Если на завод пожалует некий Главный, то для них с братом ставки только повышаются.
Может, он их отпустит, дабы не связываться с мелочевкой масштаба бактерий.
Может, он их убьет, дабы не мозолили глаза.
— Шуруйте туда, — указывает Валик им в противоположный конец цеха. — И сидите тихо как мышки.
—- Нигде мы сидеть не будем. Мы уходим!
— Да ты…
Валик кидается к ним, а в руке появляется пушка. Он не сколько направляет ее на «беглецов», сколько замахивается оружием.
Серый окрикивает их в то же мгновение, как в цех входят три бритоголовых головореза. Они расступаются и замирают в разных концах зала, и следом внутрь проходит Роман Карелин.
Он же Брус.
Он же — глава городской мафии, известный враждой с собственным отцом, — нынешним мэром, — и попавший во все СМИ национального уровня семь лет тому назад, когда подозревался в убийстве предыдущего мэра.
Убийстве, по слухам, произведенным брусом.
Кира всегда считала эту теорию абсурдной, просто факты никак не складывались, но большая часть населения считала Карелина виновным.
Нервы у нее начинают конкретно сдавать, потому что такого сюрприза врагу и не пожелаешь.
Худшего сценария развития событий и впрямь не придумаешь, потому что Главным оказался не только самый могущественный криминальный элемент в округе, но и неуравновешенный псих, жестокий достаточно для того, чтобы тратить большую часть своей жизни на уничтожение собственного отца публично.
Естественно, Кира никогда не видела Бруса вживую. Фотографии мужчин, оказывается, тоже бывают невероятно обманчивы.
Она сама среднего телосложения — стройная, но не худая, и рост средний для женщины — и всегда не долюбливала массивных мужчин, особенно если башней над ней возвышаются, да и не обращала на них внимание, но он… он бесстыдно широкий и высокий, и даже до конца не выпрямляется — словно пытается уменьшить собственное присутствие в пространстве — но его присутствия так много, так много и сразу, и Кира чувствует себя ошеломительно маленькой, незначительной и неуверенной.
— Что здесь происходит? — спрашивает он, и в тишине вкрадчивый голос разносится по цеху как гром среди ясного неба.
— Брус, мы уже заканчиваем. Валик, — обращается к товарищу Серый, намекая убрать пушку.
Кира нож не отпускает, хотя рука уже ноет от напряжения. Их взгляды с Карелином скрещиваются, и от потрясения она вскидывает голову вверх.
— Я спрашиваю, что здесь происходит? — он продолжает смотреть на нее, а вопрос адресует другим.
Валик опускает оружие, намереваясь спрятать, но Брус вмиг фокусирует внимание на нем:
— Это — на стол.
Тот покорно складывает пистолет на край столешницы и отходит в противоположную сторону.
— Недоразумение вышло, — подает голос Серый. — Девчонка с парнем уже уходят. Просто не разобрались сначала, что они наши.
— А они — наши?
Карелин снова смотрит на девушку, теперь неторопливо приближаясь к занятой «беглецами» секции. Он отслеживает каждое ее движение, когда Кира тянет брата за собой, перемещаясь поближе к столу.
— Петя на списках сейчас, а раньше курьером был. Его Славка привел, — гундосит Валик.
Некоторое время Брус рассматривает парня за спиной у девушки, слегка хмурится, и останавливается в нескольких шагах.
— Нож зачем? — спрашивает он у Киры будничным тоном.
— Заявление об увольнении, — говорит она несколько громким голосом, что, к сожалению, подрагивает.
Тахикардия в такт с каждым новым словом и каждым взмахом ресниц Карелина напротив. Зеленые, слегка раскосые глаза словно кто-то одолжил ему с совершенно другого лица. Лица, не такого противоречивого, — где каждая черточка не борется с другой за доминацию, — не столь скандального. Глаза эти обворожительные и проницательные, на дне которых не его душу отыщешь, а свою собственную.
— Мой брат не может сейчас работать. Он не может, — хрипло дополняет она.
— Брат, значит? — Его неподвижность ужасает, как и глубина взгляда, как и небрежно засунутые руки в карманы старомодных брюк из неприлично качественной ткани. — Послушаем, что скажет брат.
