А может… ну это все? Не рассказала, значит, так надо. Плохо ему жилось, что ли? Столько грандиозных планов, мыслей, проектов. Ребенок в его ближайшее будущее вот точно не вписывался.
На нет и суда нет. Пусть.
Но вот что-то в глубине души, возможно, внутренний не циник, не давал ему пустить это все на самотек. Нет. Он должен знать точно! Независимо от результата!
Снова обернулся — в оранжевом прямоугольнике окна гостевого дома торчала крошечная макушка с двумя тощими хвостами. Даже отсюда он услышал заливистый смех вредины.
Неужели она все-таки его?..
От размышлений его отвлек телефонный звонок. Хмуро вытащив из кармана мобильный, Артур, подумав, все-таки принял вызов.
— Привет, Чер, ну как ты добрался? — раздалось бодрое из динамика на английском.
— Знаешь, хорошо. Даже еда в самолете была на удивление сносной, — ответил он на беглом языке янки, в котором здорово поднаторел за четыре года жизни в Америке.
— Я уже жутко по тебе скучаю.
— Я же вот только улетел.
— Все равно! А ты… скучаешь?
— Само собой. Ну ладно, меня зовут к столу, созвонимся позже, хорошо?
— Люблю тебя.
— Угу, — промычал он и сбросил вызов. Сунул телефон обратно в карман.
Джессика, яркая блондинка из солнечной Флориды. Живая, красивая, не глупая. Они познакомились полгода назад на конференции по новейшим технологиям и уже тем же вечером бурно обновили заднее сидение его тачки.
Он не знал, что такое любовь, но кажется, Джессика его по-настоящему любила. А он… да черт его знает, что он к ней чувствовал. Что-то… нейтральное. Ему нравилось заниматься с ней сексом, нравилась ее непосредственность, но когда она уезжала к себе домой, не чувствовал, что ему ее не хватает. Он не хотел оставить ее на ночь или предложить жить вместе. И уж тем более — Боже упаси! — даже и не помышлял о браке. Его все устраивало. И его прагматичный мозг понимал, что вот это чувство ничего общего с тем, что люди называют любовью, точно не имеет.
Даже сейчас, сказав, что тоже скучал, он слукавил — он даже не вспоминал о ней с момента прилета. А вот о другой думал непростительно много.
Той, которая когда-то его кинула. Той, которая родила ребенка. То ли от него, то ли от кого-то еще.
И вдруг понял, что очень хочет ее увидеть.
Часть 3
* * *
Артур понятия не имел, когда Аглая посетит родные пенаты, интересоваться, конечно, не стал, но был начеку. Наблюдал. Девчонка все утро носилась по двору, таская за хвост рыжего кота, а раз она здесь, значит, и мамочка не заявлялась.
Днем он успел съездить в центр и встретиться с Глызиным — учредителем нового проекта, в котором собирался принять участие и Вишневский. Успел даже пересечься с Натаном, который тоже буквально на днях вернулся из тура по Вьетнаму. Они посидели в каком-то новомодном ресторане, заказали, конечно, самое дорогое, обсудили личную жизнь друг друга, говоря, само собой, только об успехах.
Именно там Вишневский понял, что перерос это все. Неинтересно. И темы эти дурацкие, и весь этот пафос никому не нужный как-то поперек горла. Много воды утекло и время расставило все по своим местам.
— Ксюха замуж вышла, за турка какого-то, слышал? — перешел на сплетни Натан, закинув ногу на ногу и манерно потягивая айкос.
— Нет, впервые от тебя слышу.
— Ага, пару лет назад. Говорят, мудохает он ее там по-черному, чуть ли не в паранджу завернул. Заставил удалить все свои страницы в соцсетях и требует принять ислам, прикинь?
Вишневский совсем не удивился "успехам" бывшей подружки. Как говорится — за что боролась… Ей же всегда нравились брутальные мужики, ну вот, куда уж брутальнее. Получите и распишитесь.
