Просто нужно сделать так, чтобы она нуждалась во мне и хотела так, как ее хочу я.
— Я подготовила продукты и уже готовила ужин, сэр. Вам все-то останется поставить запеканку в духовку на сорок пять минут.
Я киваю и благодарю повара Кэрол, в то время как она забирает сумку и направляется к двери. Запираю за нею дверь, и вот мы с женой одни. Осталось только спланировать, как влюбить ее в себя без памяти.
Ни один из предыдущих планов не сработал, но теперь здесь только мы и никаких отвлекающих людей. Теперь я могу показать ей, насколько она мне дорога, и покажу это любовью и вниманием. Если уж и это не сработает, то в конце концов я отпущу ее.
Игнорирую боль в груди, которая появляется при последней мысли, и направляюсь в спальню. Жена все еще стоит перед окном, наблюдая за волнами.
— Полагаю, выходить к воде разрешается.
Мы живем на изолированной части пляжа, поэтому заниматься серфингом и плаванием, полагаю, все-таки можно. Жена поворачивается и устремляет на меня взгляд, мило улыбаясь, а мое сердце разгоняется до бешенной скорости. Как она так все время действует на меня? Каждый раз когда она смотрит на меня своими зелеными глазами, мне кажется, что мне море по колено.
— Неужели я такая предсказуемая? — спрашивает она с застенчивой улыбкой, а затем разувается и отбуцивает ногой туфли к шкафу.
— Просто знаю, насколько ты любишь воду. Кэрол оставила нам ужин, если ты голодна.
— Да, умираю от голода.
Она проходит мимо меня, а я следую за нею, наслаждаясь покачиванием ее бедер, пока мы спускаемся по лестнице и идем на кухню.
— Еще она оставила запеканку и инструкцию, как ее доготовить.
— Ох, это ее куриная тетраццини? — задает вопрос Хейзел, и могу поклясться, что у нее побежали слюнки.
— Да, — отвечаю ей, не упоминая о том, что именно я попросил ее приготовить это блюдо, поскольку у жены вчера начались месячные, и сегодня она бы по привычке насыщалась любимой едой. Куриный тетраццини — ее любимая запеканка, а также маленькие печенья, что продаются на одной полке с маслом. Знаю, поскольку вчера заезжал в магазин и купил несколько по дороге домой. А еще шоколадный торт с кремом в холодильнике, который я тоже прикупил вчера, и бутылка ее любимого красного вина в подвале.
Хейзел смотрит на суп и салат, которые Кэрол приготовила на обед, а затем переводит свой горящий желанием взгляд на подготовленную запеканку в холодильнике.
— А давай приготовим запеканку сейчас? — предлагаю ей, и ее лицо мгновенно озаряется.
— Правда? — переспрашивает она, но я уже вытащил форму из холодильника.
— Так точно, — отвечаю. Сделаю все возможное для твоего счастья. Последнюю фразу я не произношу вслух, но она чуть не слетает с языка.
Я разогреваю духовку, а Хейзел прячет остальные блюда в холодильник. Она что-то напевает себе под нос, и я улыбаюсь, ставя форму в духовку.
Все уже налаживается.
Глава пятая
Хейзел
— Расскажи подробнее о вирусе? — спрашиваю я час спустя, когда мы относим тарелки на кухонный стол.
Странно, но это самое большое количество времени, которое я провела с Арчером наедине. Он был… довольно мил. Не сказать, что он в общении не обходителен, но муж даже пошутил, а мне потребовалась целая минута, чтобы отойти от шока. Арчер никогда не шутил. Или вернее, мне казалось, что он не шутит. Полагаю, я просто не знаю своего мужа.
Он отодвинул для меня стул, я подарила ему улыбку, когда он присел на соседний стул. И здесь снова перемена, Обычно он сидел напротив меня, но не в этот раз.
— Это респираторный вирус. Основные симптомы — жар и трудности с дыханием. Полагаю, многое еще не известно о нем. Говорят только, что он уже сильно распространился по миру, и к нему нужно относится серьезно. Советуют не касаться лица и мыть руки как можно чаще.
Я смываю остатки пищи с тарелки и ставлю ее в посудомойку, все это время пытаясь осмыслить полученную информацию.
— Очень большой риск у пожилых людей и людей, страдающих иммунодефицитом, — тихо продолжает муж, и у меня спазмом перехватывает горло.
