— А почему такие мажоры здесь, в такой школе учатся?
— В какой? — не понял ее Потапов.
— Ну в простой.
— Кто тебе сказал, что это простая школа? Она как раз для таких как эти, — он кивнул головой на компанию. Это такие как мы с тобой здесь «случайные», — он последнее слово взял в кавычки. — Не знаю, как тебе удалось сюда попасть, но меня взяли потому, что я олимпиады по физике и химии выигрываю. Престиж школы, так сказать.
Тут прозвенел звонок, вошел учитель. До конца занятий Глафиру не трогали, но постоянно слышала за спиной смешки. Она к такому уже привыкла в своей старой школе и не обращала на них внимание.
Вечером она спросила у Ирины:
— Ир, а ты знаешь, что в этой школе учатся мажоры?
— Я знаю, что здесь дают отличные знания. И не важно, кто там учится. А что случилось?
— Да нет, все нормально.
— Тебя не обижают? Если что, ты скажи. Я знаю, как с ними поступить.
— Да пока не надо. Просто смеются, обзываются. Все как обычно. Я уже привыкла, просто не обращаю внимание на придурков.
***
Потянулись учебные дни. Глафиру открыто не трогали, но смешки и обзывательства стали ее постоянными спутниками. Как только ее не обзывали — «Копыто», «Глаха», «Жиртрестина», «Жиробасина» были самыми безобидными. Но она просто не слушала никого. Подруг у нее так и не появилось. Общалась только с Сергеем, но близкими друзьями не стали. Он помогал ей по химии и физике, она помогала ему по русскому языку, истории, которые были ее любимыми предметами.
Оксана Лавренева еще несколько раз пыталась словесно унизить девушку, но когда Глафира оставила ее выпады без какой-либо реакции, не заплакала, оставила девочку в покое и потом ее словно перестали замечать. Ну есть какая-то одноклассница и ладно.
Глафира каждое утро готовила себя к встрече с Адмираловым. Он был такой красивый, что ее сердце замирало, дыхание прерывалось, они не могла отвести от него глаза. Она уговаривала себя не смотреть на него, но каждый раз вспыхивала румянцем, когда Никита входил утром в класс. Она снова и снова уговаривала себя, что таким парням не нравятся такие девочки, что он даже не замечает ее, но все равно постоянно думала о нем. Думала днем и ночью, иногда представляла, как он подойдет к ней и поздоровается. Но шло время, он все также ее не замечал.
Она видела, что он совершенно равнодушен к попыткам Лавреневой добиться его внимания. Многие девчонки из школы толпились возле их класса только для того, чтобы попасть ему на глаза. Но он всегда равнодушно смотрел на все эти попытки, проходил мимо с брезгливой ухмылкой.
Пару раз она видела, как он разговаривал с девочкой из параллельного класса и смотрел на нее немного иначе, чем на других. С каким-то вниманием, улыбался ей. И сердце Глафиры замирало, в груди заканчивался воздух. Она старалась уйти туда, где ее никто не увидит и переводила дыхание, старалась сдержать слезы обиды, когда думала, что он сейчас разговаривает с другой, а на нее не обращает внимание. Она не могла понять свою реакцию на этого напыщенного красавчика. Но ничего не могла поделать со своими чувствами.
Однажды Никита остановился возле их парты и минут пять разговаривал с Сергеем о какой-то задаче по физике. Глафира все это время сидела между ними в каком-то тумане, с трудном понимая о чем они говорят. В ушах стоял шум, в глазах легкий туман. Ей показалось, что она даже не дышала. Опять запах его туалетной воды окутывал девушку, забиваясь в легкие и пьянил ее. Когда Никита отошел от них, Сергей посмотрел на нее:
— Ты чего такая?
— Голова закружилась. — с трудом нашлась с ответом девушка. — В классе душно и с утра еще ничего не ела. Наверно от духоты и голода, — и почти не соврала. Это был последний урок, в классе действительно было душно.
— Ну так чего не сказала, — сказал Потапов, поднялся, открыл окно, возле которого они сидели и громко объявил на весь класс: — Проветривание.
***
За весь учебный год Адмиралов ни разу не разговаривал с Глафирой, не замечал ее. Он, наверное, даже ее имя не помнил. Однажды на уроке физкультуры Никита налетел на нее, успел поймать за плечо, чтобы она не упала и посмотрел, как на досадную помеху на его пути. Но она запомнила его горячее тело, мускулистые сильные руки, которые удержали ее от падения. Место, где он держал ее, долго горело огнем.
