я рассчитывала на разум Уильяма. Но как теперь я доверюсь мужчине, который обманул однажды.
– Надеюсь, ты не забыла, где твоя комната.
– Уильям…
– Все необходимые вещи мы закажем. У тебя на столе лежит ноутбук с подключенным интернетом.
– Я хотела…
– И не вздумай открывать другие страницы, помимо магазинных.
Он издевается надо мной? Идет прямо к стойке с баром, почти не смотрит на меня, вряд ли слышит. А я просто хочу поговорить. Хочу узнать, почему он поступил со мной так подло и не рассказал о том, что жив.
– Не думаешь, что нам нужно поговорить?
Уильям молча достает граненный стакан, наполняет его янтарной жидкостью и только после переводит на меня заинтересованный взгляд. Даже не так – вопросительный. Словно у него есть множество дел, помимо нашего диалога, а я задерживаю его.
– О чем?
– Хотя бы о том, где ты был весь год.
Хмурится. Замечаю полюбившуюся межбровную складку. Его глаза чуть темнеют. Налитые губы смыкаются в ниточку. Кажется, ему не нравится тема разговора.
– Это не имеет значения.
– Правда? – уперев руки в бока, смотрю на мужчину. – Ты приезжаешь ко мне домой, забираешь меня силой, и думаешь, что я промолчу?
– Вообще-то да.
– Нет уж!
В пару шагов преодолеваю расстояние между нами, отбираю стакан и хватаю за ворот пиджака. Как всегда, в костюме, вылизанному с иголочки. Не изменяет своему стилю. Что-то я отвлеклась.
– Если ты сейчас же меня не отпустишь, то…
– То что?
Взгляд моментально чернеет. Из холодного голубого превращается в темно-грозовой. Тучи сгущаются над нами, дыхания объединяются в единое целое. Наши глаза не отрываются друг от друга. Примагничены, наполнены болью и злостью. Кажется, только сейчас ощущаю исходящую от него опасность. Она подавляет мою уверенность и врожденную язвительность.
Он сильнее…
Он хитрее…
Он…
Одно резкое движение, и мягкие, полные губы мужчины прижаты к моим. Он мнет их, терзает, покусывает то верхнюю, то нижнюю. Сильные руки крепко прижаты к талии, дыхания сливаются воедино.
Оттолкни его.
Потребуй ответы.
Не поддавайся ему.
Но голос разума не всегда помогает в ситуациях, когда один наглый мужчина порождает внутри давно забытые чувства. Желание коснуться его крепких мышц, пройтись по кубикам пресса, очертить пальцем контур татуировки. До сих пор помню, как она выглядит. Дракон, хвост которого окутывает прекрасную розу.
Хочу ощутить в себе его длину, почувствовать желанную наполненность, о которой периодически вспоминала этот год.
Стягиваю с него черный пиджак, расстегиваю дрожащими пальцами рубашку. Знакомая смесь парфюма и его тела будоражит, заставляет прикрыть глаза и поддаться искушению.
– Нетерпеливая… моя… девчонка… – хрипит между поцелуями Уильям.
Одним рывком стягивает с меня платье, расстегивает лифчик. Его жадные поцелуи цепочкой спускаются по шее, скользит по ключице. Острые зубы оставляют небольшой след, прежде чем опустить ниже к груди. Дышу слишком быстро, покрываюсь мурашками, то ли от возбужденного взгляда, то ли от его пальцев на обнаженной коже.
– Ах… – слетает с губ, когда вершинка груди попадает в плен языка и губ Уильяма. Он оттягивает затвердевший сосок, обводит вокруг языком, а пальцы покручивают вторую вершинку, заставляя прижать его голову сильнее к себе.
Хочу…
Хочу еще…
Только не останавливайся…
Пожалуйста…
Как же я скучала по невообразимым ощущениям, по страсти, которая зажигалась между нами за считанные секунды. Периодически я вспоминала нашу первую встречу. То, как он увез меня из-под носа другого мужчины, как завладел мной и подарил прекрасную ночь наслаждений и страсти.
– Покричишь для меня? – почти шепотом произносит мужчина, поднимаясь во весь рост.
– Покрич…
Осекаюсь. Мои глаза тут же падают на плечо и часть груди. Там, где нарисована татуировка. Теперь роза не выглядит такой красивой и хрупкой. Она пробита в двух местах затянутыми белесыми дырками. Значит, сюда в него стреляли? Сюда он получил ранение, которое «убило» Уильяма. Или оставило в живых?
То есть он действительно был ранен? В него действительно стреляли? Но почему…
Почему он жив?
– Не туда смотришь, – замечает он строго, когда я уже несколько секунд непрерывно пялюсь на татуировку.
– Я… я думала, что ты…
Не могу выговорить ни слова. И куда делать моя собранность? Почему она внезапно улетучивается, когда так необходима мне?
– Ты была рядом, когда в меня стреляли.
В голове внезапно всплывает тот благотворительный вечер, когда гостей пытались усыпить каким-то газом, а мы с Уильямом чудом успели спастись. На деле оказалось, что это просто снотворное, ничего вредного, но во время действия газа я находилась в полуобморочном состоянии. Помню только два громких звука, похожих на выстрелы и слабость, которая появилась после них.
– И я думала, что эти выстрелы убили тебя.
– Не убили, как видишь, – серьезно произносит Уильям.
– Ты расскажешь, что случилось на самом деле?
Снова хмурится. Почему ему не нравится этот вопрос? Почему нельзя ответить на него и рассеять недопонимание между нами? Год назад мы просто играли влюбленную парочку, не были связаны реальными отношениями, но в то же время я доверила Уильяму свою жизнь. Он учил меня защищаться, подарил опору и надежду на нормальную жизнь.
Но забрал в один прекрасный день, когда в него стреляли, а на меня открыли охоту…
– Мне надо идти, – Уильям отстраняется от меня, застегивает пуговицы на рубашке, хватает пиджак и идет к выходу из пентхауса. – Меня не будет до утра. Еду сама приготовишь, вещи первой необходимости есть в гардеробной твоей комнаты.
Не будет до утра? Но сейчас только четыре часа дня. Куда он собрался с ночевой? Неужели к ней? К жене, о которой я узнала, после «смерти» Уильяма. Случайно нашла фотографию в ящике стола в кабинете. До сих помню добрый взгляд болотных глаз миниатюрной женщины и нежную улыбку девочки на полных губах.
Его дочери, судя по схожести…
Этот снимок отпечатался в голове с невообразимой точностью и бил
