влияет на умственные способности, которых как говорила учитель математики, у меня «с мизинец таракана».
Единственное желание — снять шпильки и выкинуть их с обрыва в реку. Вместе с пугающими мурашками имени Арсения Рудольфовича Долинского, которые, по-моему, поселились на моей спине надолго.
Выйдя из здания конторы, забегаю за угол и открываю дверь новенького Мерседеса представительского класса.
— Ну как ты, Кисуля? — говорит Тёма, мой парень и лучший друг с семилетнего возраста.
— Паршиво, — швыряю свою микросумочку на заднее сидение. — Но завтра к девяти утра барин велел явиться.
— Тц-ц, — громко цокает. — Поздравляю. Не сомневался в тебе, моя Киса.
Вяло улыбаюсь. Пытаюсь собрать прекрасно уложенные волосы в привычную шишку.
— Как я буду это делать, Тема? — непонимающе произношу. — Он… такой умный. Взрослый. У меня внутри всё холодеет от того, что он меня вычислит.
Не только от этого, конечно, думаю про себя. Вспоминаю светло-синие глаза и широкие плечи своего новоиспечённого руководителя. Но подобной информацией не делятся с собственным парнем.
— Эй, — Тёма по-хозяйски ведет костяшками по ноге. — Успокойся.
Устало зеваю и сбрасываю его руку.
— Отвези меня домой, пожалуйста, — пристегиваюсь ремнем безопасности.
— А в гости позовешь?! — грязно улыбается.
— Не-ет, Тема, пожалуйста. Виктор Андреевич оставил материалы, которые я должна была просмотреть еще вчера. Дракула чуть не спалил меня.
— Дракула?!
— Да. Он такой ужасный… У меня коленки тряслись.
— Ладно-ладно, — отвечает Тёма, выезжая из парковочного кармана. — Витя Андреич тебя в обиду не даст.
Довольно быстро добираемся до моего дома.
Это новый жилой комплекс с тремя двадцатиэтажками. Элитный район, шикарное озеленение, подземная парковка.
Сама я такую жилплощадь купила бы только к пятьсот тридцать пятому юбилею и то в ипотеку, естественно.
Квартира — подарок отчима.
Моя мама — его первая и единственная на всю жизнь любовь. Такая же, как у меня. Ещё в тринадцать лет, когда Виктор Андреевич нашел меня в стенах детского дома и предложил забрать, мы с Тёмой договорились, что будем любить друг друга вечно.
Ночью, после отбоя кровью поклялись.
Потом не виделись шесть лет. После выпуска Тёма ушел в армию, а как только демобилизовался, приехал ко мне. Отчим взял его к себе, личным водителем и охранником. Ведь хорошему адвокату всегда нужен охранник. Если только у тебя самого нет таких бидонов на руках, как у Долинского.
Мысли снова скатываются к мужчине в белой рубашке и строгих брюках. Даже кофе пить не стал… А я, между прочим, на него четыреста двадцать рублей потратила. Своих.
Деньги у отчима давным-давно не беру. Стыдно как-то в двадцать четыре года побирушничать. Да и работа у меня есть. Правда, от нее придется отказаться на время.
— Ой-ой, какие мы нетерпеливые, — смеюсь, когда открываю дверь и попадаю в кольцо из своих любимых питомцев.
У меня их три.
Рыжая кошка Тася, миниатюрная дворняжка Арнольд и старая, уже больная овчарка Гертруда. Первым делом скидываю ненавистную шелковую рубашку с юбкой. Отыскиваю в ворохе из вещей топ с шортами. Мурлыкая песенку под нос, кормлю и иду выгуливать собак.
Моя жизнь меня полностью устраивала до тех пор, пока отчим не обратился со странной просьбой. Теперь я все время чувствую себя неуютно, потому что врать я не умею. И подводить близких тоже.
Мучительный диссонанс не дает жить спокойно.
До ночи штудирую содержимое красной папки. Неправду говорила учитель математики, нормальные у меня мозги. Программу юридического колледжа за вечер одолела.
Устанавливаю на телефон мобильные приложения с Конституцией и Кодексами Российской Федерации. Как ни крути, их мне даже за год не вызубрить.
В ванной комнате скидываю одежду и пристально изучаю свое тело в зеркале. Темно-русые волосы распускаю по плечам. Провожу кончиками пальцев по нежному кружеву на груди.
Красиво…
Любой мужик бы впечатлился. А этот даже носом не повёл.
Кожа в теплом свете лампочек, встроенных в потолок, сияет и переливается. У меня безупречная наследственность. Моя мамочка была красавицей… Жаль, что я почти её не помню.
Отбрасываю лифчик на тумбу и прикрываю упругие холмики ладонями. Разворачиваюсь, соблазнительно изогнув спину. Задница у меня тоже что надо. Идеальные окружности без единого намека на целлюлит.
Интересно, какие женщины нравятся Арсению Рудольфовичу, если на меня он внимания не обратил? Может, вообще любит блондинок или полненьких?!
В любом случае это не мое дело.
Устало вздыхаю, стягиваю стринги и прохожу в душ. Теплая вода согревает и разгоняет кровь, рассеивает волнение в груди.
Спустя полчаса в тишине спальни пытаюсь не думать о том, что завтра мне снова нужно будет исполнять роль. Отыскиваю в соцсети страницу Долинского, фотографии скрыты, но можно
— Ариша, я на обед, — сообщает Лариса Леонидовна, секретарь Дракулы и по совместительству очень милая женщина. — Тебе принести что-нибудь?
— Нет, ничего не нужно, — вяло улыбаюсь и смачно чихаю.
— Будь здорова.
— Спасибо.
Я работаю здесь четвертый день.
Четвертый день я занимаюсь тем, что разбираю папки, стряхиваю пыль с документов и сортирую старые запросы в различные службы.
Арсений… Рудольфович со мной практически не общается, каждый раз проезжается недовольным взглядом по моим ногам и длине очередной юбки, а потом отворачивается и уходит в свой кабинет, который про себя называю Преисподней.
Особое наслаждение доставляет в этот момент, демонстрировать язык и строить гримасы широкой спине, запечатанной в очередную накрахмаленную белоснежную рубашку.
Долинский — абсолютно точно не человек. Он робот. Никогда не обедает. Не улыбается. Даже музыку в кабинете не слушает.
Пока отсутствует моя соседка, решаю сбросить ненавистные шпильки и включить небольшой радиоприемник, который я приметила в офисном шкафу.
Босиком прохожу к свободной розетке в другом конце приемной. Поймав любимую волну, двигаю бедрами и неторопливо задираю руки.
Спина от монотонной работы затекла, поэтому плавно выгибаюсь и, прикрывая глаза, отдаюсь приятной мелодии и танцу.
Боже. Как я скучаю по своей работе. Нормальной. Без формуляров и светло-синих ледяных глаз.
Ну почему? Почему я не умею отказывать людям?
Пока размышляю о насущном, музыка в радиоприемнике сменяется и становится ритмичной. Выписываю бедрами привычные восьмерки и рассматриваю картину на стене.
Кто додумался в офис повесить эту безвкусицу?
Спина холодеет, когда сзади слышится недовольное покашливание.
Черт.
Одергивая и без того короткую юбку, разворачиваюсь.
На пороге собственной персоной мой босс, а за ним симпатичный темноволосый мужчина, который иронично улыбается и начинает аплодировать.
— Браво, — скандирует. — Добрый день.
— Добрый день, — отвечаю сипло и поспешно вырубаю музыку.
В глаза Арсению не смотрю, потому что предчувствую его гнев, который мурашками оседает на моей коже.
Босые пятки полыхают,
