— Ему тридцать четыре. Ну или около того, я с ним свечки на торте не задувал. Так-то он и мой начальник.
— И с чего ты взял, что я ему понравлюсь?
— Я уже сказал — ты красотка. Рожу бы попроще, да барахло поприличнее, но это дело наживное. Деньги он не считает, в накладе не останешься.
— А тебе что с этого, добрый самаритянин? — снова усмехнулась, но задумалась.
— Замолвишь словечко, надоело на побегушках.
— Как ты все распланировал интересно, — засмеялась в голос, но получилось враждебно. — С чего ты вообще взял, что выгорит?
— Потому что ты — огонь, — хмыкнул самодовольно. — Но сначала ты будешь моей. А с остальным помогу. Ну?
— Да пошёл ты, — огрызнулась сквозь зубы и выскочила на улицу, обливаясь злыми слезами.
Через неделю я увидела своего начальника. Он стоял в кабинете вполоборота и разговаривал по телефону, не прикрыв дверь. Молод, красив. Предложение его охранника уже не казалось таким отвратительным, но на душе было все равно погано.
Ещё через три дня я драила туалет, заблёванный после корпоратива, с трудом сдерживая рвотный рефлекс и тогда поняла — хватит. Охранник объявился на следующий день, как по заказу, я подошла к нему вплотную, начав расстёгивать пиджак, но он остановил меня, поморщившись:
— Выглядит, как будто я тебя заставил, — взял за руку и повёл в кафе неподалёку, где мы долго разговаривали, обдумывая план действий.
В его постели я так и не оказалась, но страсть как понравилось спать на чистых простынях, а с утра помыться в горячей воде. Ухмылка не сползала с моего лица, он так же выглядел подозрительно довольным, и ещё через месяц устроил нам случайную встречу в ресторане.
Я поджидала у входа, ждав его звонка, а затем резко открыла дверь и буквально влетела в Александра, облив его уже успевшим остыть кофе из пластикового стаканчика и испуганно отпрянув. Кое-какой талант у меня все же был — театральный. Все прошло как по нотам, мы начали встречаться, я жила у Влада, боясь, что принесу в постель Александра клопов из хостела, но по большей части оставалась в его доме, днём слоняясь по магазинам и салонам красоты.
Спустя месяц судьба решила, что я слишком хорошо устроилась и преподнесла мне сюрприз. Однажды я спустилась вниз, скользя пальцами по перилам с едва заметной улыбкой, старательно играя роль довольной жизнью наложницы, услышала до боли знакомый голос и поначалу не поверила самой себе. Прошла в гостиную и увидела его. Он поднял взгляд, ухмыльнулся, а через час, едва выйдя за порог, позвонил. Я выключила телефон на три дня, пока Александр не взбесился, в очередной раз не дозвонившись, ещё сутки сбрасывала вызовы, но он был слишком настойчив, а я ужасно любопытна, так что однажды, сидя в кафе и глядя за окно, где крупными хлопьями падал снег, я подняла трубку и спросила без выражения:
— И что ты хочешь мне сказать?
— Хочу вернуть долг, — ответил сухо, а я хмыкнула:
— Не трудись.
— Неплохо устроилась, — хохотнул в ответ.
— Твоими молитвами, — не осталась в долгу.
Он рассмеялся и повесил трубку, но через две минуты появился в кафе и сел напротив. Долго сверлил меня взглядом и вынес приговор:
— Ты изменилась. Мне не нравится.
Я кивнула согласно: мне тоже не нравилось. Из улыбчивой солнечной девчонки с яркими веснушками я превратилась в надменную стерву, каждый день разыгрывающую один и тот же спектакль, успевший набить оскомину. Смотрела в его карие, почти чёрные, глаза и видела там себя, прежнюю. И так отчаянно хотелось окунуться в прошлое, забыться, вновь проснуться с улыбкой, смотреть на себя в зеркало без отвращения, смеяться, мечтать, строить планы… Решила, будто это возможно. По факту — лишь добавила себе головной боли, ни на шаг не приблизившись к цели.
Я думала — подкоплю денег, брошу все, уеду, но лишь сильнее утопала в своем болоте. Чем больше рвалась, чем больше цеплялась за прошлое, тем сильнее погружалась в трясину отчаяния.
Что-то коснулось моей руки, я взвизгнула и погрузилась в воду, втянув ее носом. Резко вынырнула, закашлявшись, и поняла, что меня прибило к берегу довольно далеко от дома, а ещё, что окончательно стемнело.
