Губы Рустама соскальзывают с живота, а уже через мгновение я чувствую прикосновение его языка к промежности. Стон срывается с губ и тонет в пространстве, когда язык начинает кружить по клитор, а пальцы размазывать влагу между половых губ. Я бы бесконечно ныряла в это наслаждение, по сути, я в нем и нахожусь большую часть времени с тех самых пор, как решила остаться с ним.
Звон пряжки ремня сообщает, что скоро я почувствую Рустама внутри. Мой любимый момент - когда он входит в меня, растягивает своим большим членом и медленно заполняет. Мир в такие моменты рассыпается на кусочки и остаётся нецельным, пока мы не кончаем вместе, признаваясь друг другу в любви, наверное, миллионный раз за четыре года.
- Спустя годы ты все ещё моё безумие, Яна, - выдыхает Рустам, накрывая меня своим телом и упираясь членом между ног. - Всегда моё безумие.
Он начинает двигаться, плавными толчками погружная в меня экстаз. Я поднимаю ноги чуть выше и свожу у него на талии. Глажу его спину под рубашкой, целую подбородок, покрытый жёсткой густой бородой.
Ты тоже все ещё моё безумие, Рустам. И я знаю, сколько бы ни прошло времени, ты останешься им, как и я твоим.
Сейчас нельзя громко кричать и стонать, ведь мы в квартире не одни. Нельзя брать инициативу на себя и забираться на Рустама сверху, чтобы не навредить малышу. Поэтому я просто наслаждаюсь, выдыхаю стоны ему в рот, царапаю плечи, тяну за волосы и улетаю. Я знаю, что он улетает вместе со мной.
Утро следующего дня начинается просто восхитительно. Мы просыпаемся под громкую музыку, ту самую, ну, вы поняли - назвать ЭТО музыкой сложно. Рустам сначала хмурится, приобняв меня рукой и чуть приподнявшись на постели.
- Какого хера?
- О, это Амилия... У нее столько новых увлечений... Скоро ты узнаешь! В принципе, об одном ты уже в курсе - она любит слушать вот такую музыку вот настолько громко.
Ночью Рустам сказал мне, что, вернувшись в квартиру, заходил в комнату к дочери, думая, что она может не спать - подростки ведь часто по ночам зависают в социальных сетях. Конечно, будить он ее не стал, а вместо этого сразу пошел ко мне. Он и меня будить не хотел, но я сама проснулась от его поцелуев, и ничуть не жалею.
- Страшно представить, что еще предстоит узнать, - ворчит мужчина, чмокает меня вгубы и встает с кровати, представ передо мной во всем своем обнаженном великолепии. Я жадно прохожусь взглядом по его мощной спине и крепким ягодицам. Пожалуй, на ягодицах задерживаюсь чуть дольше...
- Я в душ, - коротко бросает Рустам, натянув серые домашние трико и футболку. - Ты ведь не собираешься валяться в постели? Хотел, чтобы мы вместе съездили куда-нибудь. С Ами.
- Я не против. Это твоя дочь может быть против. Мне кажется, характер у нее становится с каждым годом все хуже и хуже.
Рустам слегка морщится, после чего направляется к двери, взъеровшив волосы пятерней.
- Без тебя я точно не справлюсь, малыш. Ты действуешь как успокоительное. Надеюсь, сегодня все обойдется. Завтрак сделаешь?
- Вчера я готовила мясо для тебя. Будешь? Я могу разогреть. Это, конечно, не пища для завтрака, но лучше, чем омлет.
- Буду все, что ты сделаешь, - усмехается муж и скрывается в коридоре, прикрыв за собой дверь спальни. Я довольно улыбаюсь, когда музыка в глубине квартиры стихает. Иногда мне кажется, что Ами было бы лучше, живя она с нами. Думаю, Эдие и Майкл слишком балуют ее. Рустам намного жестче и строже. Он бы сумел научить ее правильным манерам.
Еще минут пять я позволяю себе понежиться в кровати. Рука так и тянется погладить живот, а губы постоянно растягиваются в дибильной улыбке. И как он не замечает перемен во мне? Ни одного ведь вопроса не задал. А мне кажется все таким очевидным, будто у меня лбу написано "Рустам, я, возможно, жду ребенка!"
Ну, если не догадывается, то будет ему супер-сюрприз. Уверена, что он окажется на седьмом небе от счастья. Да каком седьмом - на двадцатом!
