— Отец очень хотел навестить вас, тетя Пам, — горячо произнесла Мейбл. — Уж поверьте мне!
Это была правда. Патрик Эггертон действительно искренне желал увидеться со сводной сестрой, но гордость не позволяла ему сделать первый шаг к сближению. Поэтому он отправил во Францию дочь, в знак того что не испытывает враждебности к семейству Корте. Уже пять лет назад он не возражал, чтобы дочери провели каникулы на Корсике. А крестины дочек Розали дали ему повод еще раз продемонстрировать, что Эггертоны благожелательно относятся к семье Памелы, вступившей в брак с соблазнившим ее корсиканцем.
— Папа был очень раздосадован, когда стало ясно, что он не сможет освободиться от дел и приехать, — продолжала Мейбл. — Еще больше огорчилась Лорна; она так любит всех вас! Но оба передали вам поздравления и, разумеется, подарки. А ваши внучки просто чудо!
— О, спасибо! Я тоже в восторге от них, — радостно подхватила тетушка Пам. — Прелестные крошки! Хочешь подержать одну на руках?
— Осторожнее, мама, — вмешался в разговор Виктор. — Рози пригрозила, что, если ты еще раз разбудишь девочек, чтобы показать их кому-либо из гостей, она заставит тебя всю неделю нянчиться с малышками.
— Да разве их разбудишь? Они такие сони! — рассмеялась Памела. — А хорошо все-таки, что Мейбл сейчас с нами. Правда, Виктор?
Повисла пауза.
— Действительно, — сдержанно подтвердил Виктор спустя несколько мгновений.
Он повернулся к гостье, взял ее за плечи и церемонно расцеловал в обе щеки. Однако, несмотря на подчеркнутую формальность приветствия, Мейбл все же почувствовала, что заливается краской смущения. От Виктора исходил едва уловимый запах одеколона, которым пользуется каждый десятый француз, но смешанный аромат сандалового дерева и цветущего лимона настолько подходил индивидуальности Виктора, что это сводило Мейбл с ума.
Как досадно, что я в его присутствии будто глупею, сердито подумала Мейбл, покраснев еще сильнее. Рассеянно прислушиваясь к веселой болтовне тетушки Пам, она вспомнила, как познакомилась с Виктором десять лет назад. Ей вот-вот должно было исполниться тринадцать, а ему уже шел двадцать первый год.
Возвращаясь из школы, она заметила на лужайке у своего дома какого-то парня. Высокий, красивый, прекрасно сложенный, он вихрем вырвался из дверей старинного родового особняка Эггертонов. Позже стало известно, что Виктора взбесили оскорбительные замечания бабушки, послужившие причиной злополучного скандала, о котором только что упоминала тетушка Пам.
В тот день Мейбл спокойно шла домой, не подозревая, что к ним приехали гости из Франции. Увидев незнакомого красавца, она замерла посреди дороги, словно пораженная молнией, и потому едва не угодила под велосипед, на котором мчался паренек, развозивший почту. Оброненный ею с перепугу портфель упал прямо под переднее колесо велосипеда, так что мальчишка свалился на землю. Поспешно вскочив, юный почтальон принялся извиняться, сокрушаясь, что ехал слишком быстро. А выбежавший за ограду Виктор сочувственно обнял Мейбл.
— Ты в порядке? — хрипло спросил он и стал говорить что-то еще, но она слышала лишь волшебные звуки голоса, не в силах вникнуть в смысл слов.
Ее, неискушенную в общении со взрослыми парнями девочку-подростка, поразил необычайно притягательный взгляд Виктора. Она зачарованно уставилась в его красивое лицо с темно-синими глазами.
Печально вздохнув, Мейбл прогнала прочь волнующие воспоминания. Жаль, что бабушки уже нет в живых и она не может присутствовать на семейном торжестве. Сегодня старушка воочию убедилась бы, что «неприличный» роман Памелы с корсиканцем, у которого в молодости ветер гулял в карманах, превратился в крепкий благополучный брак, а Виктор — плод запретной любви — стал преуспевающим юристом. В общем, хорошая получилась семья.
— Я застал Мейбл у детских колясок, — с усмешкой рассказывал тем временем Корте. — Видно, у нее сильно развиты не только родственные, но и материнские чувства…
Мейбл затаила дыхание. Неужели он что-то знает? Она быстро взглянула на Виктора, но ничего не смогла прочесть в темно-синих глазах. Нет, не может быть, мелькнула у нее лихорадочная мысль, он просто пошутил, только и всего. Если бы ему были известны результаты их последней встречи, от его спокойствия не осталось бы и следа.
— Ты даже не догадываешься, Виктор, какие черты моего характера развиты сильнее остальных, — заметила Мейбл, стараясь говорить как можно более непринужденно. — Мы не так уж часто встречались и потому плохо знаем друг друга.
— Это скорее твоя вина, чем моя, — пожал он плечами. — У нас была отличная возможность познакомиться поближе, но ты так неожиданно исчезла… И все же я замечаю в тебе некоторые перемены. — Виктор взглянул на длинные светлые волосы Мейбл, красиво рассыпавшиеся по плечам. — Ты как-то… повзрослела, что ли. Стала более уверенной в себе.
— Правда? — только и смогла она сказать. В горле у нее вдруг пересохло.
И все-таки четыре года назад я поступила правильно, подумала она. Принятое тогда решение оказалось верным. Нельзя было признаваться Виктору в беременности, которая, скорее всего, повергла бы его в ужас. И позже, когда Гэри появился на свет, у Мейбл не достало духу поставить Виктора в известность, что он стал отцом. Нет, это совершенно исключалось — не те у них отношения…
Своим рождением Гэри обязан одному-единственному безумному всплеску страсти. Во всяком случае, Виктор испытывал тогда лишь сильное чувственное влечение, и больше ничего. Мейбл и поныне не сомневалась в этом. Впрочем, даже если бы ее возлюбленный и захотел продолжить связь, Мейбл вынуждена была бы ответить отказом, потому что не имела никаких моральных прав на него. Корте принадлежит Лорне. Сестра весьма прозрачно намекала на это Мейбл всякий раз, когда приезжала погостить в старинный родовой особняк Эггертонов. Если она и заметила поразительное сходство Гэри и Виктора, то благоразумно не затрагивала этой темы. Да и мало ли на свете похожих людей?!
Зато Лорна без умолку болтала о том, как часто Корте звонит ей из Франции или проводит ночи в ее лондонской квартире, когда бывает в Англии. Она с упоением описывала их веселое времяпрепровождение в уик-энды, а также демонстрировала дорогое и эротичное белье, купленное Виктором, не говоря уже о драгоценностях, подаренных им же. Зная обо всем этом, Мейбл ни за что не позволила бы себе посягнуть на счастье влюбленных. Впрочем, ей и в голову такое не пришло бы, потому что в тот единственный, но очень значимый для нее раз Виктор ясно дал ей понять, что не собирается заводить продолжительный роман и им обоим лучше забыть о бурном всплеске эмоций.
