— Тот инцидент с лужей все никак не можешь забыть? Будто человек не может оступиться, случайно. И я тоже пострадала в тот раз, гораздо больше, чем ты.
Это правда, синяк с коленки до сих пор не сошел.
— Между прочим, если бы не я, у тебя бы сейчас пары зубов точно недоставало.
— Ты про Мухина и его кулак? Что ж, спасибо, ты прямо мой спаситель. Только если бы не ты, он бы и не начал цепляться. Все бы они не начали. А сейчас извини, мне пора идти. Может у меня и нет дел, в твоем понимании, но они у меня есть!
Знаешь, Королев, мы, бедняки, хоть и не выглядим так шикарно, как некоторые, но мы тоже люди. И у нас тоже могут быть дела и чувства! Представь себе.
Разворачиваюсь и шагаю вперед, не разбирая дороги. На глаза выступают слезы. Зачем, Варя. К чему ты все это наговорила ему?
Да, пусть сегодня он приструнил своего рыжего приятеля, но не далее, как вчера, в спортивном зале, как потешался над твоим неумением ловить мяч.
Неумеха, бездарь. Руки растут не из того места. Это ведь его слова.
Но что делать, если физкультура совсем не мой конек и никогда им не была?
Мотаю головой, пытаясь избавиться от мыслей о мажоре, ускоряю шаг. Почти бегу.
Перед заворотом на нужную улицу резко оборачиваюсь.
Никого.
Слава богу.
Прохожу еще немного вперед, до Пятерки, и заворачиваю в магазин.
Нельзя потратить много, ведь основную часть придется отдать нянечкам, чтобы лучше присматривали за Маруськой, не давали в обиду. Но и с пустыми руками прийти не могу.
Кидаю в корзину кое-что из фруктов: пару апельсинов, яблоки, груши. Покупаю несколько видов конфет. Когда жива была мама, мы редко ели конфеты. Не потому, что не могли позволить, чтобы не портились зубы.
Но я не могу не купить. Хоть какая-то радость для сестренки.
Расплачиваюсь за покупку, выхожу на улицу и, с пакетом в обнимку, продолжаю свой путь.
Около сотни метров и передо мной вырастает такой до боли знакомый забор.
Ненавижу это место. Иногда, вот как сейчас, ненавижу весь мир.
Ненависть — деструктивное чувство, но я просто не могу ее не испытывать.
Останавливаюсь и несколько секунд даю себе на то, чтобы успокоиться. Но против воли воспоминания накрывают. Каждый раз при подходе сюда.
Обрывки, потому что мозг отказывается воспроизводить целостную картинку.
Потому что он просто не может этого выдержать.
***
Страшный диагноз, который поставили еще недавно такой цветущей, и пышущей здоровьем маме.
Больница, выписка, улучшение, дающее беспочвенную, но такую желанную, надежду, а потом рецидив.
Последние дни она уже не узнавала нас, не узнавала никого. Я дежурила у постели день и ночь, слава богу, маму не увезли в специальное учреждение, я отказывалась верить. До последнего надеялась.
А потом я проснулась словно от удара, на часах было около четырех утра. Я сразу поняла, что произошло самое страшное для меня, для нас с Маруськой.
Дальше провал. Помню только, как старалась оградить от всего этого сестренку. Она еще слишком маленькая, чтобы видеть.
Включала ей сказки одну за другой, читала книжки.
— Господи, — есть ли у них родственники, отец-то где?
— Да, не повезло девчонкам.
Я не могла всего этого слышать. Вздохи соседей, работников социальных служб. Я пребывала словно в какой-то прострации.
А потом они нашли какого-то родственника по линии отца, который согласился взять за меня ответственность и проследить, чтобы я закончила школу. Я не знала, действительно ли так или это какие-то махинации, чтобы забрать квартиру. В любом случае, Маруську он взять отказался.
— Старшую возьму, для предвыборной компании это будет неплохим козырем. Младшую? Ммм, пожалуй, что нет. Ей только пять, слишком маленькая. Возни много.
