– Из-за чего ссора? – тем временем поинтересовался он у близнецов, продолжая гипнотизировать меня взглядом. Я отвернулась и постаралась слиться со стеной.
Разглядела его плохо, только заметила, что это высокий, симпатичный парень немного старше меня с фотоаппаратом на шее. Больше в этот момент волновало его пристальное внимание и вдруг возникшее желание пообщаться. Ничего хорошего не ожидала.
– Он дурак!
– А он девчонка!
На этот раз Стасик пнул Славика, а тот его толкнул. Погрозила обоим кулаком, но мой жест заметил, кажется, только сосед, который хохотнул так, будто я его насмешила.
От его внимания с каждой минутой становилось все больше не по себе. Я сжалась в углу лифта, опустила глаза в пол и нервно прикусила губу, чтобы он не заподозрил меня в родстве с утками, пельменями или варениками.
– Тоже мне причина, чтобы ссориться. Лучше сестре-красавице помогите. Смотрите, как она устала.
Издевается. Издевается прямо при братьях. Сил храбриться больше не было, поэтому повернула голову лицом к стене лифта, чтобы не смущать его своей «красотой».
Братья зафыркали. И я очень боялась, что они полезут в драку с соседом, намереваясь защитить меня. Но вряд ли два агрессивно настроенных шестилетки причинят вред этому амбалу, только мне проблем доставят. Положила руку на плечо Славика и сжала в кулаке его куртку, чтобы, если что, удержать.
Но оказалось, что фыркали братья совсем по другой причине – из-за того, что испытали стыд.
– Пока, ребятня! – по-доброму махнул парень, выходя из лифта на своем этаже. Мальчики обиженно, но вполне миролюбиво, нестройно прокричали: «Пока!»
Удивленно подняла взгляд на соседа, не понимая, что только что произошло. Однако рассмотреть его не удалось, потому что меня ослепила вспышка фотоаппарата.
– Пока, Утенок! – весело прокричал он, а я кинулась к панели, чтобы нажать на кнопку своего этажа и не слышать дальнейших насмешек или, еще хуже, не быть снова сфотографированной.
И только когда двери лифта снова сомкнулись, спокойно выдохнула.
– Сколько раз повторять? С незнакомыми говорить нельзя! – возмутилась, обращаясь к братьям, а те воззрились на меня непонимающе.
– Так это же Максик!
– Какой еще Максик? – не поняла я.
– Мамин друг, – ответили близнецы в один голос. Могла бы, конечно, догадаться по форме уменьшительно-ласкательного имени…
Что у мамы за друг такой завелся, я узнала тем же вечером, как и о том, что она разболтала ему не только мою домашнюю кличку, но и главное школьное погоняло.
3. О том, как Утенок наткнулся на Лебедя в новом пруду
Я делила людей на три категории: Утята, такие же несчастные, как я, кому повезло быть особенными в худшем значении этого слова; Обычные, большинство людей, которые ничем друг от друга не отличаются; и Лебеди, прекрасные создания, которые не только обладают привлекательной внешностью, но еще и не обделены талантами, умом и другими дарами матушки природы.
И Максима я причисляла к последним. Пусть знала о нем не очень много, но весь его внешний вид кричал о лебединой сути. У него было очень красивое лицо, и даже изъяны, которые другого могли бы изуродовать, его только украшали. Кустистые, широкие темные брови подчеркивали голубизну глаз и оттеняли светло-русые волосы, а выпиравшие клыки делали улыбку по-вампирски привлекательной и завораживающей. У меня вот, например, зубы были ровные, белые, но это совсем не помогало мне выглядеть красивой. Широкоплечей фигурой, высоким ростом он также не был обделен – возвышался надо мной на полторы головы и в лифте часто дышал в макушку.
Он всегда был хорошо одет, я часто видела у него дорогие гаджеты. Моя семья хоть и не была бедной, а все равно не могла многого себе позволить, одевались мы скромно, донашивали друг за другом обувь, а сломанный телефон у нас считался трагедией из-за незапланированных трат. По Максиму же было видно, что его родители – состоятельные люди.
