На секунды зажмуриваюсь. Все это кажется каким-то бредом. Очень странным стечением обстоятельств, которые мне совсем не нравятся. Нужно поскорее уйти.
— А, да. Пока.
Просачиваюсь в подъезд. Спокойно, Оля. Нужно о немного отдышаться.
Ну вот зачем? Зачем я вообще к нему подошла? Мало мне было проблем в этом городе? Просто увидела знакомое лицо, и само оно получилось…
Я же хотела быть легкой, без загонов, вот и подошла. Просто поздороваться, мы же и правда знакомы были. Это ведь нормально? Люди так и делают. Не смотря на разные заморочки.
А теперь он еще и живет по соседству. Сказка просто!
Дура. Какая дура!
А у самой кожу покалывает там, где он прикасался. Это не от чувств. Вовсе нет. Это потому, что два года без какой-либо близости.
Я себя последние пару лет по частям собирала. Какие мне отношения?
Закрываю глаза и до сих пор иногда вижу ее белое платье. Такое ослепляющее. А рядом Олег. В черном костюме, так презрительно на меня смотрит. Как на грязь. И плевать, что мы с ним почти семь лет вместе были. Карьера важнее. Статус…
Настолько мерзко. Но еще ужаснее, что он мне лично приглашение на свою свадьбу вручил. Думал еще сильнее унизить, видимо. И совершенно не ожидал, что я приду. Там всех гостей, кто со мной знаком был, — передернуло. Я сама себя еще больше в грязь этим походом окунула. Мордой в самое дерьмо…
Главное — дышать.
Вдох-выдох.
Оля, соберись!
Ты это пережила. Уже давно все это пережила.
Подхожу к окну на кухне, оно как раз выходит во двор. Машина Кирилла стоит там, где он ее оставил. Значит, не наврал. Действительно поблизости живет.
Он меня так рассматривал в этом чертовом клубе, а потом в машине. Он смотрит, а у меня табун мурашек по коже. Неуютно. Не люблю, когда так пристально смотрят. Изучают.
Хотя взгляд у него такой был, будто он меня с закрытыми глаза нарисовать может. А сейчас просто убеждается, каждая ли родинка на месте.
Я же за все время нашего сегодняшнего общения едва вспомнила, какой у него цвет глаз. Карие. Уже у подъезда убедилась. Первый раз за вечер, потому что нормально на него взглянула.
Он изменился. Мы года два е, наверное, не виделись. Последний раз на Олега свадьбе столкнулись, он хотел меня успокоить, я его послала и убежала. Зачем мне его утешения?
Нет уж.
А сейчас? Сейчас он Олегу расскажет, что меня видел?
Где-то глубоко внутри во мне скулит раненая девочка, которая желает, чтобы Олег узнал. Чтобы увидел, какой я стала. Пожалел.
С другой стороны, мне это не нужно, потому что у меня гордость, а у Олега семья. Потому что я выросла морально. Стала…
Кем я стала? Замороченной девицей, которой разве что удалось вырваться из зависимости дерьмовых отношений.
И то, судя по последним мыслям, уже не точно.
Набираю в кружку воды и снова подхожу к окну.
Машина Кирилла весело подмигивает габаритами. Я в этот момент прилипаю к стеклу.
Макушка Бушманова показывается спустя минуту. Он садится в тачку и уезжает.
Наврал, что здесь живет.
Зачем он вообще меня домой повез? И зачем я согласилась? Не нужно было.
Хотя, если бы не Кирилл, мы бы, возможно, провели эту ночь в обезьяннике. Кто знает, зачем в этот клуб полиция приезжала.
Выбрала Ритка местечко, блин. Развеялись.
— Оль, это ты?
В кухне зажигается свет. Оборачиваюсь на заспанную Еську, свою двоюродную сестру. По стечению обстоятельств мы почти одновременно в этот город приехали. Решили объединить усилия в налаживании жизни. Она от мужа ушла. Он ей изменил, а теперь ищет… Она прячется. Даже вон волосы свои рыжие под каре обстригла и, когда с дочкой гулять ходит, парик черный надевает.
Конспирация. Потому что, если он ее найдет… В общем, сестра думает, что Андрей, муж ее, отберет ребенка.
И это двадцать первый век на дворе.
— Я. Прости, что разбудила, — касаюсь Есиного плеча, а у самой в голове один вопрос: Кирилл, что и правда ко мне подкатывал?