— Гадость, — брезгливо передернула плечами, выбираясь из коряг и утопая ногами в илистом дне, усеянном острыми ракушками. Теперь ещё объясняться, откуда у меня эти порезы на ступнях… чего бы такого придумать?
Но это не потребовалось. Через день, в восемь утра, он объявился в моей квартире, открыв дверь своим ключом, встал в дверях и сказал:
— Одевайся.
— Что? — спросила сонно, потирая глаза, а он усмехнулся:
— Пора в ЗАГС. У тебя час на сборы.
«Как романтично» — скривилась мысленно и счастливо улыбнулась, но едва он вышел из комнаты, улыбка сползла с моего лица. Тревога росла, крепла, вытесняя все остальные эмоции, у меня начали дрожать руки и возле зеркала я прокопалась часа два, не меньше, но он ни разу меня не одернул и не поторопил, что было так странно, что я занервничала ещё сильнее.
Когда наконец-то вышла, он взял меня за руку и в самом деле отвёз в ЗАГС. В самом деле расписался. Нам выдали вполне реальное свидетельство о заключении брака. Я взяла его фамилию и стала Красновой. Он поцеловал меня, мягко притянув к себе, и хмыкнул, озорно блеснув глазами:
— Теперь ты моя жена.
— Получается, что так… — пробормотала растерянно и ущипнула себя. Больно. Зачем он это сделал?
— Мне нужно успеть на встречу, я отвезу тебя домой и приеду позже. А ночью у нас самолёт. Пакет твоих документов доставят после обеда с курьером, прими.
— Но… я не собирала вещи…
— Купим все там, — отмахнулся, помогая устроиться в машине. — Терпеть не могу таскать за собой чемодан. Весь отдых портит.
Я думала, он отвезёт меня в квартиру, но он остановился возле своего дома. Нашего. Так странно… что происходит? Снова ущипнула себя и поймала его взгляд. Начала придумывать ответ, что-то вроде «не верю своему счастью», но он не стал комментировать, молча ожидая, когда я выйду. Я поцеловала его на прощанье, он задержал мою руку в своей, как будто не хотел отпускать, и резко тронулся с места, едва я закрыла дверцу.
Документы привезли в три, до двенадцати ночи я слонялась по пустому дому в состоянии, близком к трансу, в два уже не отходила от окна, а в четыре увидела разноцветные всполохи за забором. Раздался звонок по видеосвязи от калитки, я кинулась к двери и увидела двоих полицейских рядом со служебной машиной. Открыла калитку и входную дверь нараспашку и встала, как вкопанная, глядя, как они приближаются.
— В чем дело? — спросила нервно, заламывая руки и не замечая этого.
— Серафима Викторовна? — уточнил один из них, а я кивнула. — Ваш супруг был убит сегодня вечером. Мне жаль.
Земля под моими ногами разверзлась и я полетела вниз, нелепо взмахнув руками.
Что дальше, судьба?
— Серафима Викторовна, Вы рассмеялись в лицо полицейскому, сообщившему Вам о гибели мужа, — в который раз повторил следователь, а я вновь кивнула. — Полагаете, это смешно?
Мужчина сорока с небольшим, в застиранной полосатой рубашке с небрежно закатанными рукавами, трехдневной щетиной и впалыми от усталости блеклыми серо-голубыми глазами смотрел на меня, раздражающе щёлкая ручкой.
— Оборжаться, — усмехнулась в ответ. Жеманничать и притворяться не было никакого смысла: сложилось впечатление, что он тертый калач. — Представьте: я наконец-то стала женой богатого человека и в тот же день его убили. Это не просто смешно, это как выиграть в лотерею и потерять билетик. Абсурд.
— Теперь Вы вдова богатого человека, — заметил с хитрым прищуром. — Не самый плохой вариант. Не было брачного договора, не было завещания, нет других претендентов, родственников, все досталось именно Вам.
— И почему я слышу неприкрытое обвинение? — подняла бровь в крайнем удивлении.
— Что Вы… — запротестовал вяло. — Просто разговор, просто рассуждения.
— Просто факты, — поддакнула, а он хмыкнул.
— Проблем по бизнесу у него не было, фирма продолжает работу, все на плечах заместителя. Кстати, вы знакомы с ним? Кораблёв Ярослав Иванович.
