— Да неужели? — засмеялся Пол. — К счастью, она не забыла предупредить нас о том, что следует одеться должным образом.
Рина скорчила гримасу, чмокнула Пола в щеку и поспешно вышла из кухни. Стоял роскошный летний вечер. Лужайка, плавно спускающаяся к самой дороге, выглядела чудесно, да и у Хербертов — подальше в тупичке — не хуже.
Пересекая дорогу, Рина услышала гул пролетающего самолета и, нахмурившись, подняла голову. Странно, обычно тут они так низко не летают. Впрочем, какое это имеет значение, пожав плечами, подумала Рина.
22 сентября, 19.28
Вашингтон, округ Колумбия
Кил вглядывался в мирную красоту лужайки, раскинувшейся перед Белым домом. Он курил уже четвертую сигарету, но только по этому и можно было судить, как он нервничает. Разве что еще беспрерывно расхаживал перед окном.
— Вы мне нравитесь, Уэллен, — говорил Ли Хок. — Я слышал много ваших выступлений. В них нет обычного мусора — ну конечно, насколько это возможно для политика. И, похоже, вы знаете, чего хотите, и умеете отстаивать свои взгляды. Я был в Капитолии, когда вы поддерживали законопроект о ядерных отходах.
Кил изумленно посмотрел на президента. Неужели охрана совсем позабыла свое дело?
Через мощный усилитель было слышно, как Хок ухмыльнулся:
— Да-да, парень, я был там. Трудно поверить, верно?
— Действительно, нелегко. — Кил затушил сигарету, подумав, что лично говорить о таком деле с Хоком было бы куда проще, чем через эту штуковину. — Знаете, Хок, я уважаю вашу позицию относительно ядерного оружия и всего такого прочего. Но чего вы думаете добиться, уничтожив триста человек?
— Для точности, двести восемьдесят семь, — спокойно заметил Хок. — Знаете, конгрессмен, мне вовсе не нравится убивать. Но иногда некоторым приходится умирать, чтобы остальные остались в живых. Однако если вы выполните мою просьбу, эта птичка спокойно сядет в аэропорту Даллас, и как только немцы отпустят моих людей и мне дадут требуемое количество оружия — все свободны. Я даже позволю вашему пилоту улететь назад сразу, как только он доставит меня, куда будет велено.
— В данный момент мы ведем переговоры с немецким правительством, — торжественно заявил Кил.
— Да, между прочим, ваша невеста ни в чем не нуждается, Уэллен. Я подумал, что вам это будет приятно услышать.
Кил стиснул зубы и порывисто вздохнул. Чувствуя, что никто не спускает с него глаз, он слегка разжал кулаки.
— Спасибо, Хок. А как насчет остальных пассажиров?
— Пока все нормально. Но есть проблема.
— Да? И какая же именно?
— Если я не ошибаюсь, у нас тут в самолете пара людей из ФБР. Возможно, они сопровождают одного из ваших собратьев-законодателей. Или, вернее бы сказать, законохранителей. Это Бейнз, член Верховного суда.
Кил снова посмотрел на президента, на сей раз сердито и с упреком. Тот неторопливо кивнул, и Кил почувствовал, как его охватывает бессильная ярость. Его втянули в опасную игру, даже не объяснив всех правил.
— Так в чем проблема? — спокойно спросил Кил.
— Хотелось бы надеяться, что у нас на борту нет героев.
— Мне тоже. — Кил медленно оглядел присутствующим — Ладно, Хок, дела обстоят следующим образом. Оружие вас ждет, самолет заправят в аэропорту Даллас и дадут вам нового пилота. Но вы должны понять, что ваших людей удерживает не американское правительство. У нас просто нет полномочий…
— Ну, так нажмите на немцев. Между прочим, у нас на борту есть дюжина-другая этой публики.
— Мы и так нажимаем.
— Я верю вам, конгрессмен. Верю. Давайте молиться за то, чтобы вы получили нужный ответ до того, как у этой птички выгорит керосин. Тогда эти славные, добрые люди проживут еще долго, и все благодаря вам, конгрессмен. Возможно… — Черт! Проклятие!
— Что? Что такое? Эй, Хок, вы где? Слышите меня? — заорал Кил прямо в трубку, изо всех сил вцепившись пальцами в край стола. От напряжения у него вздулись мышцы на спине и плечах. — Эй, Хок!
Ответом ему был оглушительный шум — то ли выстрел, то ли взрыв.
22 сентября, 19.30
Ричмонд, штат Виргиния
У двери Хербертов Рина на секунду остановилась, с любопытством вглядываясь в небо. Гул сделался громче, затем внезапно оборвался и тут же перешел в оглушительный свист — серебряная сигара устремилась к земле.
Рина в ужасе открыла рот. Свист становился все громче, серебряная сигара с угрожающей скоростью приближалась к земле, и вот окружающий мир с грохотом раскололся надвое. В небо взметнулась стена багрового пламени.
Застрявший в горле крик вырвался наружу, покрывая стрекот кузнечиков в траве. Вокруг все летало, жар был как в топке, но Рина ничего не замечала. По ту сторону дороги бархатистая зеленая трава была выжжена дотла. А дом, ее дом, целая улица — просто исчезли. Все превратилось в кромешный ад.
— Нет! — закричала Рина, задыхаясь в клубах дыма, из-за которого ничего не было видно. — Нет!
Она ринулась в самое пекло, но в этот момент на порог выскочили Херберты. Билл успел схватить ее за руку.
— Они там, — выдохнула Рина. — Все они там! Я должна вытащить их. Малышка, Райан… Пол…
Она извивалась, царапалась, колотила его кулаками, но Билл Херберт, не сдерживая слез, держал ее крепко. Он не пытался объяснить ей, что уже поздно, ничего не сделаешь. Не уворачиваясь от ударов, он просто плакал. Наконец все вокруг ожило. Завыли сирены. Кто-то вонзил Рине в руку длинную иглу, и она погрузилась в пустоту.
Об этой истории газеты и журналы писали в течение нескольких недель. Погибли двести восемьдесят один пассажир и тридцать жителей округи. Спаслись только шестеро. Это была самая крупная катастрофа в истории авиации.
При падении «боинг» смел три квартала, не уцелел ни один дом. По иронии судьбы, тело Ли Хока так и не обнаружили, хотя все вокруг прочесали тщательнейшим образом. По мнению прессы, было удачей, что самолет взорвался на окраине города, иначе жертв оказалось бы гораздо больше.
Среди обломков нашли пули, но настолько деформированные, что даже опытнейшие специалисты-баллистики не могли сказать, из какого оружия стреляли. Никто так и не узнал, что же случилось в воздухе. Последними словами, которые зафиксировал «черный ящик», были слова, сказанные Хоком Килу Уэллену.
Конгрессмен публично принял всю ответственность за происшедшее на себя. Он взял продолжительный отпуск и уехал из Вашингтона, поселившись в заброшенной хижине в горах. Несмотря на то что, по мнению его сторонников Уэллен проявил непозволительное равнодушие к собственной избирательной кампании, его переизбрали на очередной срок. Похоже, электорат Уэллена не был склонен винить его в трагедии. Да и вообще мало кто так считал.
