— Встретимся через два месяца, Рамон, — сдержанно объявил Хавьер Эррера. — Именно по истечении этого срока я намерен представить тебе свою невесту. И ты самолично сможешь убедиться в полном ее соответствии требованиям покойного Карлоса Эрреры, — уверенно произнес молодой герцог.
По его тону можно было подумать, что он уже определился с выбором, словно ассортимент великосветских невест с незапятнанной репутацией был так велик, а их согласие на брак столь несомненным, что оставалось лишь ткнуть пальцем в понравившуюся — и дело в шляпе. Но для тех, кто хорошо знал Хавьера, очевидным было другое: во-первых, он никогда не сдавался, во-вторых, всегда принимал вызов судьбы, в-третьих, ему нравилось считать, что все будет именно так, как он пожелает. И в довершение всего ему еще больше нравилось считать, что любая — аристократка или простолюдинка — пойдет за ним на край света, стоит ему только поманить ее… Это и предстояло проверить.
Рамон Агулар, который относился именно к тем, кто хорошо знал Хавьера Алехандро Диего Эрреру, с трудом удержался от иронической улыбки. Он сказал:
— Жду с нетерпением этого момента. Я буду только счастлив поздравить вас с помолвкой и бракосочетанием, а также с должностью управляющего банком. А в первую годовщину вашего брака обязуюсь в числе первых поднять бокал в честь полновластного главы «Эль Банко де Эррера».
— Годовщину?! — недоуменно воскликнул молодой герцог.
Рамон Агулар выдержал торжественную паузу. Он улыбнулся одними губами, холодным взглядом буравя нервничающего наследника, и, вдоволь насытившись зрелищем его шока, пояснил:
— Это одно из требований Карлоса Эрреры. Поскольку в наше время весьма популярны фокусы с фиктивными браками, вы обязаны прожить со своей супругой не менее года, прежде чем ваш испытательный срок в качестве руководителя семейного банка можно будет считать успешно завершенным.
— Рамон, ты перешел на службу к дьяволу? — грустно пошутил Хавьер.
Путеводитель гласит, что Эль Кастильо де Леон, Замок Льва, — мавританский замок, возведенный в двенадцатом столетии в горах Сьерра-Невады. С тех пор он гордо высится над славным городом Гранадой.
Дорога к нему с каждым витком становится все круче…
Грейс изо всей силы выжимала акселератор. Она нутром ощущала нарастающую опасность подъема. Мистическое очарование этого места только усиливало страх. Еще один виток, казалось девушке, и она коснется предгрозовых туч, окутывающих каменные глыбы.
Ей все сложнее было смотреть по сторонам, дабы лицезреть прекрасный ландшафт. Могло почудиться, что величайшим художником он был задуман и рукой несравненного мастера возведен. Горы своими вершинами уходили в сизую высь, низины утопали в головокружительных изумрудных колодцах, небо не знало края, и дух захватывало от непостижимого сочетания покоя и ярости.
Дождь колотил по лобовому стеклу и крыше машины, полировал камни, заставлял трепе тать листву, грозное небо оседало на горные склоны, а вдали уже поблескивало победное солнце, прорвавшись сквозь кромки туч.
— Дождь льет уже четыре дня, — таинственно прошептал ей портье отеля в Гранаде. — В это время года у нас всегда так. Но подождите денек, и завтра вы увидите солнце, — предрек он, словно его сведения исходили из небесной канцелярии.
Портье оказался прав. Грейс увидела солнце Андалусии, а солнце увидело Грейс. Девушка невольно улыбнулась весеннему светилу. С каждым новым лучом все торжественнее становилось на душе у странницы. И несмотря на то, что даль все еще была скрыта мраком непогоды, справа и слева небосвод уже светлел…
Грейс вспомнила своего отца, осунувшегося и небритого, бессильно лежащего в кресле…
Безукоризненно одетый, гордый и чинный управляющий банком не выдержал нападок в связи с обрушившимся на него скандалом. Он сдал внезапно. Казалось, его внутренний двигатель исчерпал свой ресурс.
— Я больше ничего не смогу сделать, милая, — сказал ей отец с застенчивой грустной улыбкой.
Даже сейчас, будучи совершенно беспомощным, он изо всех сил старался уберечь то единственное и дорогое, что у него было, — свою любимую дочь. Отец и судебное разбирательство представил ей лишь как интригующий поворот судьбы, опасаясь, как бы его невзгоды не уязвили ее хрупкую юную душу. Но бороться у него больше не было сил. Он смирился. А Грейс решила попробовать спасти его.
Отец всегда был для дочери героем. Он долгие годы делал все от него зависящее, а подчас и совершал чудо, чтобы продлить дни больной матери Грейс, тяжелое неврологическое заболевание которой методично разрушало слабый организм, не оставляя надежд на излечение. Заработок отца уходил на медикаменты, диагностические и терапевтические процедуры. Было испробовано все — от экзотической китайской медицины, гомеопатии, народного целительства до дорогостоящего лечения в Штатах. Но результатом стали лишь невыносимые страдания его возлюбленной жены, которые два года назад закончились мучительной смертью — за неделю до двадцать первой годовщины Грейс.
Тогда девушке еще не было известно, что ее отец, честно трудившийся всю жизнь, воспользовавшись служебным положением, «занял» крупную сумму денег в руководимом им британском подразделении «Эль Банко де Эррера», крупнейшего банка Испании…
Когда его обвинили в махинациях, она нашла этому только одно объяснение: кто-то сознательно дискредитирует честное имя ее отца, кто-то, подставив его, наживается. Этот кто-то должен за все заплатить, постановила Грейс. И, не афишируя этого, взялась за дело… Но все оказалось гораздо проще.
— Я собирался вернуть деньги, — откровенно признался дочери Ангус Бересфорд. — У меня был план. Если бы мне удалось осуществить его прежде, чем вскрылось хищение… Но, увы. Злой рок распорядился иначе, — качал головой отец.
И это был именно злой рок, который словно подстерегал трудолюбивого растерянного человека, чтобы уличить при первой же оплошности. Внезапная аудиторская проверка легко вскрыла расхождение в итогах. Сумма была чрезвычайно велика для такого человека, как Ангус Бересфорд, однако для «Эль Банко де Эррера» являлась мизерной. Но факт оставался фактом, тем более что сам управляющий не опровергал его. Когда же этот факт придали гласности, как пример бдительной работы аудиторской фирмы, жизнь Ангуса и Грейс Бересфорд трагическим образом изменилась. Прежде уважаемое семейство стало объектом общественного порицания, но никому из хулителей недосуг было выяснять причины такого проступка. Да и кто бы стал рассказывать о многолетней борьбе за жизнь любимой Сьюзен, о затяжном периоде беспросветности и нужды, последовавшем после ее смерти, о деньгах, тщетно потраченных на ее лечение, об огромных долгах?
