— Да, — коротко рявкнула, затем резко отпрянула от него и встала, прикрываясь одеялом. Меня знобило, но и ноющее ощущение не отступало. Только теперь у меня отбило всякое желание чувствовать Кирилла в себе. Неужели я не достойна стать матерью его малыша? Нашего, черт возьми. Злость с такой силой обуяла меня, выть хотелось, да как следует пройтись по голове мужчины чем-нибудь. Вот только статьи мне не хватало, ага, чтобы карьеру пустить коту под хвост. Собравшись с силами, которые вдруг развеялись, словно никогда не собирались в единую волну, обернулась. Пристально смотрю на Кира, который теперь лежит на спине, и демонстративно кивает, чтобы я поглядела на его каменный стояк, с которым оставила. Хмыкнула. — У тебя есть руки, закончишь, — зло бросила, затем вовсе поднялась и направилась в ванную комнату. Громко хлопнув дверью, сбросила с себя одеяло на пол, затем залезла в ванную и включила воду. Каскад горячего пламени тут же окутал не без того разгоряченное тело, которое теперь похоже больше на кактус. Кожа раздражена, да и внутри все кипит от ярости. Было желание придушить Кирилла за его холодность ко мне, да ловкость так искусно поганить настроение. Его не было две недели… чертовых четырнадцать дней. А приехав сегодня ранним утром, трех еще не было, не стала нападать на него. Я безумно скучала по мужчине, люблю его всем сердцем. И душа тянется, что тоже немаловажно. И тут такое… Вода хлещет по болезненной коже, нервирует еще больше, вместо того чтобы напротив успокоить. Слышу, как щелкает дверная ручка, зашел, значит.
— Ев, — а вот и голос прорвался, слишком уж мягкий. На самом деле Кирилл далеко не мягкий человек. Все наши сражения на поле битвы, а именно в зале заседаний, проходили не на жизнь, а на смерть. Никто не хотел поражения — только победа, и точка. Но, когда мы начали встречаться, я старалась не браться за те дела, которые так или иначе пересекались с ним. Влюбилась же в мужчину, а ссоры в избе ни к чему. Он немного приоткрыл шторку, заглядывает сонными глазами, зрачки чуть расширены. Серьезный, даже намека на улыбку нет. — Ты прекрасно знаешь, что пока мы не можем обзавестись ребенком. Что ты так уперлась?
— Тогда я снова начну принимать противозачаточные, — вздернув подбородок, резко ответила. Смахиваю с лица воду, зачесывая волосы назад.
— Не говори ерунды, тебе от таблеток хреново, — фыркает, затем сам залезает в ванную и стоит напротив меня, готовый взять в любую минуту. Я отвернулась, лишь бы не видеть его карих глаз, которые с ума меня сводят своей тайной, будто мужчина сам чёрт, только перевоплотился в человеческую шкуру. Кирилл прикасается ко мне, опустив ладони на талию, вжимается пальцами так, что наверняка останутся отпечатки, ведь тело распаренное и слишком податливое. Никак не реагирую на него, продолжаю смывать с себя мыло. Он еще ближе становится, и снова чувствую его возбужденный член ягодицей. Ветров захрипел, когда наклонился и начал сцеловывать с меня капли воды…
— Что ты делаешь? — возмущенно отдергиваюсь, и встаю полубоком к нему. Он по-прежнему держит руки на мне, только теперь совершенно не контролирует силу. — Кир, я не хочу, — огрызаюсь, продолжая свои водные процедуры. Но он не прошибаем. Ступает на шаг и припечатывает меня к стене, затем хватает за правую ногу и закидывает ее себе на бедро. Чтобы удержаться, я цепляюсь за его шею.
— Хочу трахнуть свою девушку, — как-то странно улыбается, пугая меня. Оскалившись, Кирилл одним резким движением входит в меня, даже не заботясь о смазке.
— Ай! — визгнула я, прогибаясь в пояснице. На миг останавливается, чтобы я могла принять его на всю длину. Ощущаю, как пульсирует его член во мне, вновь разжигая потухший фитиль желания.
