Он отвернулся, глядя в окно, а Моргана с каким-то странным, отчужденным интересом разглядывала складку на отглаженном белоснежном халате. Потом он снова повернулся к ней.
— Операция, которую надо было бы сделать… Насколько я знаю, ее выполнили только однажды. Это был эксперимент, и никто не верил, что он будет успешным.
— А он был?
— Да… и нет. Сама операция, похоже, прошла успешно, но девушка умерла спустя несколько часов. Возможно, из-за отсутствия жизненных сил, но хирург винил себя. Она была его сестрой. Он исчез… некоторые считают, что он покончил с собой.— Врач сделал беспомощный жест, выразивший горькое отчаяние человека, знающего, что сам он бессилен.— Он единственный, кто мог бы вам помочь… Но никто не знает, где он. Может быть, он мертв, как полагают многие.
— Понятно. Так это конец, не так ли? Она удивилась, как спокойно и примиренно звучит ее голос. А потом удивление исчезло. Истерика казалась бы глупой перед лицом этой суровой и неизбежной правды. Ее ум не метался в лихорадочных поисках доводов, почему все случилось именно так, когда она получила письмо от Филиппа. На этот раз она даже рассмеялась, проговорив (она запомнила каждое свое слово):
— Забавно… Когда я потеряла Филиппа, я думала, что лучше бы мне умереть, но взяла себя в руки и увидела, что жизнь продолжается. А теперь я узнаю, что на самом деле она не продолжается. Я потеряла Филиппа и через три месяца умру.
— Этот Филипп,— спросил доктор,— вы не хотите, чтобы мы ему сообщили?
— Нет, не думаю,— ответила она.— Видите ли, его это больше не касается. Я была с ним помолвлена, но мы расстались.
Последние слова заставили ее вспомнить ужасный день, когда она получила то роковое письмо. Теперь кажется невероятным, что он начался, как все прочие среды,— ничего особенного.
Ее бросили. В письме это сообщалось прямо и неоригинально. Она не первая, с кем это случилось, и, конечно, далеко не последняя, но ей всегда казалось, что такие вещи происходят только в книгах или с девушками, о которых знаешь понаслышке. Но никогда не с близкими людьми и тем более не с тобой.
При этой мысли она прикусила губу, и Дженни подняла глаза от письма, которое писала.
— Моргана, у тебя все в порядке? Я хочу сказать…— Она неловко замолчала. Они дружили почти с момента своего появления в больнице Святого Кристофера.
Моргана обернулась, улыбнувшись подруге:
— В полном порядке,— успокоила она ее.— Ты же знаешь, что я еще некоторое время не буду чувствовать боли.
Боли не будет почти до самого конца. Поворачиваясь, она случайно увидела себя в зеркале: в ее отражении ничего не говорило о том жестоком, ужасном, что должно было с ней произойти.
Она не хочет умирать. Сначала Филипп, теперь это. Любовь и жизнь.
Мысли снова вернулись к письму и маленькому пакету, в котором она отослала Филиппу обратно свое обручальное кольцо. Ей не оставалось ничего другого, как только сказать, что она все понимает и, конечно, возвращает ему его свободу. Служащий на почте, который оформил ценное отправление, был так прозаичен и небрежен, что на какую-то сумасшедшую секунду Моргане захотелось сказать ему, что в пакетике, который он проштемпелевал, в этом ничем не примечательном сверточке из коричневой оберточной бумаги, затянутой бечевкой, завернуты все ее мечты.
Она вышла из здания почты, как в тумане, не видя ничего вокруг. Откуда-то издали до нее донесся визг тормозов, потом что-то с чудовищной силой ударило ее. Мучительная мысль о недавней потере сразу же исчезла. Исчезли вообще все мысли. Ее поглотила успокаивающая темнота, где ничто не имело значения. Где ничего не происходило и, значит, ничто не причиняло боли.
Это длилось недолго. Потом потянулись дни, полные боли, когда ей что-то кололи в руку, но наконец она оправилась — только для того, чтобы услышать правду.
Многие дни после несчастного случая она боролась с черным туманом забытья, чтобы вернуться в знакомые стены больницы, чтобы вернуться к жизни и реальности и встретить их лицом к лицу. Она не позволила себе выбрать легкий путь труса — смерть, которая сняла бы отчаяние и боль, вызванные мыслью о Филиппе. Моргана Кэрол была не таким человеком. И вот она вернулась, но ненадолго. Скоро черный туман навсегда окутает ее. Он победит и никогда больше не отпустит ее. По крайней мере, теперь не надо стараться забыть о Филиппе — боль потери будет с ней недолго. Моргана чуть не засмеялась, вспомнив, как когда-то сказала, что будет любить его до конца своих дней.
Исполнить это обещание оказалось фатально легко.
Мисс Брутон приветствовала Моргану своим обычным резковатым голосом:
— Насколько я понимаю, сестра-хозяйка сказала вам о моем предложении, сестра.
— Да.— Моргана кивнула. Коротенькое слово показалось ей недостаточным, и она прибавила:— Почему вы хотите взять меня с собой на Хуамасу?
— На то есть много причин, дитя мое.— Неста оставила официальную манеру обращения, и в голосе ее слышалась легкая насмешка над собой.— Во-первых, я хочу сменить климат. Слишком привыкла к тропикам. Я хочу как можно скорее вернуться на Хуамасу. Врачи говорят, что мне еще потребуются процедуры, и вот — причина номер два — я должна взять с собой медицинскую сестру, по крайней мере, на два месяца. Причина номер три — вы мне нравитесь. К тому же вам нужно вырваться отсюда, и мне хотелось бы, чтобы вы поехали со мной.
— Там никто не будет знать обо мне…— задумчиво проговорила Моргана, будто размышляя вслух.
— Никому не нужно будет знать. Вам не нравится, когда вас жалеют, правда? Вы здесь долго не выдержите, не спасет и любимая работа.
— Да, думаю, что не выдержу,— согласилась Моргана, и голос ее звучал удивленно, как будто она впервые признается себе в этом.— Но если я поеду с вами на Хуамасу, у меня будет так мало обязанностей!
— Вполне достаточно. Все равно мне нужна будет медсестра, найму ли я ее частным порядком, или нет. Мне бы хотелось, чтобы вы поехали. Ну как?
Моргана секунду молчала. Она думала о трех месяцах, которые ей придется провести среди людей, которые все знают,— в том случае, если она не примет предложения. Даже меньше чем три месяца. Но и это слишком долго, если за ней все время будут наблюдать. Ей не хотелось бы потратить оставшиеся дни — а их так немного — в мрачных раздумьях и озлоблении. Судьба отняла у нее все — и вот немного смягчилась, предоставив возможность поехать на романтически прекрасный остров Хуамаса.
Решение было принято. Она улыбнулась мисс Брутон:
— Если вы действительно хотите, буду счастлива поехать с вами.