— Что ж, хотя бы старшую. А эту отправим в детский дом. Хорошо даже, что маленькая, может удочерит кто.
Со мной случилась очередная истерика, от которой, впрочем, не было никакого толку.
Теперь я живу в сторожке, примыкающей к забору богатого особняка и хожу в элитную школу.
Я упрашивала Бориса Сергеевича взять и Марусю, как могла, на коленях стояла, но получила резкий и однозначный отказ.
Этот холодный, расчетливый человек отказал и в следующей просьбе, остаться в старой школе.
— Мне нужно, чтобы все видели, мне ничего не жалко для сиротки, — говорил он на все мои просьбы.
Дал денег на новую одежду, только я не потратила. В первый же день поехала в детский дом и отдала все нянечкам, чтобы лучше присматривали за сестрой.
Когда мы расставались, она плакала, я тоже рыдала, но ничего не могла поделать.
Мне и самой еще нет восемнадцати, только будет и я учусь в школе. Я не имею права оставить ребенка себе.
Без доходов, без квартиры.
Возможно, если бы не эта квартира, нас бы оставили в покое, но кому-то она очень приглянулась.
***
Выныриваю из болезненных воспоминаний. Маруся ждет. В это время они как раз должны выйти гулять. Вон уже даже вижу худенькие фигурки впереди.
Ускоряюсь, шагаю вдоль забора и смотрю, ищу глазами.
Маруська стоит, обхватив прутья замызганными ручонками, смотрит через них на улицу огромными глазищами. Ждет.
Кидаюсь к сестренке со всех ног.
— Маруська, Машенька.
— Валя, — выдыхает она и счастливо улыбается. Не выговаривает букву «р», из-за этого смешно коверкает имя. А меня затапливает от нежности.
— Я сейчас, подожди минуту.
Срывая дыхание добегаю до калитки, огибаю ее и несусь обратно, уже с той стороны забора. Кидаюсь к Машке и подхватываю ее на руки. Целую в щеки, в выбивающиеся из шапочки пряди волос.
— Маруська, как я соскучилась. Ну, как ты тут?
— Холошо. Тебя ждала, очень сильно.
— Не обижают тут тебя?
Она отрицательно мотает головой и мне становится чуть легче.
— А почему руки грязные?
— Хватаю ее за одну из ладошек.
— Я дом стлоила.
— Молодец. А я тебе кое-что привезла, смотри.
Начинаю доставать вкусности и у Машки загораются глаза.
— Варвара, ты же знаешь, у нас не принято, — раздается сзади и я вздрагиваю.
— Здравствуйте, Валентина Петровна.
— Здравствуй, Варя.
— Я…хотела с вами поговорить.
— Марусь, я сейчас.
Сую пакет сестре и вместе с воспитательницей отходим в сторону.
Передаю ей деньги под видом благотворительности, обычная процедура, которой я очень быстро обучилась. Страшно только первый раз.
Потом снова возвращаюсь к сестре. Теперь мы может делать все, что хотим, никто и слова не скажет.
Вот почему мне так нужна работа. У меня план. Заканчиваю школу, мне как раз исполняется восемнадцать, нахожу работу и забираю Машку отсюда. Забываем все как страшный сон, в идеале, переезжаем в другой город. Главное, чтобы раньше ее никто не удочерил.
Возвращаюсь домой вся измотанная, морально. Но почему-то это ощущается и на физическом плане.
Проскальзываю в сторожку и бросаюсь на кровать. Теперь, наконец, я могу дать волю слезам.
Глава 5
Утро начинается по одной и той же схеме.
Встаю по будильнику, одеваюсь, разогреваю перловку в микроволновке (в домике помимо спальни есть небольшая кухонька). Сажусь за стол и жую безвкусную кашу.
Ничего, сегодня вечером мой первый рабочий день, и за него мне должны заплатить сразу. Куплю что-нибудь из продуктов.
Я рада, что опекун решил поселить меня сюда, а не в свой большой дом. Меньше будет вопросов на тему, что я делаю по вечерам. Вообще хорошо, что он еле меня замечает.
