они видят его.
Белла вовсе не раздражена его насмешкой, она хихикает и прикусывает губу, как будто он флиртует с ней.
– Я не знала, что ты придешь, – говорит она.
– С чего бы тебе знать? – грубо говорит Неро.
У меня нет никакого интереса к разговору с Неро, и определенно нет никакого интереса к продолжению моего разговора с Пчелиными матками. Я должна найти своего брата. Прежде чем я успеваю уйти, Неро спрашивает:
– Это твой Транс Ам?
– Да, – говорю я.
– Это LE 77 года?
– Ага.
– Такая же, как у Берта Рейнольдса.
– Верно, – говорю я, невольно улыбаясь. Я не хочу улыбаться Неро. Я хотела бы держаться от него как можно дальше. Но он говорит об одной моей вещи, которую я действительно люблю.
Берт Рейнольдс водил ту же машину в фильме «Полицейский и бандит», за исключением того, что его машина была черной с золотым орлом на капоте, а моя – красной с гоночными полосами. Выцветшая и побитая до чертиков, но, на мой взгляд, все еще довольно крутая.
Белла понятия не имеет, о чем мы говорим. Она просто ненавидит, что мы с Неро вообще разговариваем. Ей нужно немедленно переключить внимание на себя.
– У меня Mercedes G-Wagon, – говорит она.
– У твоего папочки, должно быть, был хороший год, – говорит Неро, скривив полную верхнюю губу, еще более опухшую из-за синяка.
– Конечно, – воркует Белла.
– Слава богу, есть такие герои, как он, помогающие всем этим бедным миллиардерам прятать свои деньги, – говорю я.
Белла вертит головой, как змея, явно желая, чтобы я ушла или умерла, чтобы она могла остаться наедине с Неро.
– Пожалуйста, расскажи нам, как ты спасаешь мир, – шипит она, – Ты занимаешься заменой масла для сирот? Или ты все та же неудачница, какой была в старшей школе? Я очень надеюсь, что это не так, потому что, если ты все еще грязная маленькая идиотка, я действительно не знаю, как ты собираешься платить за мое платье, которое ты только что испортила.
Я смотрю на ее обтягивающее белое платье с тремя крошечными пятнышками спереди.
– Почему бы тебе не попробовать постирать его? – говорю я ей.
– Нельзя бросить платье за восемьсот долларов в стиральную машину, – говорит мне Белла. – Но ты этого не знаешь, потому что ты не стираешь свою одежду. И не моешься, по-видимому.
Она обнюхивает мою грязную майку и мои волосы, стянутые сзади испачканной банданой.
Мне становится стыдно, когда она так на меня смотрит. Я не знаю почему. Мне плевать на мнение Беллы. Но и с фактами спорить не могу: я бедная и выгляжу ужасно.
– Ты зря тратишь время, – скучающим тоном говорит Неро. – У нее нет восьмисот долларов.
– Боже, – хихикает Беатрис, – Леви действительно нужно нанять охрану для этих вечеринок. Чтобы держать мусор подальше отсюда.
– Ты уверена, что тебя пропустят? – тихо говорит Неро.
Он берет со стойки бутылку водки, делает несколько глотков и уходит от девушек. Он вообще не смотрит на меня, как будто даже забыл, что я здесь.
Пчелиные матки тоже забыли обо мне. Они задумчиво смотрят вслед Неро.
– Он такой мудак, – говорит Беатрис.
– Но он чертовски великолепен, – шепчет Белла низким и решительным голосом. Она смотрит на Неро так, словно он – сумка Биркин и туфли от Лабутена в одном флаконе.
Пока Белла поглощена похотью, я пользуюсь случаем, чтобы отправиться в противоположном направлении в поисках Вика. Не заметив его на первом этаже, я поднимаюсь по лестнице и заглядываю в комнаты, где люди либо трахаются, либо нюхают наркотики, либо играют в Grand Theft Auto.
Дом огромный, но ветхий. Это, очевидно, не первая вечеринка, которую он видит – деревянные конструкции выдолблены, стены полны случайных дыр. Судя по спальням, я предполагаю, что здесь живет несколько человек – скорее всего, одни парни. Гости представляют собой странную смесь светских лиц, таких как Белла, и гораздо более низших членов общества. Мне не нравится, что мой брат замешан в этой толпе.
В конце концов, я выслеживаю его на заднем дворе, где он играет в пинг-понг на открытом столе. Он настолько в хлам, что едва держит ракетку, при этом, вообще не касаясь мяча.
Я хватаю его сзади за футболку и начинаю оттягивать.
– Эй, какого черта! – кричит он.
– Мы уходим, – рычу я на него.
– Я не думаю, что он хочет уходить, – говорит мне Эндрю.
Я действительно презираю Эндрю. Он дерзкий маленький засранец, который любит одеваться и говорить как гангстер. Между тем его родители оба хирурги, и я знаю, что его уже приняли в Северо-Западный университет.
Его будущее в безопасности. Он может поиграть в плохого мальчика, а когда ему это надоест, он уплывет в колледж, оставив моего брата в канаве.
– Уйди с глаз моих, пока я не позвонила твоим родителям, – огрызаюсь я на него.
Он ухмыляется мне.
– Удачи с этим. Они сейчас на Арубе.
– Хорошо, – говорю я. – Я позвоню в полицию и заявлю на вас за употребление алкоголя в несовершеннолетнем возрасте.
– Ладно, ладно, иду, – хрипло говорит Вик. – Дай мне хотя бы забрать мою сумку.
Он выхватывает свой рюкзак из-под бильярдного стола, почти спотыкаясь о собственные ноги в этих нелепых кроссовках.
– Пошли, – говорю я, нетерпеливо таща его за собой.
Я тащу его через боковые ворота, не желая снова проходить через дом и рисковать еще одной встречей с Беллой.
Как только мы возвращаемся на тротуар, я немного расслабляюсь. Я злюсь на Вика за то, что он напился.
– Ты все равно пойдешь завтра на работу, – говорю я ему. – Я разбужу тебя в семь, и мне плевать, что у тебя похмелье.
– Я ненавижу это гребаное место, – жалуется Вик, шаркая следом за мной.
– О, тебе не нравится упаковывать продукты? – рявкаю я. – Тогда, может быть, тебе стоит взять себя в руки и получить надлежащее образование, чтобы не пришлось заниматься этим всю оставшуюся жизнь.
Я запихиваю его на пассажирское сиденье Транс Ам и захлопываю дверцу, чтобы закрыть его. Затем иду к водительской стороне.
– Ты не училась в колледже, – обиженно говорит Вик.
– Да, и посмотри
