Кошмары, казалось, являлись чаще, чем обычно в эти дни. Они всегда таились в моем сознании, ожидая там, чтобы застать меня потом врасплох.
Пораздумав, я уступил своей мужской потребности. Вытащил телефон из глубины кармана джинсов и набрал знакомый номер, пытаясь не вспоминать о леденящих душу снах, которые не давали мне уснуть и сохранять рассудок. Я убедил себя, что это было необходимо.
— Я знала, что ты вернешься.
Одетт ответила на мой звонок таким самодовольным тоном, что я уронил свою голову на напряженные руки. Я знал, что, пользуя ее сладкую киску в свое удовольствие, заставлю ее поверить, что снова есть «мы». К счастью для моего жаждущего женского внимания члена, это был риск, на который я был готов пойти.
Женщина была русской девчонкой с садистскими наклонностями, отца которой я сейчас пытался выкинуть из его же компании и лишить всего остального, что имело для него хоть какое-то значение. Некоторые сочли бы ее прекрасным созданием, но не я. Знал о зле, текущем в ее венах, которое она унаследовала от отца. Девчонка все повторяла, что любит меня, но была лишь одна причина, по которой я возвращался к ней. Эта причина была проста: она знала толк в том, сосать член подобно гребаному пылесосу и глотать сперму, будто это вода.
— Захлопни рот и тащи сюда свою киску, — скомандовал я, прекрасно зная, что демонстрация моего над ней превосходства выведет ее из себя.
Завершив на этом разговор и бросив телефон на атласные простыни, я улегся обратно и растянулся на огромной кровати с балдахином. Мне даже не нужно было дожидаться ее ответа, я уже практически слышал, как ее шлюшные туфли на каблуках отбивают дробь по тротуарам в поисках транспорта, чтобы добраться до меня. Жалкая сучка. Еще одна самовлюбленная пластиковая Барби, которая годилась только для одного и еще имела наглость думать, что может изменить меня. Чтобы я изменился для кого-то вроде нее?!
Чем их всех так манила трансформация? Что создавало у всех этих девок подобное сбивающее с толку впечатление, что любой замкнутый в себе мужчина, интересующийся грубым сексом, может быть спасен? Неужели они искренне верили, что реинкарнация каждой порочной души оканчивается красивой историей любви? Единственная история, в которую я когда-либо мог бы быть вовлеченным, была трагедия, так что могло быть таким привлекательным в этом?
Несмотря на мою бесчувственную оболочку, я никогда бы не признался другому живому существу, что небольшая часть меня в самом деле цеплялась за нелепую идею о возможности спасения моей души. Вот только, реалист внутри меня давил эту бесхребетность подошвой моего же ботинка.
Не существовало такого понятия как любовь. И я не собирался позволять какой-то шлюхе управлять моей и без того сложной жизнью в жалкой надежде, что я способен кого-то полюбить.
Послышался стук.
Прибытие Одетт вырвало меня из моего незапланированного дневного сна. Часть меня хотела поддаться ее бесконечным мольбам о том, чтобы дать ей дубликат ключа. Только лишь для того, чтобы мне не приходилось постоянно вскакивать, дабы впустить ее. Но я знал, что в итоге, все это выйдет на новый уровень сумасшествия. Мне просто приходилось мириться с существующим положением дел, потому что это соответствовало моей общей стратегии. Никакое, даже самое сильное головокружение, не могло стать проблемой больше, чем безумство преследующей меня шлюхи.
— На четвереньки, Одетт, — приказал я еще прежде, чем она зашла.
Я был тем, кто не нуждался и не терял времени на предварительные ласки. И я знал, что она тоже была без предрассудков на этот счет. Мне просто нужно было кончить, в кои-то веки не полагаясь на печальным образом затертую до мозолей хватку моей правой руки.
Одетт ворвалась в мое личное пространство, захлопнув за собой входную дверь. Она скинула с себя свой кожаный жакет и встала напротив меня, уперев руки в бедра.
— Но, Роман, ты что, даже не поцелуешь меня? — заскулила она на высокой ноте, отчего волосы на моем затылке встали дыбом.
