– Это все ты заставил меня принять! Жена Станиславского не может выглядеть дешево! Разве это не твои слова?!
Подрывается с места, подходит ко мне. Нависает. Мой муж высокий мужчина. Сильный. Немного поправился за годы брака, но, тем не менее, мы с ним в разных весовых категориях.
Я слишком худенькая и маленькая ростом, а он взрослый.
– Значит так. Либо ты делаешь ЭКО. Либо…
– Что либо? – спрашиваю и голос предательски дрожит, выдает слезы, которые стоят комом.
– Либо берем суррогатную мать!
Выговаривает с нажимом, и мне словно слышится, что он на другое намекает. Что с суррогатной будет детей естественным способом делать.
Качаю головой. Не знаю, что сказать. Мы с мужем разные люди. Я не понимаю, почему его выбор пал на меня…
И кажется, что мы совсем… совсем не слышим друг друга. Вернее, он не слышит меня.
Колокольчик недоверия позвякивает у меня внутри. Я кусаю губы и уже близка к тому, чтобы сказать мужу, что мне нужно время.
Нужно время немного побыть одной, чтобы понять себя, понять, как спасти нашу семью, ведь Петр - он только давит, приказывает… Он не слышит меня…
Телефонный звонок нарушает тишину пространства. Петр отвечает не глядя. Рыкает:
– Да!
А я в лицо мужу смотрю. Словно маску вижу. Понять не могу, что происходит, когда слышу его холодный голос:
– Хорошо.
Муж вешает трубку и смотрит мне в глаза, а у меня озноб по спине проходит.
– Мне нужен наследник, Нина, и ты мне его дашь.
Глава 3
– Ну что же, поздравляю! Подсадка прошла удачно! Вы беременны. Более того, у вас будет двойня.
Голос врача достигает меня как сквозь вату, а я смотрю на монитор. Там две крохотные точки пульсируют.
И такое чувство все нутро охватывает. Сразу же все уходит на второй план. И напряжение, которое преследовало меня все последнее время, и недопонимание с Петром.
Я смотрю на монитор и понимаю, что плачу. Слезы текут по вискам, а на губах дрожит улыбка.
– Замечательные показатели, – вновь подает голос врач и смотрит на моего мужа, который пришел вместе со мной на УЗИ, чтобы поддержать.
Я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с Петей, чтобы мы могли внутренне поделиться нашим общим счастьем. Ведь мы так долго мечтали о малышах, и вот страстное желание моего мужа получить наследников сбылось.
Я жду от него такой же радости и эйфории, но лицо Пети похоже на маску. Он словно заледенел, смотря на экран. Ни улыбки. Ни блеска в глазах.
Хотя… я его понимаю. Муж пребывает в явном состоянии шока, ведь он всегда держит все свои чувства в узде.
Крис называет его бесчувственным чурбаном, но она слишком резка. Просто Петр из тех людей, которые не привыкли обнажать свои чувства.
– Господин Станиславский, поздравляю, – женщина-врач расплывается в улыбке, а телефон моего мужа звонит, хотя на дверях в кабинет УЗИ четко написано, что при входе мобильник нужно выключать.
– Петр Борисович… дело в том… у нас… нельзя… телефоны… тут чуткая аппаратура…
Врач не знает, как сделать замечание моему мужу, который, как ни в чем не бывало, вытаскивает гаджет из внутреннего кармана идеального пиджака, смотрит на имя звонящего и произносит спокойно:
– Важный звонок. Мне нужно ответить. Я отойду. Дальше можете продолжать без меня.
Муж разворачивается и выходит из кабинета, а я перевожу ошарашенный взгляд на врача. Что-то внутри свербит, колет и к слезам счастья прибавляется горечь.
Дальше я одеваюсь. Сегодня я выбрала летящее белоснежное и воздушное платье. Туфельки-лодочки. Волосы длинные распустила, чуть прихватив несколько прядей на затылке и собрав их в подобие жгута.
После положительного теста на беременность я была так окрылена, что улыбка не сходила с лица. Ведь в прошлом остались несколько лет неудачных попыток забеременеть. А также постоянные взгляды мужа, который смотрел на меня… не могу определить это чувство, которое проскальзывало на дне темных глаз... Но, возможно, самое верное из определений это – разочарование…
Да, Петр смотрел на меня именно так, разочарованно, потому что бесплодная жена никак не вписывалась в идеальную картинку с разворота журнала о жизни богатых и знаменитых бизнесменов.
