— Как Вы смеете со мной так разговаривать?! Я Вам что — подружка??
Ну понеслось… А я даже хочу с ней конфликта. Потому что, только когда она на меня рычит, у нее хоть какие-то чувства прорываются!
— Не подружка, — теперь вздрагивает мой голос.
— Почему Вы мне тыкаете?!
— Тебе двадцать четыре…
— Причём здесь возраст?! — вздымается нервно её грудь, растягивая гипюр. Краешек ореолы чуть-чуть обнажается над гипюром.
И я с трудом снова перевожу взгляд ей в глаза. Они блестят…
Не дожидаясь ответа, которого, кстати, у меня нет, Алёна сбегает вперёд, хлопая дверью в корпус.
Безнадёжно смотрю ей в след. Как, вот, общаться? Что нужно сделать, чтобы она во мне увидела мужчину? Цветы она не принимает. Презенты — тоже. Даже сладости. Если анонимно — отдаёт девчонкам, сама не прикасается. На флирт не ведётся. Провоцировать ревностью — только отталкивать ещё сильнее.
— Фак.
Закрываю на мгновение глаза. Поднимаю лицо вверх. Очень быстро темнеет. На лицо падает пара капель дождя. Иду вслед за Алёной. Её комната и комната Беса — открыты. Двери — напротив.
Аааа! Как же это бьёт по мозгам. Я просто не понимаю, как её можно не хотеть. И я не понимаю, что тормозит Беса. Он свободный мужик. Она явно к нему благоволит. Если бы её комната была открыта для меня, то… Хрен бы что меня могло остановить. И я каждый раз агонизирую, наблюдая за их общением. Единственное, что спасает, они держат дружескую дистанцию.
Пару раз стучу в открытую дверь.
— Куда сумку поставить? — рычу тихо.
Отвернувшись, стоит у окна, обнимая себя за плечи.
— На пол.
Делаю шаг в комнату. Ставлю у кровати. Мог бы и в пороге, но хочу зайти.
База у нас крутая, что касается территории и спортзалов. Но жилой фонд здесь всё ещё убогий, старенький. Часть корпусов на ремонте.
Дверца её шкафа болтается, слетев с петли. Достаю складной нож. Надеваю дверь на место. Подкручиваю все болты.
Чувствую спиной её взгляд.
— Что Вы делаете, Марат?
— Хватит мне «Выкать», — делаю усилие над собой. — Извини, если обидел.
— Марат, давай прямо сейчас разберёмся в том, что происходит, — решительно.
— А что-то происходит? — поднимаю бровь, складывая нож.
Медленно делаю к ней навстречу шаг, потом ещё один…
— Ты постоянно цепляешься, провоцируешь, ведешь себя оскорбительно. Словно дергаешь меня за косу.
— За косу? — улыбаясь, веду пальцами по косе, лежащей на плече. — Слегка дергаю.
— Зачем?! — откидывает косу назад.
Очевиден же ответ! С горечью смотрю ей в глаза. Смущается…
Ну, не силен я в словах, мне проще телом. Теряя тормоза, подхватываю её за затылок и талию. впечатываю в себя. Но впиться в губы в последнее мгновение не осмеливаюсь. Прижимаюсь носом к её виску, жадно и глубоко вдыхаю. От головокружения и нежности подкашиваются колени. Глаза захлопываются…
— Марат… Нет! — ладони упираются мне в плечи. — Марат…
В этом горячем дрожащем шёпоте целая вселенная моих ощущений. Они курсируют по телу…
В этом шёпоте неуверенность… Мягкая, ранимая… Горячая!
Мне кажется, я век так могу простоять, дыша ей, ощущая её. Веду носом по коже, утекая от щемящих волшебных вспышек в груди.
Торможу порыв потянуть её за косу вниз, чтобы вынудить поднять лицо и врезаться в губы. Из горла вырывается неконтролируемый хриплый стон.
— Стоп! — задыхаясь шепчет Алёна.
А для меня её шёпот наоборот — разрешение. Но руки давят на плечи сильнее, отталкивая решительней.
Сейчас мой головокружительный полёт в ощущения закончится. И я выхвачу. Между нами нарастает трешовое напряжение.
Выкрутившись, слегка припечатывает мне по щеке. Одновременно с моим выдохом:
— Не могу без тебя!
Опускаю взгляд. Тело пульсирует от её близости. Я обесточен. Эмоции выплеснуты.
Алёна нервно и растерянно ведёт пальцами по своей цепочке. Её рука дёргается к моей горящей щеке, но не прикоснувшись, она рывком отворачивается к окну.
