Декан выступил вперед и представил нас друг другу:
- Александр Владимирович Ярлов, генеральный директор строительной компании, хочет взять вас на практику, и при условии удачного ее прохождения, возможно зачисление в штат компании, после окончания ВУЗа, - сказал он. - А это наши лучшие студенты юрфака – Наденька Круглова и Сергей Белов. Уверен, что они справятся.
На практику вышли с понедельника. Я так наряжалась в свой первый рабочий день как будто на самое важное событие своей жизни. Но меня ждало разочарование, шеф, как все в офисе звали Александра Владимировича, со мной больше не виделся. Задания нам давал начальник юротдела. Я даже начала подозревать, что шеф вообще в офисе не показывается, как вдруг спустя недели две с момента первой встречи, мы столкнулись в коридоре. Вышло очень глупо: я торопилась, почти бежала по коридору, неся свой кофе, Александр Владимирович вышел из-за угла и шел мне навстречу, кажется, даже не замечая меня, а я так разволновалась, увидев его, что поравнявшись с директором, потеряла равновесие, и стакан с кофе, выскользнул из моих рук и упал под ноги.
- Черт! – Я не удержалась от возгласа, - ну вот почему так? – чуть не расплакалась я, а директор остановился, сочувственно оглядел место происшествия и остановил взгляд на моем лице:
- Вы, Надя, так убиваетесь по кофе или по испорченному покрытию? – он иронично поднял бровь.
Кровь бросилась мне в лицо:
- По туфлям! – брякнула я.
- Хмм, вот как? – он опустил взгляд, видимо, решив оценить размер ущерба. – Да, туфли хороши. А кофе я вам куплю, если позволите. – Потом еще раз внимательно вгляделся в мое лицо и произнес: - Ничто не стоит ваших слез.
Кофе он купил, и мы мило поговорили, сидя в кафе. С ним было очень легко, он как-то так строил беседу, что узнал обо мне практически все, задавал море вопросов, внимательно слушал ответы, и снова засыпал меня вопросами. Только на этом все и закончилось, как мне тогда показалось, потому что он стал будто избегать меня.
Наша практика закончилась в конце августа, а первого сентября Александр Владимирович мне позвонил и пригласил прийти в офис. Я тогда подумала, что он мне предложит место в юротделе. Но я ошиблась, место я не получила.
Когда я зашла в его кабинет, он встал, обошел свой стол и оперся на столешницу. Потом, спустя месяцы, он говорил , что жутко нервничал тогда, когда начал наш разговор:
- Скажу прямл: не одобряю личные отношения на работе, это мешает делу. Я сам построил свой бизнес с нуля, и не хотел бы его потерять потому что чувства заслоняют разум. – он резко вскинул руку и поправил волосы, - вынужден сказать, что я очень хотел бы взять тебя. Ничего, что я на «ты»?
Тут же перефразировал вопрос:
- Давай на «ты», пожалуйста, так проще и приятней. Ты не против?
- Нннет. – Я была ошарашена, а он поправил меня:
- Нет, Саша, я не против, - улыбнулся он мне, подбадривая, и продолжил:
- Но больше чем тебя в свой офис, я хочу тебя просто рядом. Если ты будешь работать на меня, встречаться нам – станет табу.
- Встречаться? – От потрясения я с трудом подбирала слова.
Он тихо рассмеялся тогда:
- Конечно встречаться, ты удивительно красивая и умная девушка, любой бы хотел с тобой встречаться.
- И вы? То есть ты?
- И мы, и я, - он был очень очарователен, включил свое обаяние на полную мощность. – Я понял, что не хочу тебя потерять. Ты сходишь со мной в кафе? Или кино? Или куда обычно ты ходишь на свидания?
- Я не хожу, - только и смогла вымолвить я, - но лучше просто погулять.
- Так ты согласна? – его улыбка могла бы растопить все льды Антарктиды.