Петя справляется с задачей не сразу, и Кира ничего с собой поделать не может — ощетинивается до самых кончиков всех нейронных связей.
Сжимает нож сильнее, стискивает зубы, и смотрит разозлено на этого Романа Карелина, чрезмерного важного и несправедливо сильного.
— Я… яяя могу работать. Но не сейчччас. Кира говорит, что не сейчччас. Я пойду с Кирой.
— Эта работа в целом не для него, — жестко выговаривает она. — Ему не подойдет. Лучше не тратить ваше время.
— То есть это вы решили, что ему подходит или не подходит. Без учета того, что он хочет.
— Мы, — цедит Кира каждое слово сквозь зубы, — сами разберемся, что он хочет или нет.
— Не сомневаюсь. То есть вы пришли брата насильно забрать, как бы это сказать, спасти?
— Если это не спасение, то почему я столкнулась с препятствиями? — говорит она быстрее, чем думает. — Серый сказал ему, — она кивает на Валика, — чтобы он отпустил нас, а он угрожал мне пистолетом. Если тут и есть что-то «насильно», то не с моей стороны.
Рассерженный Валик бросается в сторону девушки с другого конца секции, горланя маты, и Карелин дергает того на себя с такой силой и рвением, что Кира невольно отступает назад.
За шею со стороны спины Карелин поднимает парня не сразу, но после впечатывает его в пол, жестоко прикладывая носом к цементному полу.
— Совсем страх потерял, — практически рычит он, и Кира просто не может поверить, что наблюдаемое — реальность.
Мужчина принял практическую другую ипостась за мгновение. О былом спокойствии и воспоминание тяжело вернуть. Не верится, что это один и тот же человек выпрямляется напротив нее и разжимает кулак.
— Уберите его от меня, — криком приказывает Брус стоящим позади.
— Как брат здесь оказался, если он не может и не хочет работать? Задаю вопрос вам, ведь у вас определенно на все находится ответ.
— Это ошибка. Произошла ошибка. Я… Я понимаю, что мы создали проблемы. Но мы уйдем и никогда никому ничего не скажем. Если Петя получил какие-то деньги, я все верну.
И снова он не отпускает ее взгляд, и Кира дышит часто, неровно. На самом деле — чтобы не задохнуться. Этого Романа Карелина так… много, она не знает как они с Петей выберуться из всего.
Как она выплывет из цепкого, бесстыдно пристального взгляда и наконец-то вздохнет полной грудью. Она, кажется, вообще забыла как это делается.
— Ошибка, — повторяет Брус за ней, — ошибка. Не объясняет, как он дошел так далеко, до этого момента. Еще раз: как он здесь оказался, если есть такая старательная… защитница?
— Обманом, — выдавливает Кира из себя и облизывает сухие губы.
— Обманом… от нас?
— Нет. Не знаю, — мышцы рук ноют и держать нож на весу уже становится на грани невыносимого. — Не знаю, как точно было с вашей стороны. Но мой… Наш отец… Я про другой обман.
— Ваш отец, значит, — ледяным тоном повторяет Роман и делает небольшой шаг навстречу.
Конечно же, хищник делает небольшой шаг навстречу, ведь невооруженным глазом видно, как ослабла хватка ножа в руках Киры. Конечно же, он сейчас его заберет.
Кира хватает пистолет со стола и направляет на замершего Карелина так быстро, что не все присутствующие осознают произошедшее.
Раздается несколько возмущенных возгласов: несложно догадаться, что источник большинства — недовольный Валик, которому сегодня очень и очень не повезло.
— А пользоваться вы этим умеете? — медленно обращается к ней Брус.
Смешно сказать, но вообще-то да, как раз умеет.
В своей розовой повязке на волосах, со взмокшим от напряжения и жары миловидным лицом, с небольшими ладонями и худыми пальцами, украшенными серебряными колечками, она — последний кандидат на роль стрелка в помещении цеха.
Кира снимает пушку с предохранителя и прицеливается, с видом бравады, что вовсе не ощущает.
