Еще в комнате появился столик с зеркалом, в ящичках которого прятались настоящие девичьи сокровища — косметика и украшения.
Но все-таки мачеха не очень много понимала в девочках.
Не все их них хотят быть Белоснежками.
Некоторые, возможно, тайком мечтали присоединиться к пиратам.
Или хотя бы стать расхитительницами гробниц, как Лара Крофт.
Тем более, в компании близнецов быть девочкой ощущалось немного позорно.
В то первое лето, которое они провели вместе в этом доме, у Маруси как раз начались месячные.
За неимением под рукой мамы, пришлось отправляться к мачехе и терпеть еще одну лекцию о взрослении. В завершении которой ей выдали целую корзинку с гигиеническими средствами — на выбор.
Увы, Маруся крайне неосторожно забыла ее в общем туалете.
— Что это?! — Макар притащил корзинку во двор, где Маруся расположилась с книгой в беседке, а Никита собирал очередную модель корабля.
Ей бы промолчать, сделать вид, что не ее — они бы и забыли, мало ли, что там у родителей интересного.
Но она вспыхнула и рванулась:
— Отдай!
И тем самым подписала себе приговор.
— А я знаю! — страшным шепотом сообщил Никита. — Это девчоночье!
— Зачем? — Макар распотрошил упаковку тампона и с интересом разглядывал его, держа за хвостик.
— Ну помнишь мама рассказывала, что когда девочки вырастают, у них начинает идти кровь прямо из… оттуда! И надо затыкать!
— Помню! — обрадовался Макар.
Никита подскочил к нему и принялся рыться в корзинке. Его заинтересовали прокладки, он пытался представить, зачем они липнут и какой стороной надо использовать. Зато Макар перенес свое внимание на Марусю.
— Это что же… — протянул он. — Ты значит уже взрослая стала и у тебя начались эти… Как они называются?
Никита нахмурился, но не вспомнил и махнул рукой. Он уже прилепил две прокладки друг к другу и пытался понять что теперь делать с этой конструкцией
— Как они называются? — требовательно переспросил Макар у Маруси.
— Что?.. — осипшим шепотом спросила она, краснея, потому что конечно уже поняла — что.
— Ну вот то, что у девчонок, когда кровь из письки идет!
Вот этого Маруся уже не вынесла! Она подхватила свою книгу и умчалась, пылая ушами, в свою комнату.
Начисто отказавшись выходить к ужину и к завтраку.
В обед мачеха почуяла неладное и пришла поговорить.
Пообещала приструнить сыновей, но добилась только того, что они ржали, как умалишенные каждый раз, как Маруся шла в туалет, а когда родителей не было — зачитывали избранные места из энциклопедии для девочек, которую уперли из ее комнаты.
Маруся тогда много плакала и даже начала проситься домой, к маме.
Лана громко и публично пообещала близнецов выдрать армейским ремнем. Лично.
Близнецы зачитали ей выдержки из закона о правах ребенка. Отец рассеянно сказал, что у него хорошие адвокаты и защитят Лану, если та решит его нарушить.
Помочь-то не помогло…
Зато у Маруси появилось отличное оружие против этих бандитов.
Ух, как она их ненавидела!
За то, что папа развелся с мамой и женился на тете Лане, сыновьями которой они и были.
Папу ненавидеть она не могла, тетя Лана оказалась нормальной, на нее даже обидеться не получалось.
Виноватыми были назначены Макар и Никита.
С того момента и навсегда.
— Я буду в своей комнате, — гордо задрав нос, ответила Маруся, даже в свои двадцать четыре продолжая чувствовать все то же самое, что почти тринадцать лет назад.
Стыд, ярость и обиду.
— Так и подумал, — заявил Никита, появляясь на пороге дома. — Твои вещи туда уже закинул. Обустраивайся, принимай душ с дороги и приходи, мы уже мангал раскочегарили, шашлыки будем жарить!
— Как ты посмел дотронуться до моих вещей! — Маруся моментально взбесилась. — Ты! Пятнистый сопливец!
И хлопнула дверью дома, оставляя братьев в недоумении.
— Пятнистый сопливец… — покачал головой Макар. — Она тебя так обозвала после того, как ты лет в десять подхватил какую-то сыпь с насморком.