Ну, начинается…
Ее выводящей меня из себя особенностью являлось подобное периодическое нытье. Ее нужно было проучить. Я вцепился в рыжеватые волосы и дернул ее голову в сторону, открывая доступ к костлявой шее. Ей точно нужно было лучше питаться.
Запах лаванды вызвал приступ удушения, сбивая с ног чрезмерным использованием дешевых духов. Ее отец обладал способностью каким-то невероятным образом выманивать у невинных людей их сбережения, но ему не хватило ума прикупить своему единственному биологическому ребенку приличные духи. Ирония судьбы.
— Кажется, кто-то забыл все свои дрессировки. Мне начать с азов?
Я провел языком по всей длине ее шеи, и она заскулила мне в ухо. Отсутствие вербального ответа от нее было для меня единственным приемлемым откликом.
— Урок первый: речь идет о моем удовольствии, а не о твоем.
Я толкнулся своим эрегированным членом в ее напряженный живот, напоминая о том, что вот-вот должно произойти. Контроль над ситуацией завел меня, власть опьянила похотью. Сейчас передо мной мог быть кто угодно, трущийся о мое тело, мне уже было все равно.
— Урок второй: все, что я могу услышать из твоего грязного маленького рта, ― это: «Да, сэр», «Пожалуйста, сэр» и «Трахните меня сильнее, сэр».
Я скользнул рукой по ее бедру, щекоча уже мокрую киску. Это было одним из немногих достоинств Одетт — она всегда приходила наготове, предлагая мне себя на блюде, требуя, чтобы я скорее насытился ей.
— Урок третий: я твой господин, поэтому контролирую твое тело, как марионетку. Ты двигаешь руками только тогда, когда я тебе говорю. Ты трешься о меня только тогда, когда я скажу. Мое слово — закон.
Меня невозможно подмять под свой контроль.
— Урок четвертый: нарушь любое из этих правил, и я оттрахаю тебя так, что ты неделю не сможешь свести вместе ноги. И никаких нежностей. Поверь, тебе это совсем не понравится, — продолжал я предупреждать ее.
С этими словами я коснулся подушечкой большого пальца ее пульсирующего клитора, и она заверещала мне в ухо.
— Ох!
Одетт прыгнула на меня, стремясь обвить ногами мою талию и отчаянно пытаясь дотянуться своими сложенными для поцелуя губами до моих. Я перехватил и крепко сжал ее бедра, скрутив гибкое тело, прижимая торчащими сосками к стене. Слава яйцам отсутствию у нее белья и самоуважения. Я наклонил ее вперед и со всего маха вошел своим перевозбужденным членом в ее влажную от соков плоть.
Мой разум был заполнен образами из порнушки, которое я смотрел на прошлой неделе: красной возбужденной головки члена, погружающейся в стонущую блондинку. Бл*ть, я уже кончаю. Все закончилось так же быстро, как и началось. Даже секса было недостаточно, чтобы заставить моих внутренних демонов замолчать дольше, чем на несколько мгновений. Может, если бы у меня была совесть, я бы протянул руку и подразнил клитор Одетт, чтобы она кончила, но не сделал этого. Мне было плевать. Я кончил, и в моих глазах миссия была выполнена.
— Мне нужно кое-что уладить в офисе, где выход ты знаешь.
Одетт исполнила мне чувственную серенаду с оскорблениями, когда я вытирал остатки спермы, блестевшей на моем члене, о ее спину, и собрался уходить. Видит Бог, я был той еще задницей, но мне было абсолютно все равно.
Прежде чем я успел выйти из комнаты, я услышал приглушенные звуки своего телефона, вибрирующего на кровати. Одной из многих вещей, за которые я был благодарен брату, была его способность выбирать идеальное время — это всегда непреднамеренно выручало меня из неловких ситуаций.
— Эй, чувак как дела? — спросил я.
Его телефонные звонки, порой, могли быть назойливыми, но он никогда не звонил в столь позднее время без веской на то причины.
— Братан, ты лучше присядь, потому что у меня есть очень важные новости.
Волнение, звучавшее в его голосе, было настолько неприкрытым, что это разожгло мое любопытство.
— Продолжай.
Черт, он же не собирался сказать то, что я думал? Нет, только не это, не может же он быть настолько ослеплен любовью?