Потрещав еще немного о том о сем и договорившись словиться еще раз, великовозрастные детки распрощались, сели по своим дорогим тачкам и разъехались в разные стороны "нерезиновой". Вишневский сильно сомневался, что словится еще раз со старым другом, слишком разошлись их интересы. А там кто знает…
Поплутав немного по подзабытым знакомым улицам, он вышел на набережной, прошел вдоль реки, размышляя, куда же подевалась та тонна замко́в с забора, что вешают молодожены в день свадьбы. Он никогда не понимал этой традиции, глупость какая-то. Как и все в общем-то, что связано с браком. Да он и брак не понимал. Ну зачем связывать себя по рукам и ногам штампом? Разве от этого что-то зависит?
Крепость отношений?
Размер счастья?
Или это прививка от измен?
"Институт семьи", "так положено", "а что люди подумают" — все это ему было чуждо. Если люди хотят быть вместе, они будут, без вот этого всего. И десять, и двадцать, и все пятьдесят лет. А если не хотят — то клякса из чернил в паспорте абсолютно ничего не изменит.
Проходя мимо старого крейсера-музея, который не реставрировали лет пятьдесят, он случайно увидел воткнутый в корму нож-бабочку. Тот самый, что он бросил туда четыре года назад, спасая Веснушку и ее трусливого брата от нападок малолетних гопников.
Да ладно, он все еще здесь?!
И так хорошо всплыл в памяти тот день. А потом ночь, которую он провел в ее постели… Ночь, которую он, в общем-то, и не забывал. Как бы сильно того не хотел.
Конечно, он не думал об этом безостановочно, можно сказать даже и не воспроизводил в памяти все эти годы, но стоило только при желании погрузиться в прошлое, туда, в тот летний вечер, выяснялось, что помнит он на удивление все. В самых мелких деталях.
Неужели вот так, с первого же раза умудрилась забеременеть..? Разве так бывает? Нет, теоретически он понимал, что бывает всякое — и палка раз в год стреляет, но что такое могло произойти именно с ним верилось с трудом. С ним, который скрупулезно рассчитывает каждый свой шаг…
Ну хорошо, допустим, он все-таки потерял контроль и случилось то, что случилось. Но как так вышло, что она взяла и ни о чем ему не рассказала? Не позвонила, не написала. Ей же было-то всего восемнадцать. Ребенок. Да, сильный духом и настырный, но все-таки совсем еще незрелый подросток. Вчерашняя школьница… Не сообщила, не потребовала помощи.
Ну кто она? Дочь кухарки. А кто он?
Она же не могла не понимать, что подобное стечение обстоятельств ее билет в безбедную жизнь. Она бы точно рассказала, если не дурочка, конечно. А раз этого не произошло, значит, Валюша, получается, не от него. Вот и весь ответ. Логично? Логично! С этими мыслями он и поехал домой. А едва заехав в ворота, сразу увидел ЕЕ…
Ее солнечная макушка торчала из открытого окна гостевого дома.
Наверное, она сидела за столом, потому что видел он только ее затылок и плечи. Практически обнаженные, только тонкие голубые лямки пересекали белоснежную кожу.
Странное чувство. Странное и непонятное. Что-то застучало внутри, что-то затянуло, запекло. И вот почему-то только сейчас он окончательно осознал, что вернулся домой.
Не выбираясь из машины, он, вцепившись в руль, застыл, гипнотизируя взглядом ее затылок.
Приехала, значит. Дочурку забрать.
Все-таки он плохо разбирается в людях, хотя раньше считал, что наоборот.
Разве мог он когда-нибудь подумать, что Веснушка, эта скромная девочка читающая Пруста в оригинале, бросит его сразу же после их первой совместно проведенной ночи?
Никогда!
Никогда бы он такого про нее не подумал. А она взяла и сделала. Да так хладнокровно, что утерла нос ему, тому, кого все считают неисправимым циником.
А он ее еще с собой в Америку забрать хотел, идиот! Хорошо, хоть не успел ей тогда об этом сказать.
Само собой он думал потом о том своем принятом на эмоциях скоропалительном решении. Размышлял, что было бы, если бы она согласилась полететь с ним. Вышло бы что-то у них или уже на следующий день он взялся бы за голову, укоряя себя в том, что натворил? Ответа на этот вопрос у него не было, ведь тогда своим поступком она просто взяла и лишила его возможности выбирать.
