В машине пахло жимолостью. Тая с удовольствием откинула голову на подголовник и уставилась в окно. Водитель оказался прав. Они были совсем рядом с местом назначения.
Проехав по широкой и практически свободной Каланчевской улице с трех и пятиэтажными аккуратными домами, автомобиль свернул на Садово-Черногрязскую и через несколько минут они уже въезжали в нужный дворик.
Тая вышла из машины и осмотрелась – ничего особенного. Обычная панельная девятиэтажка в окружении двух еще таких же панелек. Облупившаяся со временем краска лохмотьями свисала со стен, практически с каждого окна торчал кондиционер. Такие же панельки она видела и в родной Самаре. Ничего нового.
Расплатившись с водителем, она набрала номер нужной квартиры на домофоне.
– Кто там? – Протянул дрожащий старческий голос.
– Антонина Петровна, это я, Тая. Таисия Белова. Мы с вами созванивались на прошлой неделе. Я дочь вашего племянника, Николая.
– А-а-а, Таечка. Да-да-да. Открываю.
Тяжелая металлическая дверь запищала и открылась, впуская девушку в темный подъезд.
Дальняя родственница по отцу обнаружилась совершенно случайно. Через неделю после похорон, Тая получила телеграмму с соболезнованиями. Оказывается, Антонина Петровна звонила им домой, чтобы пригласить племянника с семьей на свое 80-летие, и, не дозвонившись, связалась с соседкой. Та и поведала ей страшные вести.
В телеграмме женщина приглашала оставшуюся сиротой девушку пожить к себе в Москву. Недолго думая, Тая согласилась. В Самаре оставаться было невыносимо. Депрессия захлестнула ее с головой, тащила на глубокое дно. Оставшись наедине со своим горем, девушка едва сдержалась, чтобы не пуститься во все тяжкие. Телеграмма стала своего рода знаком, ниспосланным свыше.
– А я жду тебя с самого утра! – Тая еще не успела добраться до нужной двери, как та открылась сама собой, и перед ней предстала опрятная бабушка с седыми короткими завитками волос и черной вязаной шалью на плечах.
– Ну вот, я приехала.
Тая не знала, как вести себя с незнакомкой, чья двушка неподалеку от Патриарших стала для нее пристанищем, и просто мило улыбнулась старушке.
– Давай же, не стой в дверях. Проходи. Я уже и чай заварила, и оладьев напекла. Ты с каким вареньем любишь? У меня только из смородины осталось…
Тая вошла в квартиру, поставила чемодан в углу у двери и осмотрелась. Антонина Петровна тем временем уже прошлепала на кухню, откуда продолжал доноситься ее дребезжащий голосок.
В квартире, как ни странно, вовсе не пахло старостью. Кругом царила идеальная чистота. Тая провела рукой по гладкой поверхности трюмо с зеркалом, которое стояло в прихожей – ни пылинки.
– Ну что ты в дверях топчешься, как неродная? – Из-за угла показалась голова старушки. – Проходи. Налево твоя комната. Прямо душ и туалет. Давай, располагайся, мой руки и будем пить чай. Поди, устала с дороги. Намаялась. Сиротинушка моя…., – Антонина Петровна бросила на девушку полный сочувствия взгляд и скрылась из вида, однако Тая успела заметить, как заблестели от слез ее серые глаза.
В ту же секунду притаившаяся было боль вырвалась наружу. Сердце защемило так сильно, словно его зажали в грубые тиски. Воздух с трудом проходил по трахее в легкие. Паника сменилась отчаянием. Слезы брызнули из глаз, и Тая, позабыв о чемодане, бросилась в душ. Вода была ее единственным спасением. Смыть с себя горе, слезы и боль – совет, который ей дал психолог еще в морге.
Вода привела девушку в чувство. С посвежевшими мыслями, она вышла из душа. Нос уловил аромат чабреца и бергамота.
– Таечка, чай стынет! – Не унималась Антонина Петровна.
– Иду-иду.
Девушка робко остановилась в дверях и окинула взглядом маленькую кухоньку. И здесь все сияло чистотой. На стареньком белом столе накрахмаленная скатерть и ваза с букетом ромашек. На окнах идеально выглаженные занавески. На подоконнике цветник – фиалки и один горшок с алоэ.