Я могла бы поспорить на что угодно, что кроме внешних достоинств он еще и умен, и талантлив, и друзей у него много, и комплексов нет. И, вообще, в жизни никогда забот не знал и, скорее всего, не узнает. Словом, он из категории людей, которых я не то чтобы ненавидела, но недолюбливала из-за зависти.
А еще ему нравилось издеваться над людьми.
«Привет, Утенок!», «Пока, Утенок!», «Как дела, Утенок?», «Почему молчишь, Утенок?», «Ау, Утенок, ты меня слышишь?» Он приставал ко мне каждый раз, когда мы встречались в подъезде или около дома. И постоянно фотографировал. Как бы я ни уворачивалась, он умудрялся сделать пару кадров.
Вот и сейчас, стоило мне обернуться на его голос, как увидела сначала объектив камеры, а потом уже его.
– Ты что здесь делаешь? – подошел он ко мне, глядя на дисплей фотоаппарата, без которого я видела его довольно редко. Он был при нем всегда. В любую погоду, при любом катаклизме.
Отвернулась, предпочтя проигнорировать. Уходи, уходи!
– Ты тоже здесь учиться будешь? – тем временем продолжал он вещать за моей спиной. Его никогда не смущало мое нежелание общаться, как и молчаливость, в лифте он зачастую болтал сам с собой, как бы обращаясь ко мне. Видимо, чтобы совсем психом не казаться. – Прикольно. Утят у нас еще не было. Будешь главной Уткой в нашем пруду, – усмехнулся он своей шутке, а у меня спина мурашками покрылась от этих слов. – Гляди, какой кадр красивый получился.
Перед глазами появился его фотоаппарат, и я вздрогнула от неожиданности. Рассмотреть то, что он мне показал, не успела, потому что была слишком напугана и дезориентирована его неожиданным появлением и угрозой, а также смущена тем, что он подошел очень близко и чуть не обнял меня за плечи со спины, чтобы показать то, что сфотографировал. Я не привыкла находиться к людям так близко, и тем более к парням-Лебедям. Они заставляли меня еще больше ощущать свою ущербность.
– Это определенно один из моих лучших кадров с тобой, – заявил он тем временем, вновь возвращая себе фотоаппарат, а я запоздало обратила внимание на дисплей и повернулась к нему, но не увидела ничего, кроме цветного пятна.
– Макс! Ты где застрял? – окликнул его темноволосый парень из толпы. – Сейчас будет выход Дэна! Ты снимать собираешься?
– Что мне его снимать? Я лучше девочек сфоткаю, – ответил Максим и подмигнул моим одногруппницам, которые смотрели на него с любопытством. – Так, девчули, собираемся все вместе, улыбаемся и машем!
Я не успела опомниться, как меня окружили девушки и стали занимать выигрышные позы. Хотя рядом со мной любые позы были выигрышными. Все веселье и радость, которые владели мной еще минуту назад, пропали. Я снова была Гадким Утенком в окружении красивых людей, которые толкали меня с разных сторон локтями и шептали сквозь зубы: «Смотри в камеру, не порти кадр!»
Я ненавидела фотографироваться. Худшей пытки для меня не существовало. И именно из-за этого не любила Максима – он снимал не спрашивая.
Когда меня обступили девушки, я начала паниковать, попробовала отойти в сторону, но мне этого не позволили, сжали с двух сторон. Не зная, как поступить, опустила голову, уперев взгляд в асфальт и спрятавшись за волосами.
– Так, Утенок, я здесь! Сюда смотри!
– Макс, черт! – окликнул его вновь парень, который подпрыгивал на месте и, кажется, спешил к сцене.
– Утенок, дядя Макс здесь, смотри в камеру, иначе дядю Пашу хватит удар, – тараторил сосед, а меня одногруппницы продолжали толкать с разных сторон. Я не могла поднять голову, не хотела, чтобы появилось еще одно мое ужасное фото с губами на пол-лица и огромными глазами-шарами.
– Я не хочу, – пробормотала невнятно, пытаясь выбраться из этой компании.
– Так. Ничего не получается, – Максим покачал головой, опуская камеру.
– Может, отойдешь, если фоткаться не хочешь? – разраженно предложила та самая девушка, которая собиралась вместе со мной ездить на учебу из дома. Имя ее я не запомнила.
