Я все еще закрывала глаза на явные неприятности. Это было в моем стиле. И раньше, в первом браке, когда я замечала, что происходит нечто неприятное, я сперва старательно делала вид, что все в порядке. Это доходило до абсурда. Варька ругала меня за бесхребетность. Но разве можно переделать себя? Я поняла, что если для тебя это невозможно, то у твоей второй половины, словно специально, — задача подмять тебя под себя, перекроить, переиначить. Чем дальше, тем больше я убеждалась в том, что Лева, расхваливая мою красоту и ум, постепенно лепит из меня женщину, с которой ему было бы спокойно, уютно. Доказательств тому было не так уж много, но выглядели они весьма внушительно. Взять хотя бы мои волосы. Из-за вдруг разбушевавшейся лузгинской ревности к прошлому мне пришлось расстаться со своей шикарной рыжей шевелюрой. Я вспоминала вытянувшиеся лица подруг, когда они впервые увидели меня с короткой стрижкой. Чего мне стоило напускать на себя совершенно безразличный вид, будто я вовсе не сожалею о годах, когда лелеяла, ухаживала, любовалась волнующей рыжей волной моих роскошных волос. Это была моя визитная карточка, мой козырь, мое взращенное самолюбование. Я рассталась со всем этим, стоило Леве устроить мне пару раз неприятную сцену, окрашенную ярко-багровыми красками ревности. Он, видите ли, все время вспоминает о том, что кто-то касался моих волос, что они щекотали мужскую грудь, вызывая желание!
Лева полностью подчинил меня себе. Он сделал это так незаметно, что вскоре я оказалась перед фактом: я делаю все, что говорит муж, мне не приходится ни над чем задумываться. Единственная моя работа — всегда быть готовой встретить супруга с улыбкой, ответить на его желание. Лузгин превратил мою жизнь в вечное ожидание. Мое настроение стало исключительно моей проблемой. Кажется, Лева решил, что у меня не может быть повода для плохого настроения. Я должна была оставить их в прошлом, как и старую квартиру, машину, длинные волосы. В моем безоблачном будущем я не смела хандрить, впадать в меланхолию, быть недовольной.
В какой-то момент я поняла, что у меня есть все и нет ничего. Кажется, я снова получила материальные блага, а в дополнение к ним мою привычную душевную неустроенность. Будучи замужем, я никогда не бедствовала. Да, я привыкла к такому положению вещей. Я не знала, что такое снимать квартиру, что такое работать до седьмого пота, но я всегда была готова избавиться от звания домохозяйки и активно включиться в дело. Своему первому мужу, Шурику Забаве, я прямо сказала, что мечтаю открыть свой собственный ресторан. Я придумала замечательное название «Райский уголок». Я видела это здание, видела роскошные газоны, клумбы, фонтанчики вокруг. Я составляла меню, ходила по кухне, наблюдая, как повара колдуют над кулинарными шедеврами. Я уже принимала благодарные слова от постоянных и новых посетителей, но… Шурик не дал моим мечтам разрастись до таких размеров, когда мечта сбывается. Он дал понять, что в нашей семье достаточно одного бизнесмена, что его бизнес приносит немалый доход. Вполне достаточный доход, а мне как женщине нужно думать о другом. Вот я и думала, и, по-моему, у меня все очень даже хорошо получалось. Я всегда верила, что Шурик не имеет ко мне никаких претензий как к жене, хранительнице очага. Поэтому его инициатива в плане расторжения брака повергла меня в отчаяние. Я не стала впадать в крайность, хотя неожиданное одиночество не принесло ничего хорошего, созидательного. Впервые за пять лет брака я подумала о том, что прожили мы без детей, даже без редких разговоров об этом. Пожалуй, в этом было какое-то несоответствие. Хотя… Можно смотреть на этот факт по-разному, но отрицать его нельзя.
Первый раз я выходила замуж, точно зная, что это не навсегда, а с Лузгиным я была уверена в обратном. Почему? Почему я позволила себе настолько расслабиться? Не знаю. Нет объяснения. Просто, ты веришь в это, и все. И потом, как он говорил, какие слова лились из его уст! Это был мед, бочка меда, в которой не было и намека на ложку дегтя. Наш медовый месяц прошел в Испании. Я получила столько положительных эмоций, столько впечатлений! И после этого райского отдыха уровень моего отличного настроения долгое время зашкаливал. Я видела во всем лишь прекрасное. Люди казались мне добрыми, чуткими, а это означало, что я все-таки была счастлива. И однажды я испугалась, что всему этому может прийти конец… Я владею всеми этими подарками судьбы лишь до поры до времени. Сама же я ничего не сделала для того, чтобы быть не только мадам Лузгиной. Не предприняла ничего, чтобы выпустить на волю ту, что жила во мне, скрытая от людских глаз, даже от Левы. Мне показалось ужасным, что я, женщина с высшим образованием, владеющая тремя языками, провожу свое время лишь в ожидании встречи с мужем. Я хорошо выгляжу до, отлично выгляжу после… Ежедневные гонки за стильностью, загадочностью, женственностью. И все для того, чтобы соскучившийся муж сделал круглые глаза:
— Да тебя просто страшно оставлять одну! — Поцелуй, еще более пристальный, магнетический взгляд. — Нужно подумать об охране. Такой алмаз нельзя оставлять без присмотра.
