– А что мне еще делать? – вздыхаю. Голова болит, проект сдавать надо, а тут еще она мозги компостирует с утра пораньше. – Мам, я очень занята. Давай потом, а?
– Занята она! С мужем не надо было расходиться. И как теперь жить думаешь? Ни работы, ни мужа и жить негде.
– Так, стоять, – поворачиваю к ней экран ноута. – Работа у меня есть. И я у тебя денег в долг не прошу. И квартиру обещали достроить через год.
– Обещанного три года ждут! Говорила тебе, не продавай бабкин дом, самой пригодится! И что это за работа такая? Платят минималку, а остальное в конверте дают! Вот как ты на пенсии жить будешь? Ты об этом подумала? У тебя по бумажкам вообще четверть ставки идет!
– Мам, мне до пенсии еще далеко, успокойся, – прошу устало. – Я работаю сейчас не ради стажа, а ради портфолио, понимаешь? Может, у меня в планах свое рекламное агентство!
– Какое агентство! Лучше бы нормальную работу нашла, а не сидела сутками в своем интернете! Вон, у Панфиловых дочка с тобой вместе училась, сейчас бухгалтерша в мэрии. Ей и стаж, и выслуга, а тебе что?! Ну давай, я Людочку Панфилову за тебя попрошу, мы с ней в хороших отношениях.
Ну вот, началось…
Закатываю глаза:
– Мам, у меня важный заказ. Мне нужно доделать его за пару дней.
– Это что еще за Сергей? – она впивается взглядом в аватарку заказчика.
– Мама, это заказчик.
– А чего он тебе в вайбере пишет?
– Потому что так удобнее. Мы обговариваем детали в режиме онлайн. Все мам, иди, ты мешаешь.
– Ах, тебе мать родная мешает? От мужа ушла, так будешь теперь таскать мужиков? Не потреплю! Или ты возвращаешься к Толику, или ищешь квартиру!
Она уходит, с грохотом хлопнув дверью. А я со стоном роняю голову на стол.
И вот так живу почти месяц. С тех пор как вернулась с курорта.
Мама меня не понимает. Она вообще не понимает, как я могла от мужа уйти. Сама она всю жизнь отца прощала, закрывала глаза на его похождения и очень гордится тем, что хранила брак двадцать лет, пока он не умер от сердечного приступа. Лежа на любовнице. М-дя. А мама моя как раз была тем врачом “скорой помощи”, которую вызвала эта любовница.
Конечно, подробности той трагикомедии я не от мамы узнала. Добрые люди поделились. Но после этого я пропускаю мимо ушей все ее нотации про мою личную жизнь.
С Толиком за этот месяц я ни разу не виделась, хотя он постоянно пытается меня поймать. Нет у меня желания с ним встречаться.
Три недели назад я подала на развод. Назначили дату суда, но муж не явился. Его адвокат говорил что-то об уважительной причине, так что слушание перенесли. А Толик завалил меня звонками и СМСками. Он просек, что я блокирую все его номера и начал доставать меня с телефонов общих знакомых.
Вскоре я поняла, что происходит что-то не то. Все наши общие друзья почему-то встали на его сторону и стали уговаривать меня вернуться к мужу. Я отшучивалась, могла. Пока моя лучшая подружка не стала просить за него.
“Мариш, подумай, вы же семья! Три года вместе. Ну прости мужика, бес попутал. И куда ты пойдешь? С мамой жить будешь?”
В общем, мы с ней поругались.
А тут еще адвокат спросил, буду ли я подавать на раздел имущества. Мол, квартира, в которой мы жили, и машина были куплены в браке, так что по закону там и моя часть имеется. Но мне от Толика ничего не надо. У меня скоро будет своя квартира. Пусть просто даст мне развод.
Не пойму, почему он так долго тянет?
Глава 2
Я снова пытаюсь вникнуть в работу.
Меня перевели на “удаленку”, потому что наш офис закрыли на карантин. По профессии я маркетолог. Отвечаю за рекламные компании.
Зарабатываю не так чтобы очень, но на жизнь хватает. Вон, даже на курорт на двоих скопила и ипотеку сама плачу. Да только один билет пришлось выбросить. Зато в двухместном номере отдыхала сама. Никто не толкался в кровати, не пыхтел и не храпел. Я очень даже оценила прелести холостяцких ночей.
