Роберт О'Брайен был не только одноклассником и мальчиком из соседнего дома — он был романтическим героем ее девичьих грез. Его внешность как нельзя лучше соответствовала такой роли: высокий, широкоплечий, с яркими синими глазами и с широкой белозубой улыбкой признанного школьного лидера.
— Алисия Ливингтон… Потрясающе! Я просто не нахожу слов.
— Что от меня требуется для составления протокола? — Она решила вернуть его к действительности. — Извини, я опаздываю на свадьбу Мишел.
— Что?! Я не верю своим ушам. Малышка Мишел — и слова «сочетается узами брака»… У меня это просто в голове не укладывается!
— Но Мишел исполнилось двадцать два, — ответила Алисия и вскинула руку с часами к глазам, — а я опаздываю уже на целых десять минут.
— В каком месте состоится церемония?
— В Овальном павильоне.
— Отсюда не меньше полумили. Пешком далековато. Разрешите пригласить вас на прогулку верхом, мисс, — шутливо обратился к ней Роберт О'Брайен.
— Почту за честь, — в тон ему легко откликнулась Алисия, и тут же отметила, что эти слова принадлежат не ей, а Рите Торндайк.
Но отступать было уже поздно. Она бросила взгляд на юбку — в конце концов не велика беда, если к пятнам от земли и травы добавятся еще и складки. Незримая Рита одобрительно улыбнулась.
Роберт О'Брайен легко подсадил девушку, привычно взлетел в седло сам. И в следующее мгновение лошадь, повинуясь командам, мчала всадников к цели. Алисия — впереди, Роберт — сзади, держа поводья. Когда приходилось их натягивать, его руки невольно легко касались ее груди.
Девушка раскраснелась, ее дыхание стало учащенным и прерывистым. Все вокруг подпрыгивало в такт их скачке, еще чуть-чуть — и она вообще потеряет способность ориентироваться в этом мире.
— Как поживают твои родители? — спросила Алисия в слабой надежде, что разговор поможет вернуть ей чувство реальности. — Ведь после их развода, когда вы уехали, мы потеряли с вами связь.
— Отец умер семь лет назад.
— Ох, извини! Мне очень жаль…
Она запнулась от смущения и не знала, что сказать еще.
— Он погиб, когда пытался арестовать компанию малолетних наркоманов.
Роберт замолчал. И Алисия поняла, что ему трудно говорить на эту тему.
— Ничего, — словно почувствовав ее неловкость, продолжал он. — Мать еще раньше уехала жить к своей сестре. С тех пор мы не виделись, только иногда общаемся по телефону.
Почему он говорит о матери с такой неприязнью? Неужели считает ее виновной в разводе и до сих пор не может простить? Алисия преисполнилась сочувствием. Ей страстно захотелось утешить его, уменьшить горечь утраты.
Она нахмурилась: что это, неужели в ней все еще живо чувство к этому человеку? Нет, это невозможно, она просто уверена в этом. То было робкое преклонение нелепой маленькой толстушки перед красавцем-одноклассником. Внешность Роберта О'Брайена вполне подошла для роли героя романа, который выдумала для себя девочка в очках и с вечной книгой на коленях.
Да, он относился терпимо к ее ненавязчивому обожанию и не насмехался над ней, но никакого сочувствия от него не исходило. Еще бы, все его мысли были заняты красоткой Кэрол Гарднер. Она отвечала взаимностью.
Алисия непроизвольно бросила взгляд на безымянный палец его левой руки в поисках обручального кольца — оно отсутствовало.
— Разве ты не женился на Кэрол Гарднер? — не смогла справиться с любопытством Алисия.
— Нет. Она разорвала помолвку. Не смогла смириться с тем, что станет женой копа. А для меня следовать по стопам отца было так же естественно, как дышать. После его гибели я почувствовал, что просто обязан сделать это.
Алисия ощутила, каким ликованием откликнулось все ее существо на это известие. Но тут же укорила себя за то, что радуется чужой неудаче.
— Сейчас я понимаю, — раздался голос Роберта, — что мы совершенно не подходили друг другу.
Оценить по достоинству трудную работу полицейского, а тем более восхищаться ею — на это способна далеко не каждая женщина, подумала Алисия. Я как раз принадлежу к тем немногим, кто может быть рядом с ним.
— Для меня существует только работа. Она для меня все.
Во всяком случае, значит больше, чем любая женщина, продолжала размышлять Алисия. Если мужчина в двадцать шесть лет и с такой внешностью все еще холостяк, вероятно, ему приходится использовать сильнодействующие средства для того, чтобы разгонять женщин, пытающихся примерить на себя роль его спутницы жизни.
Конечно, таких, как Рита Торндайк, не остановит ничто. Им любые цели по плечу. Интересно, не принадлежал ли Фред Торндайк до женитьбы к компании закоренелых холостяков? А что, если ей, Алисии, попытаться набросить на эту крепкую шею звенящие цепи Гименея?
— А как ты? — Роберт решил переключиться на нее.
— Я?
— Чем ты занимаешься?
Алисия сморщила нос. Именно на этот вопрос ей меньше всего хотелось отвечать. Как скучно и банально: восторженная пожирательница романов стала добропорядочной библиотекаршей. Сказать бы сейчас, что она выполняет задание секретных служб или укрощает тигров в цирке!
— Я работаю в библиотеке.
— Ну конечно, как я сразу не догадался! Так и вижу тебя во дворе родительского дома, на скамейке под акацией, с книгой в руках!
— Я собираюсь сменить профессию.
— О! Если не секрет — на какую?
— Думаю, что могла бы стать хорошим следователем.
— Детективом? — уточнил он.
— Да. Я понимаю, что это звучит смешно. Ты, наверное, сочтешь меня сумасшедшей.
Алисия покрутила пальцем у виска.
— Вовсе нет.
— Правда?
— Работа детектива предполагает цепкий ум, хорошую память и длинный рабочий день, — серьезно объяснил Роберт.
— Мне известно об этом.
— А я знаю точно, потому что работаю именно детективом.
— Ты?! С каких это пор детективы на лошадях патрулируют парк?
— Видишь ли, этим летом здесь участились случаи краж из оставленных машин и даже разбойных нападений. — Роберт мрачно посмотрел на нее. — Ты, наверное, помнишь, что я неплохой наездник, поэтому временно прикомандирован сюда, на помощь полицейским. Обычно же я занимаюсь расследованием преступлений, связанных с аферами.
— Мошенничество, незаконные сделки, хитроумные финансовые махинации?
Алисия явно оживилась. И Роберт бросил на нее удивленный взгляд.
— О! Ты неплохо владеешь терминологией!
— Да, кое-что мне известно. Если бы тогда, десять лет назад, ты давал себе труд иногда бросать взгляд на обложки книг, которыми я зачитывалась, то догадаться о моих пристрастиях было бы проще простого. С тех пор они не изменились.