– Все нормально, я думала, ты под утро вернешься.
– Вечер с подружками в клубе вышел из-под контроля. Может, чаю попьем?
Нет, наверно, мне все же показалось. Хотя…я что, забыла кто такой Кирилл? Он же ни одной юбки не пропустит, со всеми себя так ведет. Я исключением не стала.
На автомате вытаскиваю пачку чая и закидываю в кружки по пакетику. Мельком смотрю на сестру. Не одна я этой ночью в раздрае.
Мы перебрасываемся парой фраз, хотя по факту каждая летает в своих мыслях.
—… ты знаешь, мне сегодня очень нужно на пару часов будет отъехать в магазин, памперсы заканчиваются, и в аптеку забежать нужно, без Майи. Ты не могла бы с ней посидеть? Я очень быстро вернусь, — улавливаю ее просьбу.
– Хорошо, только оставь все инструкции в письменном виде, чтобы я тебя не дергала.
Посидеть с ребенком, которому чуть больше месяца — страшно. Но пообещала я раньше, чем осознана на что согласилась. Оказывать, теперь, не удобно.
Хотя, мне всегда было неудобно отказывать. Человек же обидится.
Отец до сих пор говорит, что я слишком мягкая. Сказать «нет» для меня проблема.
Хотя вон, Бушманову же отказала. Может быть стоит засчитать себе балл за смелость?
3
«Наличие у нее ребенка для меня что-то меняет?
Ответить сложно, честно говоря». Кирилл
— Бушманов, ты вконец оборзел, — подполковник продирается сквозь клубы дыма к окну нашего кабинета, демонстративно зажимая нос. С недавних пор бросает курить. Весь отдел с ним за компанию. На добровольно-принудительных началах.
Пацаны надымили и свалили. Меня под утро вырубило. Не проветрил.
— Больше такого не повторится, товарищ подполковник, — ловлю зевок в кулак, обшаривая кабинет взглядом.
Спать хочется адски.
Сначала полночи с Грицай возился, потом друг позвонил, встал на трассе перед въездом в город, пришлось ехать помогать. В квартиру не возвращался, на работу сразу проскочил. Потому что, пока мотаюсь туда-сюда, все оставшиеся законные три часа сна испарятся.
— Кир, там по оперативке Кабанова сдали. Надо ехать брать, — Жора вваливается в кабинет, как нажравшийся медведь. Кубарем и с громким ревом. — Доброе утро, товарищ подполковник, — замечает Самсонова. Тот продолжает тусоваться у окна. Драцену бы хоть тогда полил, что ли. А то она так скоро сдохнет.
— Ветров, что за внешний вид? — подполковник переключается на Жору.
— Я только с трупа.
— Вот в наше время…
— Товарищ подполковник, уйдет же.
Самсонов заводит руки за спину и со словами: «Доложишь мне лично» — сваливает к себе.
Сдергиваю со спинки стула куртку и подталкиваю Ветрова на выход.
— На твоей? Моей? — спрашиваю, хотя сам уже сажусь за руль.
В нос ударяет запах Олькиных духов. Что-то совершенно не сладкое, но стойкое. Необычный аромат. Как и она сама. Честно говоря, думал, что давно уже перегорело, а только увидел ночью, и опять понесло. Перетряхнуло даже. Чертово дежавю. Перед глазами все еще ее заплаканное, но такое красивое лицо…
По адресу приезжаем не одни. Видимо, наш кабанчик просек, что его спалили, и вызвал подмогу. Правда, чисто юридическую.
— Это брательника твоего, что ли, тачка?
Ветров выходит на улицу, закладывая руки за голову. Делает несколько рывков локтями.
— Его, — смотрю на белоснежного немца с приблатненными номерами.
— Чувствую, будет весело.
— Обхохочешься. Ладно, пошли. Уверен, Олежа сейчас нам какой-нибудь бумажкой в морду ткнет и поедем мы обратно…
— Вечно проблемы с этими мажорами…
С ухмылкой смотрю на Жору. Я, когда в отдел пришел, каждая собака знала, чей я сын. Поэтому приемчик был так себе, если честно. Ветров вон больше и дольше всех тявкал, пока не дошло, что мой отец палец о палец не ударит, чтобы как-то мне помочь по службе.
Подъездная дверь открывается. Олег выходит первым. За ним Кабанов. Местный поставщик «радостей», по совместительству сынок окружной шишки.
