– Если Вы боитесь за бумаги, я могу снять копию и оставить оригинал здесь. Понимаю, что у Вас нет причин мне доверять…
Кирилл улыбнулся. Сейчас девушка напоминала взъерошенного маленького котенка, внезапно оторванного от матери и брошенного на улицу. Взволнованная, перепуганная. А глаза были удивительно ясные, пронзительно голубого цвета, как весеннее небо без ветра и облаков, завораживающе чистое.
– Как Вас зовут?
Она вздрогнула, понимая, что на самом деле забыла представиться. Волнение не позволило улыбнуться в ответ.
– Катя.
Мужчина кивнул.
– Вот что, Катя. Мы с Вами не слишком хорошо начали общение, но давайте попробуем об этом забыть. Мне неловко нагружать постороннего человека своими проблемами, но не могу не признать, что Ваше предложение пришлось как нельзя кстати. И Вы меня очень выручите, если сможете напечатать хотя бы часть материала.
Он пододвинул к ней стопку бумаг.
– В ближайшие дни я буду занят, но к концу недели думаю, мы сможем определиться со временем занятий.
В ее взгляде мелькнуло какое-то непонятное выражение, словно она хотела возразить. Однако промолчала, и, поднявшись, стала аккуратно собирать листы. Кирилл протянул ей визитку.
– Позвоните, если вдруг возникнут какие-то вопросы по тексту. Некоторым довольно трудно разбирать мой почерк.
Катя кивнула, и, коротко попрощавшись, поспешила к двери, как будто опасаясь, что он передумает.
Только через несколько минут Кирилл понял, что даже не спросил ее номер телефона. Однако терять было нечего, если у нее не получится, значит, так тому и быть. Конечно, мужчина мог искать другие варианты, просить помощи у коллег в университете, но признавать свой столь очевидный промах, допущенный с Алиной, не хотелось. Да и работы у всех остальных тоже было совсем не мало. Так что помощь этой девочки могла стать удивительным подарком, если, конечно, она в самом деле сможет что-то напечатать.
* * *
Катя не позвонила ни на следующий день, ни позже. Спустя три дня Кирилл вообще засомневался, что она появится, и неожиданно подумал, что ее отец выбрал хороший способ отомстить. Верить в это не хотелось, но никакие другие разумные объяснения ее исчезновению в голову не приходили.
Закончив лекцию, он задержался в аудитории. Остановился у окна, с тоской наблюдая за полотном дождя. Самому было в пору разлиться таким же потоком, уносясь куда-то в безвременье. Он уже даже не жалел о сорванных сроках, но почему-то было до боли тяжело осознавать, что ошибся в этой девочке с кристально чистыми глазами.
Уличный шум, доносящийся из приоткрытого окна, скрыл от него тихие шаги. Мужчина скорее почувствовал, чем услышал чье-то приближение, а когда обернулся, увидел Катю. Нахмурился. Не могла эта девушка находиться перед ним после того, как он наградил ее в своем сознании всеми самыми нелестными эпитетами.
Увидев выражение его лица, она смутилась.
– Я долго, да? Простите… Хотела быстрее, но смогла закончить только час назад.
И протянула ему пакет.
– Здесь бумаги, флэшка и диск. Я сделала две копии, на всякий случай.
Кажется, от окна потянуло холодом. Какой-то горький, острый ком встал поперек горла, мешая говорить. И Кирилл молчал, просто оторопело смотря на нее, ничего не понимая. Он прекрасно знал, сколько страниц было в его книге. И три дня… Она что, вообще не выбиралась из-за компьютера? Как физически можно было успеть сделать такой объем работы за столь ничтожный срок?
А ведь он действительно ошибся в ней. Ошибся так сильно, что от стыда хотелось спрятать глаза и скрыть то, что творилось в его голове.
– Я пойду…
Девушка повернулась к двери, действительно собираясь уходить. Ему все-таки удалось выдавить:
– Катя, постойте. Я не успел сказать Вам спасибо. И мы так и не договорились о занятиях…
Но та, услышав его последние слова, неожиданно выпрямилась, даже стала выше как будто. Слегка улыбнулась, покачав головой.
– Забудьте обо всем… Не надо заниматься. Я сама… И не беспокойтесь: папа не станет Вас больше тревожить. Никак.
Она сделала акцент на этом «никак», показывая, что ей известно об угрозах отца. Что-то возразить Кирилл не успел: девушка, резко развернувшись, бросилась прочь из кабинета.
