— На Новый год мы выучили сложное стихотворение, сшили костюм снежинки… Такой, как раньше мама нам с Дашкой шила… А потом, совершенно неожиданно, на утреннике она упала…
В комнате повисла пауза. Маша судорожно выдохнула и зажала пальцами переносицу, стараясь не расплакаться.
А Андрей… Он молчал. Все еще не верилось в то, что девочка, о которой с такой болью рассказывает ему Маша, его дочь. Дочь…
Он ведь привык думать о том, что не имеет отношения к этому ребёнку. Это был просто ребёнок. Чужая кровь…
— Ева лежит сейчас в больнице. Нам провели уже два курса химии, и они пока не дают результата. Она очень ослабла. Единственный выход в нашей ситуации — это пересадка костного мозга. Ей срочно требуется донор костного мозга.
Маша сердито поджала губы, и в её глазах снова вспыхнула злость.
— Если бы не это… Если бы не Ева… Я бы никогда, слышишь, никогда и близко не подошла бы к вашей семейке! Но Ева твоя дочь! И ей нужна помощь!
Андрей поморщился, чувствуя явную ненависть Маши. Не сказать, что он удивлён этому. Нет, конечно, но это было неожиданно… больно.
Он, конечно, понимает Машу. Это действительно ужасно, что ребёнок страдает и, наверное, Маша надеется, что именно он мог бы стать этим донором, но Андрей не мог поверить в то, что Ева действительно его дочь. Не мог и всё…
Слишком ярко он помнил то чувство разочарования и едкой горечи, что настигла его, когда увидел результат теста на отцовство.
— Я хочу сделать тест. Я не верю в то, что Ева моя дочь.
При этих словах Маша подлетела к нему и замолотила кулачками по его груди.
— Какой же ты мерзкий! Мерзкий! Как ты можешь сомневаться! Ты! Ты бесчувственный!
— И ты всё равно пришла ко мне! — крепко ухватив ее за запястья крикнул он. — Пришла к бесчувственному! Хотя кричала тогда, что не придёшь. Прекрати истерику! — он держал её крепко, не давая вырваться, пока она не успокоилась. — Мы поедем к Еве и сделаем тест. Все остальное… потом, — чуть оттолкнув от себя Машу, он пошёл к дверям.
Хотелось сбежать отсюда. Уйти, захлопнув дверь, и никогда не возвращаться… Жить дальше, ничего не зная. Так же, как он и жил эти годы, задвинув далеко все свои эмоции, всю боль и такое тяжёлое, просто удушающее чувство вины.
— Я позвоню тебе вечером. Нужно купить билеты. Скинь скрин своего паспорта, — не оборачиваясь, он вышел из квартиры, осторожно прикрыв дверь.
Выйдя из подъезда, Андрей подошёл к своей машине и остановился.
Сердце сжималось от неверия и той боли, что он в себе носил всё это время.
За три с лишним года он привык верить в то, что Ева не его дочь. Но если это так, если все же Маша права, то, получается, что его обманули?
Но ведь у него были на руках все доказательства. Ведь не могло быть так, что тест был ошибочный?
Посидев немного в машине, Андрей завёл машину и медленно выехал со двора. И нет, он не поехал домой. Он поехал к отцу.
Им давно надо было поговорить с отцом. Наверное, ещё тогда…
Но сначала не получилось, а потом было страшно ворошить эту кучу, и они оба молчали. Малодушно молчали, стараясь не смотреть друг другу в глаза при встрече. Да они даже встречаться стали реже после того, что случилось.
Сейчас же после того, как к нему в кабинет вломилась Маша, принеся за собой прошлое, Андрей задумался о том, какая роль во всем этом принадлежит отцу. А в том, что отец был замешан в том, что тогда случилось, Андрей сейчас уже был уверен. Иначе зачем бы его отцу виновато отводить глаза при встрече с Андреем?
Он старался не думать о прошлом, не вспоминать, спрятать далеко и надолго всё, что было связано с теми днями, но сейчас, видимо, пришло время вытащить всё это наружу и разобрать.
Припарковавшись возле дома отца, Андрей откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания.
Дашка… Его первая жена.