— А тебя она обзывала ложным лохом, — хохотнул Никита. — И показала даже в энциклопедии, что лох — это не ругательство, а название дерева.
— Знаешь, как обидно было, что мало того что лох, так еще и ложный…
— Кажется, наша сестренка до сих пор не выросла.
Они оба задумчиво посмотрели ей вслед, а потом переглянулись, обмениваясь едва-едва оформленными мыслями, как всегда делали с детства.
Даже не мыслями — настроением.
Искренняя радость по поводу приезда сводной сестры сменилась легким недоумением.
Неужели она до сих пор относится к ним, как к малолетним хулиганам?
Подтвердить или переубедить?
Вот в чем вопрос…
4
Раньше близнецам было запрещено заходить в Марусину комнату под угрозой не просто порки армейским ремнем — в это они так и не поверили! — а переселения из самого лучшего в мире пиратского логова в одну из скучных гостевых комнат.
Угроза была озвучена Германом.
— Ты нам не отец! — парировали близнецы.
— Совершенно верно, — согласился он тогда. — Поэтому совершенно не обязан вам потакать. Вы у меня в гостях — где поселю, там и будете жить.
— Ма-а-а-а-ам! — обратились они к крайнему средству.
Но Лана с отцом Маруси всегда была солидарна.
Как и он с ней.
Так что правило неприкосновенности девичьей спальни было нерушимо. Герман всегда выполнял свои угрозы.
Но с тех пор прошло достаточно времени, и близнецы, похоже, решили, что детские законы больше не работают. И можно беззастенчиво вламываться в башню из слоновой кости, пусть и для того, чтобы поставить чемодан и бросить дорожную сумку на кровать.
Вытаскивая из чемодана аккуратно сложенные летние наряды и вешая их на хромированную штангу, Маруся продолжала кипеть и побулькивать от негодования.
Обидно было еще и то, что белые, желтые, розовые платья и сарафаны, легкие льняные брюки и рубашки, короткие шорты и топики — все это теперь должно было остаться не у дел. Она брала вещи с расчетом, что будет отдыхать в одиночестве и позировать для селфи с липовым чаем в беседке и бокалом вина на террасе.
А не общаться с двумя двадцатилетними оболтусами, которых ненавидела больше половины жизни.
Маруся все еще не решила, стоит ли тут оставаться. Может быть, погостить пару дней, да и уехать, соблюдая приличия? И купить горящую путевку к далекому морю. В место поприятнее.
Все места на свете поприятнее — потому что там нет Макара с Никитой.
Она медленно выдохнула, присаживаясь на край своей принцессиной кровати.
Балдахин с кружевной сеткой немного пах пылью — она тут не появлялась с прошлого года. Да и перину, настоящую пуховую перину, которой она когда-то ужасно гордилась и даже клала под нее твердую горошинку, чтобы проверить свое благородное происхождение, тоже не мешало бы хорошенько взбить.
Но и без того было приятно вернуться в эту комнату и вспомнить счастливые времена детства.
— Ладно! — сказала Маруся самой себе. — Два дня! И уезжаю!
Она вытащила из шкафа полотенце и отправилась в летний душ.
Вообще-то к дому был пристроен целый банный комплекс. Там была и русская баня, и сухая сауна, и джакузи на веранде с открывающейся крышей. Был там, конечно, и нормальный душ с санзулом.
Но Марусе всегда больше нравился другой душ — на улице, расположенный в окружении цветущих кустов. Почти как тропический где-нибудь на островах в дорогом отеле — нагретая солнцем вода, пахнущая хвоей и яблоками, льется с небес, словно теплый дождь.
На случай настоящего дождя, была возможность закрыть крышу, но ею почти никогда не пользовались.
Маруся пробежала по тропинке из деревянных кругляшей, бросила полотенце на скамейку, выскользнула из несвежей одежды и с наслаждением шагнула под тугие прохладные струи. Вода тонкими иголочками покалывала кожу, расслабляя и изгоняя глухое раздражение и копившуюся всю дорогу плаксивость. Маруся добрую половину дня мечтала порыдать под душем, но сейчас поймала себя на том, что уже и не надо. Вода смыла все мысли о бедах.
