— С кем ты таскаешься, Наташа, иначе я отказываюсь понимать, какого хера ты меня динамишь?
— Да ты что, Володя? — медленно повернулась к мужу и попыталась сгладить углы. Привстав на цыпочки, нежно поцеловала в щеку и обняла за широкие плечи. — Я же тебя люблю, глупенький. Ну, нет у меня никого. А с сексом не выходит, так завал на работе — устаю очень, а тут ещё Лизка заболела.
— Зубы ты не перестаёшь чистить, даже если устала, — недовольно фыркнул муж.
— Ну, так это же физиология.
— А у меня стоит так, что в глазах темнеет. Не физиология, нет?
— Прости. Я исправлюсь.
Хотела поцеловать мужа в щеку, но он перехватил инициативу и толкнулся в рот языком. Увеличил напор и теперь просто жадно таранил, вбивая в губы поцелуй за поцелуем.
Глава 3
Радмир
— Островская Наталья Сергеевна. Тридцать четыре года. Работает в банке менеджером по работе с юридическими лицами. Замужем. Муж — Островский Владимир Викторович, сорок лет. Автослесарь. Работает на наших конкурентов. Есть дочь Елизавета, пять лет…
— Достаточно. Папку передай. Сам всё посмотрю.
— Радик, я что-то не понимаю, а на хрена тебе эти Островские? Я таких людей на ноги поднял, чтобы эту инфу нарыть за такой короткий срок. Что случилось-то?
— Не твоё дело.
— Да ладно? — ухмыльнулся Марк. — Мы же друзья. Ну, колись… Что за тёрки с этим Островским?
— Нет никаких тёрок.
— Да? Тогда я вообще ничего не понимаю.
— И не поймёшь, — взял в руки фотокарточку Наташи и завис, рассматривая её красивое лицо.
— А, ну тогда всё понятно, — послышалось за спиной, и я обернулся — друг стоял позади и откровенно насмехался. — На баб чужих потянуло.
— Она — не баба, — резко возразил, вызывая у Марика колкий смешок.
— Ну да… Все бабы как бабы, а эта — богиня. Замужняя. Причём, как бы это правильно сказать? Престарелая. Нет, не так. Пожилая. Да точно. Пожилая богиня.
— Слышь, умник, ты за базаром своим следи, а то я не посмотрю, что ты мой друг!
— Вот это нас понесло! Что реально врежешь за бабу?
Мля… Ну не выдержал. С кресла подорвался и даже успел схватить Марка за грудки, как он перехватил мои руки.
— Мир, успокойся! Я по-шу-тил.
— Ни хера себе шуточки.
— Перегнул. Сорян.
Выдохнул. Мотнул головой. Посмотрел на свои руки, сжимающие ворот рубашки Марка. И что на меня нашло? Я же эту Наташу раз в жизни видел. Да, красивая. Да, понравилась. Но она реально старше меня, замужем, ребёнок есть. Табу слишком много, но меня это абсолютно не парит.
Разжал тиски пальцев, попытался натянуто улыбнуться. Вышло криво? Да и по хер. Это же Марик, мы с детства дружим, почти как братья. Уж с ним-то можно не церемониться.
— Слушай, а ты можешь ещё кое-что сделать?
— Да ну на хер тебя. Я опять что-то не то скажу, и ты мне фейс начистишь, — отмахнулся Марк, но уже через несколько секунд друга попустило. — Ладно, говори, что надо делать.
— Есть у меня одни мысли. Ты сказал, Островский работает на наших конкурентов.
— И?.. Хочешь переманить этого Островского к себе? Так я узнавал. Конечно, он ас в своём деле. Такого “кузовщика” ещё поискать нужно, но уж не кажется тебе, что это слишком…
— Мне пофиг на Островского. Я фирму хочу.
Марк поменялся в лице. Если секунду назад он сидел в расслабленной позе, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу, то сейчас вдруг оживился: выпрямил спину, положил локти на стол и сфокусировал взгляд на мне.
— Хочешь поглотить ещё одного конкурента?
— Да. Узнай за сколько готовы отдать “Гараж”.
— Насколько я знаю, хозяин не собирался продавать автосервис.
— И?.. — развёл руками в сторону. — Марик, с каких это пор нас парит, что собираются или не собираются делать другие? Мне нужно, чтобы ты подкатил к хозяину “Гаража” и пробил цену. Всё! Если нет, то будем искать другой метод.