Десять месяцев спустя
Еще никогда в жизни Катя не ждала прихода осени с таким нетерпением. И дело было совсем не в изнуряющей жаре, от которой хотелось избавиться как можно скорее. Вдохновляли будущие перспективы. Учеба, о которой она мечтала столько времени, наконец-то превратилась в реальность.
Это стремление не возникло мгновенно. Желание заниматься литературой зрело в ней, возрастая по мере ее взросления. И то, что сначала было просто страстью романтически настроенной девушки, превратилось в потребность, в жгучую необходимость приложить свои силы именно сюда.
Не модно. Не перспективно. Совсем не денежно. Отец оказался в шоке. Он уже давно планировал для нее должность в собственной компании, договорился об учебе в одном из лучших вузов столицы. Все было распланировано на много лет вперед, чтобы когда-нибудь ей удалось хотя бы частично восполнить ему свое неудачное рождение. Он ведь так ждал сына, наследника, послушного последователя и хранителя семейных ценностей.
Все это Кате внушали с детства. В жизни существовал экономический класс в элитной гимназии, строгие репетиторы, посвящающие ее в важные законы бизнеса, бесконечные командировки отца, в которых она нередко принимала участие. Было крайне важно почти с младенческих лет видеть настоящую жизнь, серьезную и достойную работу, гарантирующую безбедное существование, на всякий случай, чтобы девчонка не забыла, как дорого обходится ее место на этой земле, и со временем могла все компенсировать мудрым и тихим повиновением.
Отцу и в голову не приходило, что дочь мечтает о чем-то другом и совсем не ждет с замиранием сердца, когда сможет влиться в число сотрудников его компании. Поэтому робкая просьба позволить ей заняться изучением литературы вызвала не просто недоумение – шквал эмоций. Он возмущался неблагодарностью маленькой глупышки, смеялся над ее недальновидным подходом к жизни, грозил выгнать из дома, если она не одумается. Но его скромная, никогда прежде не возражающая девочка внезапно оказалась непреклонной, решительно заявив, что не хочет связывать жизнь с тем, что ее абсолютно не привлекает. И даже была готова действительно переехать из дома в общежитие. Отцу не оставалось ничего другого, кроме как уступить. Это хотя бы позволило избежать нелепых разговоров о том, что он не в состоянии обеспечить дочери достойное место учебы. А на ее глупые идеи он решил до поры, до времени закрыть глаза. Подрастет – одумается.
Катя приняла случившееся как неожиданный, но невероятно щедрый подарок судьбы. В это верилось с трудом, но, просыпаясь по утрам, девушка вспоминала, что ее ждет, и смеялась. Школа осталась позади. Она взрослая! И впервые ощущает себя победительницей.
Отец до последней минуты надеялся, что девушка передумает. Даже не поздравил с успешной сдачей экзаменов, только хмыкнул, процедив сквозь зубы:
– Я так понимаю, рассчитывать, что тебя отчислят за неуспеваемость, мне не приходится? Придется терпеть увлечение всей твоей жизни целых пять лет?
Она была так счастлива, что даже не обиделась. И спорить с ним по поводу своей будущей профессии не собиралась. Пройдет время, он привыкнет к ее выбору и смирится. В это очень хотелось верить.
* * *
Кирилл ждал. И, наверное, до конца сам не понимал, как хотел обнаружить среди новых студентов ту девочку. Если она не смогла поступить… справиться с дремлющим внутри все прошедшие месяцы чувством вины будет непросто.
Он высматривал ее на презентации новой книги. Напрасно. Среди десятков лиц коллег, студентов, абитуриентов не было единственного, которого на самом деле хотелось видеть.
Визитку ее отца выбросил почти сразу после встречи с грубым, самоуверенным типом. Потом, правда, пожалел. Это был единственный шанс найти девушку, оказавшую столь неоценимую услугу и так неожиданно исчезнувшую, но что-то менять было уже поздно. Ему не оставалось ничего иного, кроме как надеяться на встречу в наступающем учебном году и безмолвно желать ей победы.
Он настоял на том, чтобы новую группу отдали ему, чем несказанно удивил коллег, привыкших к его нелюбви к первокурсникам. А, готовясь к первой лекции, волновался, как мальчишка, боясь признаться в этом даже самому себе.
Глаза метнулись по аудитории, всматриваясь в незнакомые лица. Их было так много. Совершенно разные взгляды: скучающие, надменные, озадаченные. Как всегда, большинство из присутствующих попали сюда явно случайно, не имея к литературе ни призвания, ни даже банального интереса. Это уже не удивляло. Он думал сейчас совсем о другом, с трудом отдавая себе отчет о причинах сбивающегося дыхания и возрастающего в груди смятения.