— Не хотела в постели мягко и сладко, значит в ванной буду трахать тебя так, как нравится мне, — прорычал, кусая плечо, затем впился поцелуем, который точно всю душу высосет. Шокированная его поведением, сама того не заметила, как втянулась в пучину странного животного отчаяния обладать им. Я царапала его спину, затылок, кожу головы, тянула за волосы, по мере того как Кирилл вколачивался в меня. Ударяясь спиной о плитку, чувствовала саднящую боль, которая контрастировала с горячей водой и холодной стеной. Чуть приподняв меня, Кир изменил угол проникновения, и затем насадил на себя, проникая в самую душу. Казалось, вот-вот, и я разорвусь на мелкие кусочки. Чувствовала, что Кир уже не контролировал себя, и даже не замечал, что мне уже больно от его проникновений на всю длину. Он перевозбудился, разозлился и теперь мстит мне, насилуя, и никак не любя.
— Остановись, — прошу его, простонав. Еле удерживаюсь за него, потому что ноги, обернутые вокруг его талии практически занемели. Кирилл зарычал, затем провел своей щетинистой щекой мне по скуле лица. Вот, сволочь, мне на работу идти, а теперь буду вся в боевой раскраске. — Хватит! — секс уже не доставляет никакого удовлетворения, только боль, но Кирилл, словно оглох. — Ай! Кирилл!!! — колочу его по спине, пытаясь разорвать наше соитие. Наше противостояние неравное. Мой мужчина больше меня самой в полтора раза, и сильнее. Я могу показать свою силу лишь в заседании, и то, только мозгами и изворотливостью, да наипрекраснейшим знанием уголовного кодекса.
— Нет, я еще не закончил, — хрипло рычит, и намеренно кусает за нижнюю губу, оттягивает ее, не обращая никакого внимания на мои сопротивления. Мне уже было не до шуток, потому как Ветров все границы переступил, нарушая мои. Лихорадочно соображая, как защитить себя, я наткнулась на душевую лейку. Она стальная, и должна будет привести мужчину в чувства. Дотянувшись до нее, схватила и со всего маху ударила Кирилла по голове. Ветров отпрянул от меня, бросив. Не ожидал, и сначала глаза налились злостью, именно с той, которая превращается в помутнение рассудка, а потом вдруг мигом прояснение. И… это что, раскаяние? — Ева, — он протягивает руку, желая меня утешить. Но я ударяю по ней и отрицательно мотаю головой.
— Что с тобой? — с недоумением смотрю на него. Прежде такой агрессии Ветров не проявлял.
Мужчина опустил глаза вниз, чувствует свою вину. Поджав губы в тонкую полоску, о чем-то задумался. Горячая вода продолжала согревать меня, но казалось, что озноб все-таки побеждает сопротивление. Меня дико колотило, я не знала, как вообще реагировать на выпад мужчины. Промежность болела от грубых толчков, причиняя дискомфорт, даже пока я стояла ровно и не шевелилась. Ноги гудели, а покалывания от хлынувшей крови по венам до самых кончиков пальцев, мурашками нервировали все состояние в целом.
— Прости, детка, — виновато приподнял свои черные глаза, приближается ко мне и кладет ладони на плечи. Повисла тишина, в которой теперь главным образом звучит шум воды. Смотрю на Кирилла, приподняв голову, потому что Ветров выше меня на две головы. Он проводит мне по щеке, мягко и нежно. — Я проиграл дело, — признается, и я вижу, как скулы струной натянулись у него на лице. Вот в чем дело.
— Что пошло не так? — во мне просыпается профессионал, и вся накалившаяся обстановка уходит на второй план. Кирилл полгода готовился к этому заседанию, добивался оправдательного вердикта судьи для одного бизнесмена Москвы. Тот в порыве ревности придушил свою любовницу, когда та решила порвать с ним. Пусть тайна того, как было на самом деле известна только Киру, но я далеко не глупая, и сама прекрасна сообразила, что обвиняемый был в полном сознании, когда совершал убийство.
— Давай за завтраком обсудим, ладно? — невинно целует, и вроде прощение просит таким образом. Конечно, чуть позже я поговорю с ним о случившемся. А сейчас мне пора убегать на работу. Дел по горло, и еще несколько висяков, которые следует перенаправить другим специалистам.
— Ладно, дай мне пять минут, — согласно киваю, хотя все равно как-то не по себе. Холодность Кирилла убивает, а особенно не многословие. В то время, когда мы с ним познакомились, мне казалось, он будет болтать вечно.
Ветров притягивает меня к себе, крепко обнимает, и я отвечаю взаимностью, забыв обо всем, ведь самое ценное получить от любимого — это чувство защищенности.