– Садись, - женщина пододвинула стул.
– Спасибо.
– Я сама травы собираю. Вот этот сбор с позапрошлого года. Дочка в калужскую область возила, на дачу. Там такие поляны!
Тая отхлебнула из чашки, мысленно переваривая информацию о том, что у нее, оказывается, есть двоюродная тетка. Чай оказался на удивление ароматным и терпким, но от этого не менее вкусным.
– Да ты не стесняйся. Кушай! – Бабулька положила на блюдце сразу три оладушка и от души полила их из баночки со смородиновым вареньем.
Тая только теперь почувствовала, что действительно голодна, и с жадностью принялась уплетать угощения.
– Спасибо, - пробубнила девушка, пережевывая последний кусок, – все очень вкусное!
– У тебя планы-то какие? На жизнь в столице.
Тая отодвинула пустую чашку и блюдце и задумчиво посмотрела в окно, за которым виднелся высокий тополь, к которому был приколочен скворечник. Несколько воробьев то залетали внутрь, то вылетали на улицу.
– У меня диплом маркетолога и экономиста. С отличием. С завтрашнего утра начну искать работу. Буду ходить на собеседования. Как только найду достойное место – сниму себе жилье и съеду, чтобы не стеснять вас. Позже возьму квартиру в ипотеку. На первоначальный взнос деньги есть. Продала родительскую двушку.
– Да что ты, деточка! – Запричитала старушка.– Какое стеснение? Ты мне только в радость. А то все время одна. Так и умом тронуться можно. А своя квартира – это правильно. Молодец.
– А дочь разве не навещает? – Удивилась Тая. – Внуки?
– Ждут они…., – Антонина Петровна мгновенно погрустнела и отвела потухший взгляд.
– Чего ждут?
– Квартиру.
Женщина встала из-за стола и шаркающей старческой походкой отправилась в гостиную. До Таи же только начал доходить смысл ее слов.
«Какой цинизм…», - пронеслось у нее в голове, – «да я бы все на свете отдала, лишь бы еще раз обнять мать».
– Не расстраивайтесь вы так, Антонина Петровна! – Бодрым голосом сказала Тая, войдя в гостиную. – Теперь есть я. Мне-то уж точно нужны вы, а не ваша жилплощадь. Торжественно обещаю чаевничать с вами три раза в неделю по вечерам, после того, как найду работу и съеду.
– Да я уже и не расстраиваюсь, доченька, - по-доброму ответила женщина и похлопала ладонью по дивану, приглашая девушку сесть рядом.
– Ты мне лучше расскажи, фотографии привезла?
– Ой, - спохватилась Тая, – да! Нашла целую кипу старых, еще детских фотокарточек. Минуточку, они у меня в отдельном конверте, в сумочке.
Девушка резко развернулась и бросилась в прихожую к своему чемодану и вешалке, на которую, как ей казалось, она повесила клатч.
Чемодан был на месте. Трехногая вешалка тоже. Клатча не было. Тая испуганно осмотрелась вокруг, затем пулей проскочила в душ, на кухню, в гостиную. Заветной сумки с фотографиями, а главное – с деньгами, нигде не было.
Обреченно опустившись на колени, Тая обхватила руками голову и заплакала. Два миллиона рублей исчезли. Испарились, как будто их никогда и не было. Не было родительской квартиры, мебели и отцовских накоплений. Нищета, старая подруга, опять постучалась в ее дверь. Где теперь искать этого таксиста? Да и стоит ли? Возможно, это просто судьба, от которой не уйдешь.
– Деточка! Что случилось?
Тая подняла на Антонину Петровну заплаканные глаза.
– Все пропало. Абсолютно все.
Глава 3
Словно маленькая копия Нью-Йорка, перед Таей предстала «Москва-Сити». Башни из стекла и бетона росли из земли, словно инопланетный горный хребет с причудливыми футуристическими формами скал. Их фантастические очертания проскальзывали между домов еще на Кутузовском, а с Краснопресненской набережной комплекс небоскребов открылся перед ней во всей красе.