— Мне нужно позвонить бабушке, — отвечаю я, отодвигаясь от стола, но Арчер останавливает меня.
— Я звонил ей по дороге домой. Она чувствует себя хорошо и обещала, никуда не выходить.
От облегчения у меня подгибаются колени, и я чуть ли не оседаю, но хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть.
— Спасибо, — говорю ему, и муж кивает.
С минуту он изучает меня встревоженным взглядом, а я беру вилку и стакан, размещаю их в посудомойке, в то время как Арчер промывает свою тарелку и приборы и передает их мне. Мы вместе молча убираем кухню после обеда, и должна признаться, что никакой неловкости, что была раньше, мы не испытываем.
Мы заканчиваем на кухне, а затем я направляюсь в гостиную, звоню друзьям и родственникам в Нью-Йорк, чтобы проверить, как у них дела. Арчер сидит рядом со мной на диване, его рука касается моей, пока я разговариваю по телефону. Когда я заканчиваю, он включает новости, и мы смотрим последний новостной выпуск. Видеть пустынные улицы — это жутко, и я дрожу. Арчер придвигается ко мне ближе, обнимает меня за плечи, и я напрягаюсь. Он напрягается в ответ и начинает отдергивать руку, но я хватаю ее и возвращаю обратно. Приятно не чувствовать себя такой одинокой сейчас. Я пытаюсь уверить себя в этом. Это не имеет ничего общего с тем, как мое тело покалывает, когда муж прикасается ко мне.
На ужин мы доедаем остатки куриного тетраццини, и я понимаю, что если мы продолжим в том же духе, к тому времени, когда нам разрешат вернуться к привычной жизни, я буду весить 800 фунтов (прим. 1 фунт = 0,454 кг). Арчер не отходил от меня весь день. Я знаю, что ему нужно ответить на телефонные звонки и электронные письма, но, похоже, он больше беспокоится обо мне. Мое сердце бьется сильнее, вспоминая, каким он был внимательным, переключил канал на мой любимый документальный фильм о природе и отдал мне последнюю булочку за ужином.
Я начинаю смотреть на него по-новому. Наблюдаю, как он готовится ко сну, как его рука сгибается, когда он чистит зубы. Даже с белыми пузырьками пасты на губах он по-прежнему красив. В его темно-голубых глазах явно читается усталость, но не слишком сильная. Его черные волосы стали немного длиннее, и мне интересно, как он будет выглядеть в конце нашего затворничества. Было бы забавно увидеть его с мужской гулькой на голове и в его обычных костюмах, и я улыбаюсь при этой мысли.
Когда я поднимаю взгляд, то муж наблюдает за мной с ответной улыбкой на губах.
— Что такого смешного? — нежно спрашивает Арчер.
— Просто представила тебя в костюме и с гулькой на голове.
— Гулькой? — переспрашивает муж, и в его голосе слышно отвращение от этой идеи, и я просто взрываюсь от смеха.
— Волосы у тебя уже сильно отросли, и в связи с карантином все закрыто, поэтому все реально, — подмечаю, передернув плечами и все еще улыбаясь.
— Точно подстригусь до того, как они настолько отрастут, — официально заявляет муж, и я снова смеюсь, следуя за ним к кровати.
Он откидывает одеяло, и я проскальзываю рядом с ним, сохраняя между нами обычное расстояние в два фута (прим. 1 фут = 30,5 см). Однако Арчер удивляет меня, когда его рука обхватывает меня за бедро и тащит в центр кровати. Мое тело зажигается от его прикосновения, и я прикусываю губу, когда между моих бедер начинает пульсировать.
— С нами все будет в порядке, Хейз, — говорит от мне в волосы, и я киваю ему в ответ, опуская голову ему на грудь.
Никогда раньше я не обнималась с Арчером, а это так приятно, но тем не менее я все еще переживаю из-за ситуации в общем, однако веки опускаются и я очень быстро засыпаю.
Глава шестая
Арчер
Я ерзаю в кресле, перетаскивая ноутбук повыше на бедра, чтобы прикрыть выпуклость. Хейзел сидит на качелях для йоги в центре комнаты, переворачивается и растягивается в висящих кусках ткани, пока я смотрю. Я уже успел представить все способы, которыми я мог бы поиметь ее в этой штуке, и мои фантазии определенно повлияли на член.
