– Я работаю архитектором. У меня довольно много было заказов в последние годы. И довольно много времени, чтобы их выполнить. Поэтому я работал и работал. По моим проектам сейчас строится двенадцать зданий.
– Неплохо. Покажешь как-нибудь?
– Проекты покажу. А здания – только когда будут построены.
– А дома ты тоже строишь? Ну, я имею в виду частные дома?
– Да. Бывает. Но в последние годы я занимался в основном более крупными заказами: бизнес-центры, гостиницы, яхт-клубы, даже один театр.
– А где расположен театр?
– Его строят в Житомире.
– Никогда там не бывала.
– Я время от времени езжу, осуществляю авторский надзор за строительством. Так что, если хочешь, можем поехать через пару недель.
– Поживем, увидим, – улыбнулась Маня. – Я так надолго планы не строю…
Маня Мейкер, как всякая одесситка, легко и быстро считала деньги. Она поняла, что Макс богат. Возможно, миллионер. Или даже десять раз миллионер. Маня не знала, как подумать об этом одним словом: десятиллионер, что ли? Кроме того, Маня понимала, что Макс интересуется ею. Оставался только вопрос, интересуется ли Маня Максом? Или это тот случай, когда надо очень сильно любить деньги? Конечно, Маня никогда не проводила время с мужчиной только из-за его денег. Но деньги играли в ее оценке мужчины немалую роль.
– А чем ты занимаешься, кроме работы? – спросила Маня.
– Хожу в рестораны с красивыми девушками. Правда, это в первый раз за три года… И гуляю по городу. Мне нравится гулять. Пока я хожу по городу, ко мне приходят хорошие идеи. Еще я плаваю. В море. И иногда заплываю на Чкаловский пляж, где в прошлом году пару раз видел тебя. Часто компанию в заплывах мне составляет мой друг Алекс. Мы с ним и тренируемся вместе.
– А какими единоборствами вы занимаетесь?
– Алекс большой спец в этом. Поэтому вряд ли можно говорить о каком-то одном направлении. Я занимался джиу-джитсу, а он чем только не владеет…
– А я его видела?
– Может быть. Он очень высокий, статный, говорит громко, смеется еще громче. В общем, очень жизнерадостный тип.
– А я занимаюсь только йогой. И больше ничем.
– Про йогу я не знал. Зато пару раз я видел, как ты с подружками каталась на трассе здоровья на роликах.
– Ну ты точно шпион! Это и было-то только несколько раз в конце прошлого лета.
– Что сказать? Ты мне нравишься. И всегда нравилась. Поэтому, когда я тебя встречал случайно, я обращал на тебя внимание.
– Даже не оправдывайся, – улыбнулась Маня.
Вечер тек незаметно. Они поговорили о фильмах, книгах, общих знакомых, которых нашлось более десятка. Когда Макс провожал Маню домой, он поцеловал ей руку, стоя у двери подъезда.
– Пока! – сказала Маня.
– Пока, – сказал Макс. – А что ты делаешь в воскресенье?
– Думала с подружками на море сходить, – ответила Маня. – Хочешь к нам присоединиться?
– Хочу, – ответил Макс.
– Мы выйдем в десять утра, – сообщила Маня.
Девушка улыбнулась и скрылась за дверью подъезда. Макс еще некоторое время постоял во дворе, затем пошел в свою квартиру.
Он чувствовал себя странно. С одной стороны, ему было удивительно хорошо этим вечером. И свидание прошло так просто и естественно, безо всякого напряжения… Впервые за три года он не чувствовал себя одиноким. С другой стороны, в его груди гнездилось чувство какой-то глобальной неправильности происходящего.
Придя домой, он некоторое время походил по квартире, безо всякого смысла перекладывая вещи с места на место, и отмечая те места, где раньше висели фотографии.
Маня приводила все его чувства в смятение. Она была так молода, и так хороша собой, что мужчина внутри Макса говорил «Да! Будь с ней, сколько это возможно!». Но Макс смотрел на свое отражение в зеркале, и понимал, что он уже стар по сравнению с ней, и что с этой девочкой, скорее всего, ничего у него сложиться не может. Он снова будет одинок, и его одиночество станет еще более горьким и обидным. И тогда…
Звонок телефона вывел его из состояния глубокой задумчивости.
– Алло, – сказал Макс.
– Привет!
– Алекс? Как поживаешь?
– Блин, жена достала. Пойдем вкусные коктейли пить?
– Поздно уже. Да и не хочется мне спиртного.
– Мы же спортсмены. Будем пить безалкогольные. Я знаю бар, который открыт до утра, и где очень рукастый бармен.
– Ну хорошо. Куда ехать?
– Я сам за тобой заеду. Уже во двор заезжаю.
Макс выглянул в окно. Действительно, машина Алекса уже выворачивала из-за угла. Макс взял бумажник и вышел из квартиры.
– Какой-то ты сегодня оживленный, – сказал Алекс, когда Макс сел рядом с ним в машину.
– А что, заметно?
– Двигаешься как-то слишком энергично.
– У меня новость, – сказал Макс.
– Колись.
– Я был на свидании с девушкой.
– Это та соседка, на которую ты заглядывался? – спросил Алекс.
– Да.
– Решился, значит. Ну Альберт Абрамович, видимо, выводит тебя из штопора.
– Видимо, да. Только по-прежнему дневник начать не могу.
– Ничего. Мне он задание потруднее давал. И я тоже не справился.
– Какое?
– Целовать жену каждое утро и говорить, что я ее люблю.
– Мне кажется, это намного проще, чем дневник начать, – сказал Макс.
– Не скажи. У меня ни разу не получилось.
– Чего так?
– Даже не спрашивай! Видел бы ты как ее перекашивает, когда я к ней приближаюсь. Слушай, может у нее просто гармошка сломалась? Ну, гормональная система, то есть эндокринная?
– Так своди к эндокринологу, – посоветовал Макс.
– Честно говоря, дружище, сил моих больше нет терпеть мою счастливую семейную жизнь!
Они ехали по Фонтанской Дороге по направлению к десятой станции.
– И чего делать будешь? – спросил Макс.
– Хочу от жены уйти. Совсем.
Алекс нахмурился.
– Ходили-ходили к психологу, – сказал Макс. – Неужели никакого прогресса?
– Да что там психолог. В кабинете Альберта Абрамовича моя Клава и вежливая, и все понимающая, и послушная. А стоит за дверь выйти, как начинается…
– А как же дети? – спросил Макс. – Все-таки их у тебя двое. Сколько сейчас дочери?
– Оле двенадцать, а Борьке моему восемь. Дочь меня ненавидит, жена и теща ей психику обработали так, что я теперь ее главный враг. А сын… Ты понимаешь, он какой-то туповатый, что ли… Я с ним пытаюсь играть, а он сидит и смотрит на меня оловянными испуганными глазами. Тоже, наверное, моя Клава постаралась. Короче, мне в семье совсем плохо. И я им только мешаю. Так мне кажется.
– Не ценишь ты того, что имеешь, – сказал Макс.
