низ которого был едва прикрыт резинкой от спортивных штанов. Я такой пресс в живую вообще ни разу не видела, еле стерпела, чтоб ещё и не потрогать, дабы убедиться в том, что мне не мерещится. Прям ладони зачесались от такого порыва. Хотя он быстро пропал. А всё потому, что...
— Você quem é? — заговорил снова амбал.
— Чего? — переспросила я повторно.
И лапищи его здоровенные от себя аккуратненько отлепила.
— Russo... — уныло вздохнул он.
И как-то подозрительно поник весь. Физиономия стала ещё мрачнее прежнего. Но я не растерялась.
— Russian! — выдала в подтверждение.
По португальски-то я не особо. В Инязе, где я познакомилась со своими подругами, штурмовала английский и французский.
Впрочем, как оказалось, это не такая уж и проблема.
— Русская, — всё также уныло повторил на моём родном мужчина.
— Ага! — радостно закивала я и только потом огляделась по сторонам.
Лужайка, на которой мы оба сидели, простиралась далеко-далеко за высокие кованые ворота и терялась в апельсиновых деревьях, среди которых гордо возвышалась белоснежная трёхэтажная вилла. На фоне безоблачного неба насыщенно-бирюзового оттенка подобная картина выглядела особенно шикарно, и… я понятия не имела, как сюда попала.
Последнее, что помнила — это распечатывание третьей по счёту бутылки шампанского в компании двух моих подруг на борту самолёта, который должен был доставить нас в солнечный край с шикарными песчаными пляжами. На тот момент самолёт уже находился в воздухе. Саму посадку я тоже запамятовала. Кажется, Ди спала на моём плече… Диана! И Лена!
— Где девочки?! — подскочила с места.
Подруг поблизости не обнаружилось. Мрачная физиономия амбала между тем превратилась ещё и в недовольную. На мой возглас он болезненно поморщился. А когда у меня закружилась голова, и меня пошатнуло, то он к тому же брезгливо усмехнулся. Но надо отдать должное, не всё с ним так плохо, он вновь ухватил меня за плечи, чтоб я своей мордашкой о травку не приложилась. И я бы обязательно поблагодарила его за такую предусмотрительность, да только он сам же всё испортил:
— Девочек здесь нет. Только мальчики, — выдал, повторно усмехнувшись.
Мало того, что вышло это у него как-то подозрительно довольно, так ещё и взгляд, которым он меня одарил с головы до ног, вышел слишком уж пристальным и оценивающим. Я даже на секунду задумалась о том, во что я одета. А какая-то сугубо инфантильная часть меня невольно пожалела, что это всего лишь заурядные джинсы и рубашка в полоску с рукавом в три четверти. Всё же последним моим адекватным утром я на работу собиралась, а не в Португалию, обольщать полуголых мужиков… Стоп! Похмелье мне точно не на пользу. О чём я вообще думаю? Когда есть куда более насущные проблемы.
— Девчонки, я тебя спрашиваю, где? — прищурилась я недобро, подавшись вперёд. — Диана и Лена. Мы с ними вместе в самолёте были, — пояснила следом, потом подумала немного и решила добавить, чтоб уж заодно обо всём: — Как я тут вообще оказалась? — сама же задумалась на эту тему.
Ничего нового я так и не вспомнила. Зато амбал перестал разглядывать меня, будто кобылу на откуп. Тоже задумался. Но к моему величайшему прискорбию совсем не о том, на что я рассчитывала. Ещё парочка секунд дополнительного разглядывания моей персоны, и мужчина поднялся на ноги.
— От тебя воняет, — постановил он, глядя на меня теперь уже сверху-вниз.
Что сказать...
Бывают в жизни огорченья!
Вот как сейчас, когда враз жутко неловко стало.
Так бы и провалилась сквозь землю...
Но это сперва!
Потом, когда я взгляд со стыда опустила, заметила между его ног… чемодан. И всё моё смятение как рукой сняло.
Коричневый, с лейблом “Louis Vuitton”. Такие штуковины — они в принципе в оригинале существуют в ограниченном количестве, а конкретно этот я из десятка других узнаю.
Это же чемодан Ди!
Я его прежде из-за кое-чьей широкой спины, загораживающей обзор, не заметила.
— Так значит, никаких девочек нет, только мальчики, да? — протянула я многообещающе, принимая вертикальное положение.
Чего именно я ему там вместе с этим пообещать собираюсь — это я потом определюсь. Всё зависит от его ответа. Главное хоть что-нибудь из него вытянуть, а то добровольно сам-то, по всей видимости, не сознается. Явно же что-то, да знает, иначе бы не разглядывал меня так спокойно, будто он каждый день по девице на лужайке находит и это для него полнейшая норма жизни.
Хотя…
Кто этих иностранцев разберёт?
Впрочем, может и не иностранец вовсе?
Никакого акцента не различила.
— Только мальчики, — между тем безразлично пожал плечами мужчина. — И я понятия не имею, как ты тут оказалась. Я с пробежки возвращался, а ты — тут. Спишь, — хмыкнул, махнув рукой, которую тут же запустил в карман своих спортивных брюк.
Кроме этих самых брюк, к слову, на амбале больше ничего не наблюдалось, и моё внимание опять отвлеклось на сей факт, так что на записке, которую он достал, я сконцентрировалась не сразу. Только после того, как мне самым бессовестным тоном сообщили:
— А к тебе прилагалось вот это, — помаячил скомканной бумагой в воздухе. — И, судя по её содержимому, тебя мне подарили.
Где-то совсем рядом что-то громыхнуло. Нет, небеса над нашими головами по-прежнему выглядели безоблачными. Никакого намёка на грозу даже отдалённо не наблюдалось. Это просто по моей голове только что ментальной кувалдой от всей души вдарили, аж уши заложило.
— Чего-о-о?! — возмутилась я так громко, насколько голосовых связок хватило.
Но то ли праведного гнева в моём голосе оказалось маловато, то ли этот рабовладелец недоделанный оказался весьма стойким экземплярчиком, потому что на мой вопль отреагировал совершенно спокойно. Более того:
— Ты точно русская? — произнёс невозмутимо. — Сказал же, тебя мне подарили.
— И кто меня тебе подарил? — прищурилась, не скрывая переполняющей ярости, после чего шагнула ему навстречу.
Мне бы что-нибудь потяжелее сейчас в руку…
Нет, это надо же! Полетели девочки на море, называется, отдохнули в отеле и клубах, позагорали на пляже!
— Если верить записке, — задумчиво уставился на ту самую записку в своей руке собеседник, — то мой дед. Гонсало.
А сам стоит весь такой прожжённый флегматик и дальше, будто всё идёт, как надо. Бесит, в общем.
— Я никакого Гонсало не знаю, — бросила встречно. — И подарком твоим быть уж