Наконец поднимаюсь, переодеваю белье и набрасываю сверху шелковый халат. В квартире тепло, да и на улице почти лето, поэтому на кухню иду босиком, лишь немного причесав волосы пальцами.
Для себя и Рустама разогрею мясо, а для Амилии приготовлю тушеные овощи. Интересно, яичницу она ест? Ну, ладно, постепенно привыкну к ее предпочтениям. Настроение она мне все равно не испортит своими хотелками и надутыми губами. С тем, как изменится моя жизнь в ближайшие девять месяцев, ничто не сравнится.
Быстро накрываю на стол, тушу помидоры с картофелем и болгарским перцем, делаю яичницу болтунью с зеленым луком, и выставляю на стол, посередине разместив блюдо с мясом. По стакан разливаю сок. Когда убираю кувшин с соком в холодильник, на кухню заходит Рустам, вытирая влажные волосы полотенцем, а следом вылетает Амилия.
По выражению лицу мужа я понимаю, что от ее нового цвета волос он не в восторге, но пытается сдерживаться. Девочка усаживается за стол молча, поджимает колени к груди и хватает тарелку с овощами, отодвинув яйца и поморщившись при взгляде на мясо.
Ни "доброго вам утра", ни "приятного аппетита", ни "спасибо, Яна, за завтрак". НИ-ЧЕ-ГО.
- Всем приятного аппетита, - говорю сама, отодвигая стул и добродушно улыбаясь девочке. - Надеюсь, угодила с овощами?
Рустам недоуменно вскидывает бровь, запихивая в рот кусочек сочного стейка.
- Амилия с недавних пор вегетарианка.
- Да, я не ем трупы, - кивает девочка, запив овощи соком. - Неплохо справилась с овощами, Ян. Хотя на пустой желудок все пойдет. Но вообще, Рустэм, ты должен знать, что вчера с самолета я осталась голодной, потому что твоя жена меня не накормила, ибо у нее было только мясо в доме.
3 глава
Я на миг теряюсь от этого заявления Амилии. Смотрю на девочку растерянно хлопая ресницами, перевожу взгляд на Рустама и обратно. В груди непритяно тянет, потому что я точно знаю, что она это сейчас специально сделала. Хотела выставить меня безответственной в глазах Рустама. Мне становится настолько обидно, что даже горло передавливает от подступающих слез. Хочется защитить себя и закричать, что все вовсе не так, как она сказала! Но это будет выглядеть глупо, и вообще не понимаю, что меня вдруг стали так выходки этой пигалицы выводить? Держалась же вчера. Хотя сегодня наверное была последняя капля.
- А вот эти овощи, которые ты ешь, они тогда откуда? - спрашивает Рустам у дочери, невозмутимо отпив сока. - Я был в душе минут пятнадцать-двадцать, если бы Яна попросила Валерия их привезти, то он в любом случае не успел бы. А если бы успел, то Яна бы только приступила к готовке. Значит, овощи были здесь со вчера?
- Их вчера Валерий привез по моей просьбе, - тихо вставляю я, наблюдая за зырканьями между отцом и дочерью. От Амилии недовольство буквально огненными волнами исходит.
- Ну, допустим, привез, но ты же мне их не предложила и не приготовила! - фыркает девочка.
- Тебе что, пять лет? - осаживает Рустам. - Ты не умеешь себя обслуживать? Ты же всегда первая кричишь о собственной независимости и самостоятельности, а поесть себе сделать не в состоянии? Даже если допустить, что ты не умеешь готовить, ты немая? Нет языка, чтобы попросить? Что тебе мешало зяглянуть в холодильник и попросить Яну что-нибудь приготовить? На крайний случай, у тебя есть телефон, ты могла позвонить и заказать еду на дом.
Рустам не повышает голос, не злится и даже смотрит на дочь спокойно, но от его слов все равно мурашки бегут по коже. Настолько у него подавляющая энергетика... у моего мужа. Я перевожу взгляд на Амилию и замечаю, что девочнка окончательно теряется. Отставив от себя талерку, она тяжело дышит и кусает губы. Очевидно, не такой реакции от отца она ждала. Ну, то есть от РустЭма.
- Ты все переворачиваешь! Говоришь какие-то крайности! - почти визжит Амилия. - Я здесь гость. Меня могли принять как гостя. А твоя жена даже не додумалась..
Ладонь Рустама опускается на стол с таким треском, что я аж подпрыгиваю на стуле и роняю вилку на пол.