* * *
Лизка пошла на поправку и это безумно радовало моё материнское сердце. Я не отходила от крохи все эти дни, стараясь максимально окружить её заботой и лаской. Моя маленькая, но умная не по годам, девочка заглядывала в глаза и так смотрела, что казалось, она знает что-то такое, чего не знаю я. И от этих мыслей спина покрывалась мелкой дрожью, да и в целом становилось не по себе.
— Папа на меня злится?
— С чего ты решила, принцесса?
— Я слышала, как он утром ругался и говорил, что задрался работать на одни аптеки. Мам, я не хотела заболеть. Честно.
— Лизок, — я коснулась ладонью хрупкого плеча и слегка погладила вверх-вниз, — во-первых, подслушивать чужие разговоры…
— Я не подслушивала!
— Во-вторых, перебивать человека — то же самое, что и подслушивать. Нехорошо!
Дочка поникла и даже лоб нахмурила, и опустила тоскливый взгляд на свои ладошки, отчего у меня в груди кольнуло острой иглой.
— Папа на тебя не злится, малыш. Он тебя любит.
— Но я же слышала, как он ругался, — запротестовала кроха и я тут же покачала головой.
— Тебе показалось, солнышко. Мы с папой говорили совсем о другом…
— Правда?
— Да, моя золотая, — я улыбнулась и потянулась губами к детскому лобику. Опять горячий…
* * *
Я управлялась с ужином, когда в коридоре хлопнула дверь и вскоре послышалось душераздирающее “мя-у-у” и отборный русский мат. Меня передёрнуло. Злость накатила мощной волной, а руки невольно сжались в кулаки. Выключила конфорку и двинулась в коридор.
— Мля, Наташка, — пробубнил муж, прикрывая глаза ладонью, — на хера свет включила?
— В глаза твои посмотреть хочу. Нельзя?
— Смотри.
Муж пнул ногой ботинок, выпрямил спину и попытался напустить на себя невозмутимый вид, но тщетно всё. В нос ударил стойкий запах алкоголя, и я скривилась.
— И?.. — развела руки в стороны. — По какому поводу? У кого на этот раз сын родился или отец умер?
— На этот раз я остался без работы, — буркнул Вова и, стащив с себя куртку, демонстративно прошёл мимо.
Я последовала за ним. Пока муж, склонившись над умывальником, плескал себя в лицо водой, я стояла в дверном проёме и не сводила с него глаз.
— Вова, что, значит, остался без работы?
Он поднял голову и сконцентрировал взгляд на зеркале, висящем над умывальником. Мы смотрели друг на друга долго и молча. Прожить вместе одиннадцать лет. Это много? Да. Настолько, что я не помню другой жизни, до него.
— Без денег мы не останемся. Не волнуйся, — наконец-то заговорил муж, прерывая затянувшуюся тишину.
А потом он подошёл ближе и обнял меня за талию. Уткнулся носом в чувствительное место за ухом, а руками забрался под халат. Почувствовав тепло его ладоней на своих ягодицах, я попыталась оттолкнуть Вову, но он только усилил тиски.
— Наташка… Моя… Родная… — хрипел мне на ухо, прижимая к стене своим мощным торсом. — Ну чего ты ломаешься? Что? Пьяным не нравлюсь? Так ты и с трезвым не хочешь.
Я только успела открыть рот, чтобы сделать глоток свежего воздуха, как муж накрыл губы в жадном поцелуе. Горячий язык скользнул в рот и стал выводить восьмёрки. А потом я услышала, как щёлкнул дверной замок, и моя надежда сбежать рухнула, будто карточный домик под порывом ветра.
Он развернул меня к себе спиной. Надавил на поясницу, заставляя прогнуться, и стал нагло шарить руками по изгибам тела. Я смиренно терпела, понимая, что оттолкнуть Вову не получится. Даже пробовать не стоит.
Зажмурившись, я представила перед собой глаза-омуты Сташевского, и внизу живота полыхнул огонь. Ну, надо же… Муж целовал, трогал, сминал… и ничего! А тут я только представила, как на меня смотрят карие глаза и где-то внутри сломался потаённый замочек, выпуская наружу не иначе как чертей.
Из груди вырвался хриплый стон, и в этот момент мне стало хорошо, как никогда за последнее время. И ведь это же не измена, правда? Ну, мало ли что я могу себе нафантазировать во время секса. Муж мой тоже не святой, и я уверена, в мыслях он тоже часто представляет другую женщину. Одиннадцать лет брака — это действительно много! Это как любимая сладость, к примеру, малина, если есть её каждый день в течение долгого времени, то однажды начнёт воротить от одного только вида.
