Мне надо побыть одной, подумать. Я обещала дочери, что как только найду ее отца, познакомлю их. Но что делать, если он меня даже не помнит? Про дочь я вообще молчу. Я должна с ним поговорить, рассказать, что они есть друг у друга. Но как это сделать, если я для него никто? Наследник империи и простой переводчик, прям какой-то любовный роман.
Умываюсь холодной водой и смотрю в зеркало, что находится в уборной. И не вижу веселую шатенку, всегда живую и любящую путешествовать.
Сейчас напротив меня в зеркале испуганная девушка, потерявшаяся принцесса, которая за один день смогла впутаться в непростое задание. Выполнить которое будет сложно.
Я скажу ему обязательно, только сначала поговорю. Мне жизненно необходимо знать, что ему нужна дочь.
Привела себя в порядок, взяла папку и направилась в кабинет Юлии Петровны.
— Юлия Петровна, договор.
— Да-да, конечно. Спасибо, Валерия.
— Да не за что. Я пойду?
— Погоди, у тебя все хорошо? А то бледная вся.
— Все хорошо, — улыбаюсь через силу и направляюсь в сторону своего места, про себя думаю «как все это не во время».
Время близится к переговорам, нервотрепка та еще, но деваться некуда. Собираю документы, что понадобятся, беру ежедневник.
— Лер, секретарша ББ просила передать, посмотри срочно, там что-то связанное с переговорами. Кстати, она уже готовит переговорную, немцы едут. — Катя — Катерина, текстовый переводчик, мы с ней сразу подружились. Девочка она добрая и милая. Помимо работы, мы видимся и так, то кино, то просто прогулки или поход по магазинам.
— Спасибо, Кать. — Беру новые документы, где внесены поправки, и которые надо успеть изучить до приезда делегации. Мне понадобилось чуть больше часа, чтоб все успеть. Изучить, понять, внести корректировки в ежедневник, который всегда при мне.
Снова подминаюсь на четыре этажа выше, в царство ББ, и направляюсь к его кабинету. В приемной помимо меня и секретарши никого нет. Пока ожидала начальство, чувствовала, как меня немножко потряхивало, никогда такого не было.
Вместе с ББ был его сын, вот и причина дурного самочувствия стала понятна, поздоровавшись еще раз, мало ли забыл, направилась в сторону лифта. Не сказала бы, что лифт маленький, в нем помещается двадцать человек, но именно сейчас он кажется таким крошечным. От нехватки кислорода сковывает горло, становится тяжело дышать. Смотрю, как медленно меняются цифры этажей, аромат древесного парфюма с нотками цитруса, моего любимого, витает в воздухе.
Первый этаж, двери лифта разъезжаются, делаю шаг вперед и глубоко вдыхаю. Отхожу в сторону и пропускаю начальство, следую следом за сильными и уверенными мужчинами, хотя, я бы назвала их хищниками. Они опасны. Что отец, что сын. Хоть ББ и верный семьянин, он ценит семейные ценности, и раз в год компания снимает базу отдыха для сотрудников, куда они могут поехать с семьей по желанию.
Мы вышли из здания, спроектированного по последнему слову архитектуры. Сразу же нашему взору предстал кортеж из дорогих машин, делегация из Германии в составе ББ, заместителя ББ и двух помощников с переводчиком.
Встретили, поприветствовали, представились, направились к лифту и в переговорную, решать многомиллионные вопросы. Находясь в лифте, я чувствовала его дыхание на своей шее. Он был так близко и так далеко. Я заставляла себя держать голову прямо, хотя ужасно хотелось наклонить ее и открыть шею для поцелуя. За шесть лет я не забыла его.
Переводить мне довелось с трудом, то и дело я ловила его задумчивый взгляд на себе. А немцы были слишком дотошные, кое-как сошлись по цене. Сделала поправки изменить договор и передать секретарю ББ. Оказалось, что Станислав Андреевич в совершенстве владеет немецким языком, вот так сюрприз. Не раз меня выручал, вступая в разговоры.
Отмучившись почти три часа, поспешила на выход, если в течение десяти минут выйду на свежий воздух, то успею забрать дочь с садика.
— Валерия Николаевна, простите, за не ловкий вопрос, но мы с вами раньше не встречались? — Он догоняет меня в коридоре и смотрит пристально, не отводя взгляда, а я просто теряюсь…
— Нет, простите. — Извинившись, спешу сделать ноги. Я очень устала и очень хочу домой, к дочери.
