И я снова не могу сдержать улыбки.
– Твоя мать часто улыбалась, Дженьюэри, – однажды сказала мне бабушка. Мы были в парнике – она учила меня сажать семена. – Ее стакан всегда был наполовину полон. Ребенком она обожала смешные фильмы – и смех у нее был такой звонкий, что его было слышно даже с заднего крыльца дома.
Наверное, я сейчас смеюсь в голос – мужчина на соседнем сиденье смотрит так, как будто я с катушек слетела. Может, слетела.
А в моей голове только одна мысль: как это, должно быть, жутко – быть замужем за типчиком вроде Алекса!
За агентом по недвижимости.
Восемь лет спустя, 2011 год
Я стою перед зеркалом в своей спальне, втянув живот. Что-то не помню, чтобы мои костюмные брюки были настолько узкими… но тем не менее – я не надевала их уже невесть сколько лет. И все-таки, как так? Наверное, сели после химчистки.
– На тебе туфли, которые поднимают ноги, да? – спрашивает Айла. Она всегда так называет туфли на высоком каблуке. Она сидит на краешке кровати, поглаживая по спине нашего джек-рассел-терьера по имени Спад. Его крепкое тельце покрыто белоснежной шерсткой, на спине – овальное светло-коричневое пятнышко. Я быстро надеваю туфли:
– Ага! Тадам!
Кружусь вокруг себя, пытаясь скрыть, как сильно я нервничаю.
Айла поднимает большие пальцы.
– Правда, она у нас красавица, Спад? – говорит она и похлопывает песика по макушке, а потом склоняет голову набок. – Только прическа странная.
Она поводит плечами.
– А впрочем, какая разница, ха-ха-ха!
У Айлы озорной, заразительный смех.
– Ха-ха-ха! – начинаю смеяться и я, а потом смотрю в зеркало и замечаю, что мои волосы и вправду какие-то совсем уж безжизненные.
– Пошли, – говорю я. – Пора завтракать.
Хотя мне кусок в горло не лезет.
На сегодняшнее утро назначено мое второе собеседование в фирме «Шервудс», которая специализируется на продаже загородных домов и усадеб. Фирма находится в районе Мэйфейр. Я претендую на должность ассистента начальника лондонского офиса Джереми Норта. Хотя в недвижимости не смыслю ни черта – только то, что не люблю агентов по ее продаже. До сих пор не могу поверить, что собралась работать на агента. Выходит, я уже не только отчаялась, но и умом тронулась. Вспоминаю того жуткого типа, который впарил мне эту квартиру в Хаммерсмит – в его глазах сияли фунтовые банкноты. Но разве все агенты такие сволочи?
Потратив несколько недель на поиски работы, так успехом и не увенчавшиеся, я уже почти пала духом, и тут Лиззи, которая работает в туристической компании, сказала мне, что один из ее друзей спрашивал по поводу этой вакансии.
– Не переживай, что у тебя нет опыта, – успокоила она меня. – Все, что тебе там понадобится, – это умение управляться в офисе.
В том-то вся и беда. Я не работала в офисе уже лет сто. А точнее, с тех пор как у меня появилась Айла. Мне очень хотелось вернуться на свое последнее место работы – в литературное агентство в Ноттинг-Хилл, но, сделав все необходимые подсчеты, я поняла, что тогда просто не смогу себе позволить нанять бебиситтера на полный рабочий день. Никак. К тому же за Айлой нужен был глаз да глаз, и теперь я уже не была уверена, что когда-то смогу выйти на нормальную работу и приблизиться хоть на сколько-нибудь к той обычной жизни, которую вела до ее рождения. Уж слишком много за последние восемь лет произошло событий, которые заставили меня так думать.
А начиналось все вполне безоблачно. Я переехала в Лондон, когда мне было восемнадцать. И была готова работать кем угодно. В отличие от моего старшего брата Лукаса (который каким-то образом сумел преуспеть, хотя его имя было куда консервативнее) – он сразу заявил, что всегда хотел быть банкиром и зарабатывать много денег, я-то понятия не имела, чем хотела бы заниматься (разве что – чтобы это занятие могло покрыть плату за квартиру), зато была готова наслаждаться свободой. Сначала я устроилась официанткой в бар, а потом три года мыла людям головы в одном из парикмахерских салонов и служила в отделе игрушек в большом магазине, где встретила свою первую любовь, Билли, который работал в отделе мужских туалетных принадлежностей. Билли ездил на мотоцикле и носил потрясающе сексуальную кожанку. Едва заслышав рев мотора, я выскакивала на улицу, и Билли снимал шлем, обжигал меня страстным поцелуем, после чего я забиралась на мотоцикл, и он, вдавив педаль газа, шептал: «Держись крепче». Прямо как в фильме «Лучший стрелок» с Томом Крузом!
После работы в отделе игрушек я продавала серебряные колье и обручальные кольца в «Тиффани», работала курьером и, наконец, – секретарем в литературном агентстве. Конечно, каждая вакансия мне по-своему нравилась, но назвать мои скитания продвижением по карьерной лестнице было бы явным преувеличением. Последнее мое рабочее место, пожалуй, было лучшим, так как я зарабатывала чтением книг. Причем мне приходилось не только выполнять обязанности секретаря, но и читать сценарии, и я научилась разбираться в контрактах. Наконец появилось хоть какое-то занятие, которое мне бы нравилось более остальных. И мне не хотелось постоянно курить или прерываться на кофе.
А потом я встретила Дэна и… ну, все изменилось… Я гоню прочь эти мысли, не желая жить в прошлом. Думай о сегодняшнем дне, Дженьюэри. Мне нужна эта работа, чтобы оплачивать счета и ипотеку. К тому же дело тут не только в деньгах. Последние восемь лет были самыми сложными в моей жизни – хотя, в общем-то, я не жалею, что прожила их именно так. Воспитывать Айлу – огромное счастье. Вот только за эти годы я утратила частичку себя, и мне теперь нужно обрести ее снова.
Глубокий вдох. У тебя все получится. Будь профессионалом. Я смогу работать на агента по недвижимости, если он не будет постоянно лепить после каждого слова это чертово «оки-доки»…
Мы с Айлой переходим на кухню, и я стараюсь не обращать внимания на кучу счетов и прочих бумажек, высящуюся на столе. Айла забирается на высокий стул; она легкая, как воробышек, и не очень высокая для своего возраста. У нее пышные каштановые волосы, как у меня и моей матери и бабушки, вот только у Айлы другая прическа – милый боб с челкой, который подчеркивает ее миндалевидные глаза. Мои глаза – серо-зеленые – такие же были и у мамы. Бабушка часто крепко обнимает меня и приговаривает, что не может поверить, как сильно мы с мамой похожи, что я стала красивой женщиной.
– Думаю, у тебя предвзятое мнение, – обычно с улыбкой отвечаю я ей.
Я наливаю Айле стакан молока, включаю кофе-машину и радио, запихиваю в тостер кусок хлеба и вываливаю мясные консервы с не очень приятным запахом в миску Спада. Айла слезает с табурета и напевает Спаду «Эдельвейс», а собака склоняет голову набок и виляет хвостом, подвывая Айле. Это один из тех трюков, которым она научила нашего песика, и обычно я умиляюсь, наблюдая подобный спектакль…