Слышу, мать гремит кастрюлями на кухне. Надеваю наушники, включаю Селин Дион и возвращаюсь к заказу. Хочу быстрее доделать комплект рекламных баннеров и отправить заказчику.
Вскоре меня отвлекают приятные запахи. Принюхиваюсь.
М-м, мамин фирменный борщик. С фасолькой.
К горлу подкатывает тошнота.
Это еще что за новости?
У меня последнее время то ли давление скачет, то ли еще какая напасть. Наверное, это от нервов.
Во рту разливается горький вкус желчи. Может, это все из-за той шаурмы, купленной вчера на остановке?
Я пытаюсь вернуться к работе – и не могу. Холодок все больше и больше начинает пробегать по спине. Только отравления не хватало! У меня же заказ!
Тошнота отступает. М-да, тревожный звоночек. Надо бы попить активированного угля на всякий случай… Мало ли, что было в той шаурме.
– Иди обедать! – зовет мать.
Я тяжело вздыхаю и топаю на кухню.
Там уже ждет тарелка. Набираю ложку борща и морщусь.
– Ну-ну, свежий борщ, – мама садится напротив и приступает к еде. – Только вчера сварила.
А я не могу. Не идет – и все. Дую и пробую. Желудок делает кульбит и просится наружу.
Мама бросает на меня острый взгляд. Она ж врач. С ходу диагноз поставит и заставит пить марганцовку.
– Я сейчас, – откладываю в сторону ложку и несусь в туалет.
Прощаюсь с остатками завтрака. Меня лихорадит.
С трудом полощу рот мятным эликсиром и на негнущихся ногах выхожу в коридор.
Там уже стоит мама.
– Слушай, Марин, а ты не беременная часом?
Она смотрит на меня с научным интересом. Будто бактерию под микроскопом разглядывает.
– Сплюнь, – вытираю потный лоб дрожащей рукой. – Только этого не хватало.
– Так, я за тестом схожу, а ты борщ доешь, – командует родительница и подталкивает меня к кухне. – Или поищи, что поесть. Нельзя голодать.
– Мам, да не беременная я, – вяло сопротивляюсь. – Мы с Толиком предохранялись...
– И что? Я тебе как врач говорю, что все эти предохранения не дают сто процентной гарантии. Вот сейчас тест куплю – и все точно узнаем. Будет повод к мужу вернуться.
Я со стоном закатываю глаза.
Лучше к борщу вернусь. Тем более, что он уже не вызывает прежнего отвращения. Спокойно ем. И чего меня переклинило?
* * *
Мать возвращается с тестом спустя полчаса. И мне очень не нравится предвкушающее выражение ее глаз. Похоже, в мечтах моей родительницы я уже беременна. Тройней!
Взяв тест, плетусь опять в туалет. Чувствую себя так, будто иду на эшафот под конвоем гестапо. И ведь не отвертишься!
Мать, как конвоир, вытягивается возле двери:
– Не торопись, там время должно пройти. И смотри, не мочи больше, чем нужно!
– Угу, – отзываюсь уныло.
Жду терпеливо, как написано на упаковке.
Смотрю на тест – и у меня внутри все замирает, сжимается в тугой колючий комок.
Нет… только не это!
– Ну, – стучит мать, – готово?
Закрываю глаза и открываю. Трясущейся рукой подношу тест почти к самому носу, приставляю к лампе.
Нет, ну, пожалуйста, нет!
Результат не меняется.
Две полоски.
Меня охватывает озноб. Не могу удержаться на ослабевших ногах. Опускаюсь на крышку унитаза.
Этого просто не может быть. Потому что не может! Жизнь не могла подкинуть мне такую подлянку!
– Марина, выходи, – мама вновь стучит в туалет. – Чего ты застряла?
Выбора нет. Не сидеть же здесь вечно, в компании ершиков и чистящих средств.
Неохотно выхожу. Смотрю на мать, и та понимает все по глазам. Но все же берет у меня тест.
– Беременна все-таки. Ну, как я и думала, – она довольна, что оказалась права. – В общем так, Марина. В нашей семье безотцовщину никто не плодил, и ты первой не будешь. Завтра же встретишься с Толиком и нормально поговоришь. Или нет, пригласи его к нам.