– Нина Витальевна, вы готовы?
Одергивает меня врач, и я прохожу в кабинет. Розовый цвет здесь доминирует. На стенах рамочки с регалиями. Мы в лучшей клинике страны. Ни в какую другую Петр бы со мной не пошел.
Слушаю доктора, беру листочек с назначением, слушаю про витамины, которые мне предстоит пить, и выхожу, только каблучок словно запинается за выступ у двери, и я лечу вперед, случайно наталкиваясь в коридоре на мощное крепкое тело мужчины…
На мгновение кажется, что меня по инерции сейчас опрокинет к ногам незнакомца, но сильная рука удерживает меня, мягко ложится пониже спины и притягивает.
Я оказываюсь вжата в литую грудную клетку, так как мужчина просто исполинского роста, приходится поднять голову, чтобы заглянуть в его лицо, и на мгновение мне кажется, словно мир вокруг затихает.
Я вижу только глаза. Яркие. Ореховые. С желтыми прожилками, которые заворачиваются в меленькое торнадо вокруг зрачка. Редкий цвет глаз. Какой-то нереальный просто.
Незнакомец рассматривает меня, и от его руки веет жаром, это тепло проникает сквозь тонкую ткань платья и согревает изнутри, становится тепло-тепло и как-то спокойно.
Слишком интимное прикосновение, пальцы будто на мгновение поглаживают мою поясницу, и я прихожу в себя.
– Простите, пожалуйста, мою неуклюжесть, – выдаю, слегка улыбаясь, но мужчина не спешит меня выпустить из своих сильных рук.
Упираюсь ладошками в его грудную клетку, пытаюсь отодвинуть от себя, но по ощущениям, там под шелком его сорочки просто титановые пласты.
– Отпустите… – наконец, выдыхаю и чувствую, как румянец разливается по моим щекам, в то время как незнакомец скользит своими желтовато-карими глазами по моему лицу, будто клеймо ставит, прожигает, а я его черты запоминаю.
Красивое лицо с четкими линиями, прямыми черными бровями, широкими скулами и смугловатой кожей. Взгляд у него острый, цепкий. Лицо не слишком выразительное, но взгляд…
Он будто ласкает.
– Не хочу, – вдруг отвечает мне, и от его голоса мурашки по коже бегут.
Никогда такого не было, чтобы вот так притянуло и не отпустило. Щеки горят, и я моргаю, пытаюсь прогнать наваждение, интересуюсь едва слышно:
– Что, простите?
На губах незнакомца появляется улыбка. Какая-то озорная и мальчишеская.
– Отпускать тебя не хочу, – отвечает, слегка подмигнув, и я окончательно смущаюсь, наконец, вспоминаю, что я вообще-то замужняя женщина, и произношу, нахмурившись:
– Немедленно отпустите!
Кажется, мое негодование веселит незнакомца, в глазах словно искры зажигаются, но он убирает руку, а я для большей безопасности делаю шаг назад и почему-то оправляю платье, под которым вся кожа пульсирует.
Спохватываюсь, понимаю, что пока падала, выронила все назначения из рук, но незнакомец первым нагибается, чтобы поднять бумаги с моими анализами и лист со снимком УЗИ…
Мужчина выпрямляется, но не спешит вернуть мне мои документы. Он останавливает взгляд именно на черно-белой фотографии, где явно видны две точки. Мои малыши. Заминка длится недолго, и одного взгляда ему достаточно, чтобы прочесть мои имя и фамилию.
– Нина Станиславская… жена его, значит… – проговаривает как-то глухо и поднимает на меня взгляд, фокусирует словно, и мне становится холодно от того, как стремительно темнеет взгляд мужчины, как черты лица будто заостряются.
– Мир тесен. А у моего конкурента, смотрю, отменный вкус…
Незнакомец буравит меня взглядом, а я протягиваю руку.
– Верните мои бумаги, пожалуйста, – говорю едва слышно, но отчего-то кажется, что выстрел прозвенел, настолько между нами повышено напряжение.