— Мне не нужна охрана. Будь рядом… — Не в моих правилах говорить подобные вещи. Словно признание поражения, словно полная капитуляция, но у каждого Наполеона свое Ватерлоо.
— Я всегда с тобой, милая, даже если нас разделяет океан.
Слова, опять красивые, но уже пророческие слова. Даже такая любительница комплиментов, как я, вскоре перестала на них «западать». Да, у Лузгина жесткий деловой график. С этим мне пришлось смириться в первую очередь. Порой он чувствует себя виноватым и берет меня с собой в очередную командировку. Берет с собой… Звучит так безлико, обреченно. С собой берут чемодан, запасную пару белья, а тут «паковали» меня. Я никогда не просила об этом. Просто я знаю, что напрашиваться бессмысленно, а Лева вдруг сообщает, что я еду с ним, буквально за несколько часов до отъезда. Я начинаю лихорадочно собираться, не испытывая никакой радости от предстоящей поездки.
Но в этот раз все с самого начала пошло иначе. Лузгин не собирался ехать в Лас-Вегас со мной, а я с несвойственной мне настойчивостью просила его об этом. Я так его допекала, что он обреченно согласился, взяв с меня слово молчать, как рыба, когда он будет сидеть за игровым столом. Я легко дала обещание. Когда же я все переиграла, удивлению Лузгина не было предела. Он совершенно искренне ничего не понимал. Я боялась, что разразится скандал. За то время, что мы вместе, я имела «счастье» наблюдать своего супруга в гневе. Благо, причиной его была не я. Прибавьте к этому мой панический страх снова остаться одной… Картинка получалась размытая, в серых тонах с пятнами выцветшего алого. Самое незначительное разногласие, самую мелкую ссору с Левой я воспринимала как катастрофу. Я боялась противоречий и всячески старалась избегать их. Мне было страшно даже подумать о том, что может возникнуть ситуация, когда мне нужно будет все начинать сначала. Лузгин принял новость достаточно спокойно, подведя к тому, что он сам думал о нецелесообразности поездки вдвоем на этот раз. Лева сумел представить все так, словно мой отказ ехать был его решением. Я снова оказалась подмятой под каблук мужской силы, желания подавлять, властвовать. Сама виновата. Открывала рот, как дура, все мысли подрастеряла, а теперь мои мысли, мои скакуны, разбежались кто куда. Осталось ясное осознание того, что в семье главный мужчина, особенно, если он зарабатывает деньги, очень большие деньги. Существовать в виде красивого, дорогого приложения к этому мужчине я не собиралась. Я должна была сразу дать это понять. Момент упущен. Непростительная ошибка, которая стала причиной моей нынешней нервозности.
Моя мама не понимает меня, удивляется, когда я разговариваю с ней по телефону в дурном расположении духа. Леву она обожает, а меня стращает то и дело, что с таким характером можно потерять золотого мужа. Милая мама до сих пор уверена, что счастье находится в прямой зависимости от материальных благ. Я получила их в избытке, так что должна светиться от восторга! А я спрашиваю себя, сколько должно быть шуб, машин, домов, квартир, всякой другой дребедени, которой многие придают такое большое значение, чтобы моя душа обрела желанный покой? Мне так важно сознавать, что я — не просто жена Льва Лузгина, а человек со своим мировоззрением, с собственными желаниями, мечтами, что простираются далеко за пределы очередного колечка или модной тряпки. Лева так хорошо начинал, его слова согрели мое истерзанное одиночеством сердце, словно целительный бальзам. Потом все свелось к банальному домострою. Лузгин обозначил территорию, перечислил обязанности, думая, что тем самым облегчает мне жизнь. Деловой человек, весьма рассудительный и серьезный (если речь не идет об игре, разумеется), он решил, что, расчертив мне все дорожки, убережет от неверных шагов. Наивный мужчина. Ведь не мог же он думать, что я так предсказуема, так просчитываема? Нет, он бы попросту не женился на мне, если бы я показалась ему примитивной, как амеба, податливой, как пластилин. Его привлекло совсем другое. Он понял, что со мной нужно держать планку на высоте, что и моя закреплена достаточно высоко. Что же случилось потом?