— Не надо так делать, Марат.
— А как надо?
— Никак не надо.
— Не подходит мне Ваш совет, Алёна Максимовна.
— Уходи. Нет. Стой.
Вытаскивает из сумки плитку шоколада.
— Это за помощь.
— Не нужно.
— Возьми, пожалуйста.
— Я не ем сладкого. Я на спортпите.
— А ты ешь! — в растерянных чувствах, впихивает мне в руки. — Девушку угостишь.
Слабеет ее голос.
— Девушку? — злюсь я. — Девушка от меня шоколад не принимает. И цветы тоже.
— Марат!! Ну невозможно это, понимаешь?! Хватит!
— Не понимаю. Почему?
Вздрогнув, оборачиваемся на звук шагов. Бес.
— Тарханов, свободен.
— Спокойной ночи, Алёна Максимовна, — чеканю я.
Бес догоняет меня в холле.
— Марат, завязывай Алёнку дёргать.
— А что — мешаю? — рывком разворачиваюсь, сжимая кулаки.
Шоколадка в руках ломается. Бес обезоруживающе улыбается.
— Спать иди, Отелло! — хлопает по плечу.
Как спать-то теперь?..
— Бессо, дайте номер Ростовской.
У неё везде скрыт.
Но если ртом у меня ей сказать ничего правильного не получается, может, получится пальцами.
— Не могу, Марат, — разводит руками.
— Пожалуйста.
— Тормози, — толкает кулаком в грудную мышцу. — Это не клуб знакомств. Аленка здесь не для этого. И ты, кстати, тоже.
Ладно… Сезон длинный, узнаю я ее номер.
— Ну? — наперебой азартно расспрашивают парни.
Отрицательно кручу головой. С недоумением смотрю на шоколадку в руке.
— Яш… трофей для тебя, походу.
Бросаю ему на кровать. Яшин — сладкоежка.
— Чего делать-то будешь? — перебирает струны Яша, выдавая лирические мотивчики.
Ромка отламывает кусок шоколада.
— Давай ей трешачок устроим какой-нибудь, а ты вовремя впишешься?
— Какой?
— Придумаем…
Падаю на кровать, закрывая глаза. Улетаю в дотошное переваривание всех оттенков ощущений, её голоса, слов, интонаций, касаний…
Её запах стоит в лёгких, будоража тело.
— Ну всё, — невесело троллят друзья. — Опять пацана потеряли.
Вырубают свет. Курят в открытое окно.
— Мар…
— М?
— Максимовна с медичкой к озеру пошли. Купаться, наверное…
Рывком сажусь. Перевожу взгляд на окно.
— А Бес всем запретил, — хмыкает Шмелёв.
Да. Потому что опасно. Можно нарваться. Нам на драку, им на неприятности посерьёзнее.
— Но мы же не стукачи, да? — играет бровями Яша.
— Но проводить-то надо, да? — ловя волну многозначительно намекает мне Ромка.
— Чего сидишь?! — синхронно.
— Да я лечу уже!
Глава 3. Заботливый сталкер
Десять минут по лесной тропе, и мы с Любой выходим на Солёное. Растягиваем покрывало на маленькой полянке у песочного берега. Открываем небольшую бутылочку вина.
— Да Боже! — цокает она, возмущаясь, что пробка крошится, вместо того чтобы выкручиваться. — Плохо без мужиков.
— С ними тоже сомнительно, — забираю у неё из рук бутылку.
И пока она стягивает сарафан, аккуратно вытаскиваю лопнувшую в горлышке пробк у.
— Вуаля!
Разливаю нам в пластиковые бокалы. Чокаемся.
— За что пьем? — интересуется Люба.
— Давай за сезон. Чтобы без эксцессов.
Вино тёплое, но вкусное. Допив до конца бокал, ложусь на спину, смотрю в темное небо. Большой фонарь, который мы повесили на сук в паре метров от нас, мешает разглядывать звезды.
Лицо горит… С тихим стоном тянусь всем телом. Тарханов… Это так несправедливо, хоть плачь. Почему именно от этого мальчишки такой ток?!
— Колечко… — ловлю кисть Любы. — Подарок?
— Пф… Нет. Сама себе купила. У меня состоятельных ухажёров нет. А твой что?
— Не вспоминаю всуе.
Стараюсь и правда не вспоминать.
— Появляется?
— Иногда… — вздыхаю.
— Ох… Не даст он тебе жизни. Пойдём купаться?
Расстегиваю ширинку. Приподняв бедра стягиваю по ним джинсы.
