— Я сама-сама открою! Ну, мы ждем вас в четыре, да?
— Обязательно будем! — заверил Денис. Сонька блеснула черными глазами, явно предвкушая цирк-алле в ресторане. Только афиши не хватает…
Я повернула голову и посмотрела на Дениса. Под моим взглядом великолепный, сексуальный, пантеристый Денис осторожно убрал руку с моих плеч и даже, кажется, в размерах уменьшился.
— Ну и что, — раздельно сказала я, взмахом руки указывая на него — от мокрой головы до босых ног, особо обозначив полотенце, — это все значит?
— Сижу, никого не трогаю, принимаю душ, — проворчал Денис, затягивая узел потуже. — Это полотенце.
— Для чего ты устроил этот спектакль?
— А, все равно без толку! — с сожалением заметил Денис, направляясь на кухню. Я шла следом, бормоча:
— Он и так каждый раз выворачивает все так, будто я виновата, что он ушел, а тут еще ты… Представляешь, как бы он обрадовался? Нет, ты представляешь, ЧТО бы он подумал?!
Денис повернулся так резко, что я врезалась в него, руки взлетели — удержаться — и скользнули по гладкой прохладной коже. Я тут же отдернула ладони, Денис выдохнул, словно растерял все слова, которые собирался мне ВЫДАТЬ. Сказал совершенно спокойно:
— Ну и что?
— Как — ну и что? — я села на табурет. — Он и так всегда думал, что ты… что мы с тобой…
— Ну и что? Тебе-то какая разница? Он тебя бросил, забыла? Какая разница, что этот козел о нас с тобой подумает?
— Он не… А если и козел! Ты-то что обзываешься? Ты, что ли, лучше?
— Ладно, я тоже козел. Довольна? А вот эти его мотания «туда-сюда» могут годами тянуться. Тебе это надо?
Я покорно кивала. Сама знаю такие пары… или лучше сказать — трио? Надоело мужику в одной семье — собрал вещички, пошел в другую. Чуть напрягли во второй, собрал вещички, вернулся в первую… И так — до тех пор, пока у одной из женщин терпение не лопнет. А женщины у нас терпели-ивые…
— Знаешь, — сказала я, ковыряя пальцем гренки. — Хотя бы не так неожиданно… вранье, что баба сразу догадывается. Ни черта я не догадывалась… А он уже полгода с Лариской… А тут еще приходит… за вещами. А я потом трясусь и думаю, что во мне не так… Почему он ушел?
Денис вскинул ладони. Сказал раздельно:
— Стоп. Стоп. Стоп. Все у тебя так. Все с тобой нормально…
— Ты сам говорил — если мужик гуляет, баба виновата.
— Не говорил!
— Нет, говорил!
— Ну, говорил… я же не о тебе, о себе говорил… Ну, ладно-ладно, хочешь быть виноватой — будь! Нечего было связываться с таким козлом!
Я шмыгнула носом.
— Так у него же таблички на рогах не было: " Я — козел"! Откуда я знала?
Подумала и сказала тоскливо:
— И, вообще, завтра День всех влюбленных, а мне даже подарка некому подарить!
— Подари мне, — предложил Денис. — А я — тебе.
— Ну, коне-ечно! Только и осталось!
— Хочешь кофе?
— Ага…
Денис шагнул к столу. Я посмотрела на его голую широкую спину и вспомнила:
— А еще ты тут… Чего это ты Соньке наговорил?
— Хорошие гренки?
Я опустила глаза и обнаружила, что в расстройстве умяла уже половину тарелки. Люди, когда в горе, аппетит теряют, а я наоборот пухну…
— Вкусные.
— Говорю же, золото я, а не мужик! — похвастался Денис.
— Золотой козел… — проворчала я.
— Как тактичный человек делаю вид, что второе не расслышал. Ешь скорее, нам еще собираться.
— Куда это?
— Как куда? — вытаращился он. — На юбилей! Мне еще надо к Диману смотаться, костюм забрать…
— С чего ты взял, что я туда пойду? Там же он будет… и эта его…
— А еще там будем мы. Ты и я. Давай-давай, собирайся!
— Да не пойду я никуда! — уперлась я. — Ты что, совсем?
Денис длинно вздохнул. Присев передо мной на корточки, ухватился пятернями за мои колени. Светло-карие его глаза были усталыми. И правда, чего он со мной цацкается? Своих проблем выше крыши…
— Давай выбирать. Хочешь сидеть здесь и рыдать — сиди. А хочешь утереть ему нос и показать всем им — одевайся и идем. Не боись, прикрою своей широкой грудью.
Я машинально смерила взглядом его плечи и грудь. И вправду — прикроет. Глаза Дениса засветились.
— Гожусь?
— На безрыбье…
Денис посмотрел вниз, на свои руки, сжимающие мои колени.
— Интересная позиция. Жалко, времени маловато…
— Размечтался, конопатенький! — в тон отозвалась я. Денис шлепнул звонко по моим ногам и легко поднялся.
— Часа тебе хватит?
Какой — хватит! Тут на один макияж целый час уйдет! Сами знаете — чем больше стараешься, тем хуже выходит: то один глаз больше, то губы какие-то кривые… после третьей смывки я злобно и размашисто накрасилась, нещадно расчесала волосы и взялась за одежду. Костюм был элегантным, сидел хорошо, и придавал мне независимый и уверенный вид. Сегодня — то, что доктор прописал. Запутавшись с цепочкой, я крикнула:
— Цепь застегни!
Денис вывернул из комнаты, застегивая запонки — правда, что ли, Ирка весь гардероб собрала? Оттопырив нижнюю губу, оглядел мой наряд и молча застегнул цепочку.
— Ну как? — спросила я, поправляя лацканы и с ожиданием глядя на него.
— Ну… для торжественного выхода на тот свет — в самый раз.
— Денис!
— А че? — удивился он, отодвигая меня от шкафа и решительно распахивая обе створки. — Я разве сказал — не идет? Идет. Само то для старой девы.
— Дин!
Он сноровисто доставал вешалки, скептически оглядывал мои наряды и небрежно откидывал на кровать. Я смотрела на него, зная уже, чем закончится его поиск. Предчувствие меня не обмануло.
— О! — сказал Денис, держа в обеих руках красный лоскут материи — больше всего он походил на спущенный с ноги чулок. Денис окинул меня прикидывающим взглядом — войду ли?
— Мерь.
— Дин… — вяло сказала я.
— Меряй, говорю! Быстрей, а то помогу!
Это платье я купила год назад, поддавшись минутному безумию и гипнотическому дару продавщицы из бутика, в который занесла меня нелегкая. В магазине оно действительно смотрелось обалденно — зеркала, что ли, у них специальные? — а вот дома, да еще под скептическим взглядом Валеры… Как вульгарно, ну у тебя и вкус, сказал он, я согласилась и засунула платье в шкаф подальше с глаз долой.
— Ну? — крикнул Денис из зала. — Шахерезада Ивановна?
— Я готова, — машинально отозвалась я, изгибаясь, чтобы осмотреть себя сзади. Н-да… платье — зашибись, но по улице в нем ходить нельзя. Будут трогать руками.
— Хороший ракурс, — заметил Денис. Я поспешно встала по стойке «смирно». Денис, завязывая галстук, окидывал меня медленным взглядом. Я машинально поправила вырез — он постоянно оголял одно плечо. Может, так и задумано?