Тогда он открылся мне с другой стороны: не как солидный директор фирмы, а как веселый молодой парень. Александр Владимирович, то есть Саша, повел меня гулять в парк аттракционов. Кажется, мы прокатились тогда на всех. Сходили в комнату страха, где посетители садились в тележки, скрепленные составом между собой, и ехали в полной темноте, а из темноты на нас наступали скелеты, бряцая костями. Потом было колесо обозрения, и Сашка рассказывал мне море историй о своей жизни и о своих мечтах. Потом мы прокатились на американских горках, и было так страшно, что я визжала, а Сашка держал меня за руку и смеялся. И это был такой восторг, что мое сердце готово было выпрыгнуть к нему в ладони. Мы прошли сквозь пешеходный фонтан и вымокли до нитки. Потом кружились на старенькой карусели на лошадках, потом на качелях, и я смотрела в небо, и оно качалось, то приближаясь, то отдаляясь. Это было просто волшебно, а когда стемнело, мы бродили по аллеям парка и говорили, говорили, говорили и никак не могли наговориться.
Когда он проводил меня домой, я сама качнулась в нему, и он обвил меня руками и поцеловал, очень нежно, а когда отпустил, казалось, что все вокруг изменилось. Но все было прежним, изменились только мы, в наших сердцах поселилась любовь, и с каждым днем той осени она росла и росла. Мы разговаривали обо всем на свете, вместе готовили еду на нашей кухне, или срывались и ехали за город просто посмотреть как падают разноцветные листья. Что б мы не делали, это наполняло нас счастьем, потому что мы были рядом, вместе.
Мы поженились в январе, был такой мороз, но нам было все равно, мы были влюблены. Друзья крутили пальцем у виска, к чему мол, такая спешка? Можно же в теплое время года, фоточки будут красивые. Но мы не понимали, зачем нам красивые фоточки, когда мы так влюблены, мы не можем ждать.
У нас было одно сердце на двоих, и одно дыхание. Если я начинала фразу, он всегда мог ее продолжить, нам нравились одни фильмы и спектакли, мы хохотали над шутками друг друга, и мы подходили друг другу как две половинки, во всем. Летели месяцы, а наше счастье было таким же всеобъемлющим, как и в тот день, когда он впервые поцеловал меня. Я обожала шептаться ночами в нашей огромной постели, когда свет луны лизал подоконник, мы делились самым сокровенным, у нас не было секретов друг от друга. И это было таким чистым неразбавленным счастьем, что просто замирало сердце. Пока однажды, в день второй годовщины нашего брака, в тишине он не сказал, гладя мои волосы:
- Кисунь, мне предложили новый проект в Москве, там совсем другие возможности. Я хочу поехать. Контракт на год всего. Ты поедешь со мной?
Я распахнула глаза, не могла поверить – это кошмар мне приснился или это новая реальность, где Саша хочет уехать? Мы что, будем жить отдельно? А как же я буду дышать? Тишина стала звенящей. Мне надо было доучиться, и он знал об этом, но хотел поехать. Не сдержавшись, я заплакала и сказала:
- Нет, пожалуйста, только не сейчас. Ты же знаешь, мама моя болеет, и она не перенесет, если я уеду, да и до конца учебы мне всего полгода. Может останешься?
Он сказал тогда, что очень – очень любит меня, но хочет уехать, это для дела, что он будет звонить и писать каждый час, что он заработает кучу денег и бросит весь мир к моим ногам, мне не нужно будет работать, он все решит, мы купим дом на берегу моря, заведем собаку и кошку, родим детей, будем путешествовать. Он долго шептал в ночи про то, как исполнятся наши мечты, а я слушала его, затаив дыхания, и стараясь не всхлипывать, когда горячие слезы прокладывали дорожки по моим щекам. Я не понимала, почему он так решил, почему мне предпочел работу, хотя говорил, что все это ради меня. Не помню как я тогда уснула, наверно просто у него закончились слова, а у меня закончились слезы. Он улетел через две недели, а еще через два месяца прислал в ЗАГС заявление о разводе.