Когда учебный год подошел к концу, были сданы экзамены, их класс привлекли к уборке территории школы и классов. Ей досталось убирать класс физики вместе с Потаповым и Ингой Бегловой. Неожиданно к ним зашел Никита, который красивым движением снял с себя футболку, оголяя красивую мужскую грудь, и просто накинул ее себе на плечи. На нем были надеты темно-синие джинсы, белые кроссовки.
— Народ, воды выпить у вас нет, а то в магаз тащиться не хочется? — лениво спросил он.
Инга тут же подскочила к своей сумке, достала оттуда бутылку газированной воды:
— Держи, Никита, холодная, — и засияла улыбкой.
Адмиралов выпил почти всю воду, закрутил крышку, отдал бутылку Инге, кивнул ей и ушел. Девушка с трепетом взяла бутылку и убрала в сумку, провожая влюбленным взглядом Никиту.
— А мне дашь попить? — спросил Сергей.
— Самой мало осталось, — резко ответила девушка. — Хочешь пить, сходит в столовку.
Пока Инга переругивалась с Сергеем, который все подначивал девушку, Глафира приходила в себя. Такого совершенного красивого тела она еще не видела. Вернее, она вообще до этого дня не видела обнаженной мужской груди. Торс Никиты запечатлелся у нее в подсознании. Она успела заметить его почти без волос грудь, тонкую полоску волос, уходящую под ремень джинсов, а еще татуировку, которая, судя по всему начиналась на спине, так как впереди был виден только красочный хвост какого-то загадочного животного, похожего на драконий.
Когда они закончили уборку и вышли из школы, она заметила, как Инга достала недопитую бутылку воды и стала прикладываться губами к горлышку, мечтательно закрывая глаза.
***
Глафира вернулась домой и лежала с закрытыми глазами, вспоминая его тело, лицо. Когда вечером с работы вернулась Ирина, заметила состояние девушки:
— Ты, случайно, не влюбилась, дорогая моя? — спросила она.
— Не знаю, Ирин.
Глафира рассказал тетушке свои чувства к парню и о сегодняшнем событии. У девушек с первого дня сложились доверительные отношения и они часто рассказывали друг другу свои переживания, делились секретами. Девочка понимала, что Ирина самый близкий ей человек и всегда сможет подсказать ей, успокоить и дать совет. Поэтому рассказывала ей все, что с ней происходит.
Ирина смотрела на нее и вздыхала. Она вспоминала себя, когда влюбилась по уши в первого красавца курса.
— Глаш, я понимаю тебя. Первая любовь такая яркая и запоминается на всю жизнь. У меня так же было. — И она рассказала Глафире свою историю. Она была первым человеком, с которым Ирина поделилась своей болью. — Вот так, дорогая моя, — закончила свой рассказ, — я ничего не буду тебе говорить, тебе решать, как быть, но думаю, что ты не наделаешь глупостей, как я. У тебя вся жизнь впереди и только тебе решать, как по ней идти. Я понимаю тебя, но ничего не буду тебе запрещать, просто предупредила тебя. Запретить его любить я не смогу. Решение принимать тебе. Но всегда помогу, если понадобиться моя помощь. Запомни, я всегда рядом с тобой.
Потом Ирина притянула Глафиру к своей груди и обняла ее, как мама, долго гладила по волосам. Они долго так сидели, думая каждая о своем. Потом Ирина отмерла и спросила:
— А в общем как в школе, в классе?
— Да так, нормально. Мне нравится учиться. Учителя хорошие, оценки отличные, общаюсь только с Сергеем Потаповым. Остальные меня не замечают.
— Не кажется ли тебе, моя дорогая, что пора заняться своим внешним видом? Чего-то мы к врачу давно не ходили? Пока ты на каникулах, пройдешь обследование. И я заодно с тобой, потом вместе походим в спортзал. Давно я попу не качала.
Ирина взяла отпуск и вместе с Глафирой они, как две подружки-неразлучницы прошли все круги ада, посещая всевозможных врачей. В итоге Ирину успокоили, сказали, что с Глафирой не все так плохо, гормональная терапия поможет. И обязательное посещение спортивного зала.