Они познакомились, когда ей было двадцать лет, а ему двадцать два в университете. Она была очень забавной. Да, именно забавной. Маленькая, юркая, отчаянно смешливая и абсолютно безбашенная. Конечно, она привлекла к себе его внимание. Не могла не привлечь. Их роман, бурный, крайне эмоциональный, длился год. Она была его бунтарством. Его самовыражением. Его выпадом против отца и матери.
Ну, конечно! Отличник, наследник, красавчик Андрей — и Даша. Просто Даша. Мама санитарка в больнице, а отец водитель машины скорой помощи.
Мама Андрея рвала и метала, когда он привёл Дашу к ним домой.
— Ты не можешь с ней встречаться! Кто ее родители?! Посмотри лучше на Юлю!
И это её упоминание ненавистной Юли, дочки мэра, уверило Андрея в своём решении. Они с Дашей расписались. Просто сходили в ЗАГС и поставили свои подписи.
Мать кричала так, что ему казалось, вылетят окна в доме, а отец просто указал им на дверь.
И они ушли. Да, гордые, да, звонкие. Жили у родителей Даши и Маши. Они выделили им крошечную спальню, которая размером была даже меньше туалета в родительском доме.
Андрей всё ждал, что родители одумаются. Ведь он же сын. Наследник. Но отец заблокировал карточку, и пришлось Андрею по вечерам таксовать, чтобы не сидеть на шее у родителей жены. О том, что они с Дашкой поторопились, он понял уже через месяц. Понял, что не любит её и находится в квартире, где кроме них было ещё три человека, ему было тяжело. И еще Машка.
Машка… Андрей зажмурился, пытаясь прогнать ненужные мысли из головы, но не получилось. С появлением Маши в его жизнь вернулись воспоминания.
Тяжело вздохнув, Андрей вышел из машины и направился к дому. Пора поговорить с отцом. Давно пора.
Глава 4
Маша
Андрей уже час как ушёл, а она все ещё была в состоянии раздрая.
Пытаясь успокоиться, Маша заварила себе чай и, обхватив горячую чашку ледяными пальцами, пыталась согреться.
В голове мелькали обрывки фраз, чувств, эмоций. Хотелось плакать и в то же время крушить все подряд.
Чтобы успокоиться, Маша пила чай маленькими глотками и смотрела в окно.
Во дворе их дома ничего не изменилось. Лишь деревья стали ещё выше, а ям на асфальте стало больше.
Тяжело вздохнув, Маша прижалась лбом к холодному стеклу и прикрыла глаза. Воспоминания накрыли её с головой, заставляя плакать.
Как же ей было тяжело сейчас.
Хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто подставит свое крепкое плечо и скажет: — Всё будет хорошо…
Но такого человека нет рядом. Мама и папа умерли один за другим, с разницей всего лишь в несколько дней. Сначала, через неделю после Даши, не выдержало сердце папы, и он умер прямо на работе, хорошо, что хоть не за рулём, а мама через два дня, не пережив всех испытаний, что свалились на них.
Маша тогда осталась одна с маленькой недоношенной Евой. Девятнадцатилетняя студентка.
Хорошо, что Ева тогда лежала в больнице, и Маша смогла похоронить родителей. Рядом с Дашкой, что бы им всем было не скучно лежать там.
А потом, выписали из больницы Еву, и Маша забрала её к себе. Не смогла оставить. Хотя ей предлагали это сделать. Но нет…
Она ощущала тяжесть ответственности, которая легла на ее хрупкие плечи. Она старалась быть сильной и решительной.
Каждый день был испытанием для Маши. Она училась совмещать учебу, работу и заботу о Еве. Ночами, когда малышка не могла заснуть, Маша укачивала ее, при этом слезы текли по ее щекам, напоминая о том, как далеко она теперь от своей беззаботной студенческой жизни. И нет, конечно, она не жалела о том, что с появлением Евы в её жизни она потеряла что-то важное. Наоборот, приобрела. Несмотря на все трудности, Маша знала, что у нее есть Ева — ее маленькое солнышко, единственное, что осталось от их семьи. Она обнимала девочку крепче и клялась себе, что будет сильной и защитит ее от всех бурь жизни.
Так начался новый этап в жизни Маши — этап неожиданного материнства.
Она перевелась сначала на заочку, а потом вообще в другой ВУЗ, в другой город. Подальше от воспоминаний, потому что дома было невозможно находиться. Некогда любимый дом, в котором всегда вкусно пахло выпечкой и уютом, опустел, превратившись в склеп.