Понимаю, мне надо ему рассказать, мой ребенок не заслуживает того, чтобы расти без отца. Но как говорила Скарлетт О’Хара «Я подумаю об этом завтра…»
3
ЛЕРА
Ну почему в детских садах нет лифта? Это же с ума можно сойти подниматься на третий этаж за ребенком, да еще и после работы. Захожу в группу и выискиваю взглядом копну шоколадных волос, завязанных в хвостик. Моя девочка сидит за столиком, вокруг нее разбросаны цветные карандаши, а она усердно пытается что-то изобразить.
— Слава, — зову дочь, люблю видеть счастье в ее глазах, когда получается ее забрать самой. Чаще это делает жена брата, забирает Милану, она находится группой ниже и мою Славу.
— Мамочка, ты пришла? — Она подпрыгивает на стуле и несется в мою сторону, не обращая внимания, что карандаши попадали на пол.
— Конечно, пришла. Собирай карандаши и пойдем домой.
— Ой, — закрывает ладошками ротик и округляет удивленно глаза. — Прости. Сейчас все соберу, я быстро.
Пока Слава наводила порядок за столиком, убирала карандаши и складывала свои рисунки, я успела обсудить с воспитателем поездку в дельфинарий.
— Мамочка, я все. — На меня смотрит маленькая зеленоглазая фея, глаза ее блестят от счастья и предвкушения. Она знает, что домой мы не будем торопиться. Обычно, когда я ее забираю у нас по плану небольшая прогулка и обсуждение того, как прошел день каждого из нас.
— Тогда пошли. — Мы садимся в машину и едем в наш любимый парк немного погулять и покормить уточек. Слава любит это место, а мне просто хорошо от того, что она улыбается.
— Мама, мама, смотри, вон там уточки. Пошли. — Она указывает маленьким пальчиком дорогу и тянет меня за руку по направлению к уточкам. Расстилаю на травке плащ, завалявшийся в машине с прошлой недели, тогда был жуткий дождь, и я боялась промокнуть, вот он и пригодился. Мы садимся поудобнее, разуваемся и подставляем ножки под теплые солнечные лучи. Расположились мы прямо у берега озера, нас обдувал легкий прохладный ветерок, заставляя улыбаться и подставлять солнцу личико.
— Рассказывай. — Ломаю батон пополам и передаю половину дочке. Она с большим удовольствием кормит уточек, отламывая им по маленькому кусочку.
— Ну… утром меня ругали и грозились тебе пожаловаться. — Слава смотрит на меня с хитринкой во взгляде, пытаясь угадать мое настроение.
— Почему? — Отворачиваюсь от нее и обращаю свой взгляд на уточек, которые подплывают к нам, чтобы съесть хлебушек. По себе знаю, тяжело говорить, когда смотрят пытливым взглядом. Даю ей время собраться с мыслями и жду, что скажет моя проказница.
— Я съела только бутерброд с сыром и выпила какао.
— Почему, Слава? Что не так с завтраком? — Хотя я уже догадываюсь, дело в супе.
— Суп молочный с рисом. — При этих словах она так смешно сморщила носик, что я невольно усмехнулась.
— Не смешно, мама. Это не вкусно… — Батон кладет рядом с собой и со всей своей детской злостью, что только может быть у ребенка пяти лет, бьет кулачками по своим ножкам.
— Себя зачем калечить?
— Не знаю. Ладно. Как прошел твой день? — Усаживается по-турецки и подпирает кулачками лицо, локтями оперлась в колени.
— Ничего нового. Переводы, переговоры с новым клиентом. — И еще кое-что, но не знаю, как сказать тебе.
— И все? Так скучно? — Дочурка искренне удивляется и не понимает, как можно скучать на работе, если еще и платят зарплату. Я пыталась ей объяснить понятия любимая и не любимая работа. Мы как-то с ней даже решали тесты на выбор профессии. Да, мне приходилось ей объяснять некоторые детали, но мы справились. У Славы математический склад ума и ей подходит специальность, связанная с экономикой.
— Ну, вообще-то есть кое-что… точнее кое-кто.
— Кое-кто? — Любопытные глазки расширились от удивления, давая еще больше возможность любоваться зелеными изумрудами.
