Несколько месяцев спустя тело мистера Липтона было выловлено в прибрежных водах. Полицейские считали, что он стал жертвой собственных пороков — напившись, свалился с моста. Мартину вызвали в участок, где вернули кое-что из личных вещей покойного родителя. Она мельком взглянула на лицо отца, застывшее в выражении благороднейшего негодования, затем повернулась к двум полицейским, которые ее ждали: это были ее добрые друзья Свобода и Равенство. Она вынула из сумочки три банкноты одинакового достоинства, вручила каждому по одной, а третью бросила на стол.
— Это — для Братства, — с полуулыбкой произнесла она.
Спустя несколько месяцев ее скромная квартира сгорела от неисправной электропроводки — Мартина всегда отличалась некоторой легкомысленностью относительно страховки жилища, и поэтому, разумеется, не получила никакой премии. Идти в муниципальную квартиру «для бедных» ей не хотелось, тем более, она давно уже подумывала, как бы навсегда покинуть Кавалерийский переулок, и по этой причине Марта решила снять небольшую квартиру в более привлекательном квартале Мельбурна. Квартира в приличном районе стоила недешево, и поэтому девушка решила компоноваться с двадцатичетырехлетней Анеттой Финн — такой же «девочкой для увеселений», как и сама. Согласно неписаному правилу, ни Мартина, ни Анетта не водили клиентов в квартиру — прежде всего из-за соседей, которые могли в случае чего сообщить в полицию или наябедничать хозяину о «недостойном поведении квартиросъемщиц». Любовные сеансы проститутки предпочитали проводить в более отдаленных от своей квартиры местах — в номерах гостиниц, в меблированных комнатах, нанимаемых некоторыми любителями острых ощущений в центральной, деловой части города, а лучше всего — в кабинах автомобилей.
Мартина, отличавшаяся необыкновенной практичностью ума и простотой суждений, никогда не комплексовала по поводу своего ремесла — во всяком случае, она считала его ничем не хуже других. Каждое утро Мартина вставала в первом часу — из-за некоторых неудобств своей профессии ей приходилось в иные дни ложиться уже на рассвете — и, неумытая и нечесанная, расхаживала по квартире в одном нижнем белье, лениво переругиваясь с Анеттой, кто спустится вниз на улицу, в супермаркет, за чем-нибудь съестным. Двадцать два года — возраст, когда трудно уже надеяться на какие-то глобальные перемены в жизни — особенно, если ты родилась в тупике Кавалерийского переулка. Впрочем, Мартина и не питала каких-либо иллюзий на этот счет: она понемногу откладывала деньги, думая, что когда через лет пять-шесть «выйдет в тираж», то уедет из Австралии в какую-нибудь дешевую латиноамериканскую страну, где без особых проблем проживет еще какое-то время, а потом… Мартина никогда об этом не задумывалась…
Тот день начался для Мартины как обычно — она проснулась от звука кофемолки, доносившегося из кухни. Посмотрев на зеленое электронное табло настольных часов, Марта обнаружила, что уже около двух часов дня.
«Сегодня я спала более, чем обычно, — отметила она. — Впрочем, если бы не этот Рудди…»
Рудольф Чарлтон был одним из постоянных клиентов девушки — в отличие от остальных, он выделялся тем, что относился к девушке с некоторым сочувствием. Человек довольно богатый — Чарлтон был преуспевающим владельцем фирмы перевозок грузов — он не раз предлагал девушке бросить свой промысел и поступить к нему на полный пансион, однако Мартина, привыкшая с детства превыше всего ценить свободу и независимость, всякий раз отказывала ему.
«Черт, — подумала Мартина, — опять эта Анетта включила свою кофемолку…»
Поднявшись с кровати, девушка направилась в ванную умываться.
Из кухни послышался голос подруги:
— Марта!
Из-за полураскрытых дверей ванной долетело:
— Ну что тебе?
— Ничего… Просто я хотела пожелать тебе доброго утра…
Двери раскрылись, и на кухне появилась Мартина. Несмотря на водные процедуры, вид у нее был явно заспанный. Кутаясь в растрепанный домашний халат когда-то темно-зеленого цвета, она уселась на табуретку посреди кухни и привычным жестом потянулась к пачке с сигаретами.
Стоя у плиты, Анетта помешивала ложечкой кофе в жезвее.
— Никак не могу понять, — не оборачиваясь к подруге, произнесла она, — как это ты можешь курить натощак, даже не позавтракав.
Щелкнув позолоченной зажигалкой — подарок мистера Чарлтона — Мартина, поморщившись, выпустила из легких сизоватую струйку дыма.
— Отстань, — отмахнулась она, — и без тебя голова болит.
Анетта слегка улыбнулась.
— Что, он опять предлагал тебе вчера поступить на содержание?
Мартина передернула плечами.
— Да, опять… — в ее голосе сквозило равнодушие и разочарование. — Надоело все…
Анетта никак не могла понять, почему, по какой именно причине ее лучшая подруга все время отказывается от такого выгодного предложения — во всяком случае, будь у нее, Анетты Финн, такая возможность, она бы не раздумывая…
— А что ты теперь сказала Рудольфу?
Мартина глубоко затянулась.
— Правду. Правду, правду и ничего, кроме правды. Я сказала, — Марта, затянувшись в последний раз, затушила сигарету и тут же потянулась за следующей, — я сказала, что больше всего на свете ценю свободу и независимость, и что каждый человек рождается свободным, и что… — неожиданно для подруги она расхохоталась: — Ха-ха-ха… Короче, дорогая, мне кажется, гораздо лучше принадлежать на короткое время многим мужчинам, чем на всю жизнь — одному извергу. Так у нас с тобой работа с шести вечера до пяти утра, а в остальное время мы с тобой сами себе хозяева, а поступи к нему на содержание… Знала я такие истории…
— Может быть, тебе просто не нравится этот Рудольф Чарлтон? — осторожно осведомилась Анетта.
Мартина поморщилась.
— Как тебе сказать… Парень он, конечно, неплохой, хотя и староват…
— Может быть, ты ему в чем-то не до конца доверяешь?
— Да нет, он, конечно, по-своему очень порядочен… Просто…
— Что — просто?
Размяв сигарету пальцами, Марта закурила вновь.
— Просто это парень не моего романа…
Анетта от удивления едва не выронила из рук жезвей с кофе.
— «Романа?..» — передразнила она интонации подруги. — Я не ослышалась — «этот парень не твоего романа?» Ты что, забыла, что ты — «девочка на ночь?» Как, впрочем, и я, — добавила она поспешно.
— А почему бы и нет? — вызывающе спросила Мартина. — Кто тебе сказал, что такие, как мы, не могут быть счастливы?
Анетта принялась разливать кофе по маленьким полупрозрачным чашечкам. Вопрос подруги застал ее врасплох, она явно не была готова ответить на него сразу же, без подготовки.
