Он не любит оставлять дела на потом. Хочет решить все здесь и сейчас. Ехать со спокойной совестью.
— Не надо делать вид, будто тебе не плевать. Я все слышала. Твой разговор с бабой слышала! Ты даже по имени меня не называешь… Говоришь «эта…» — набираю воздух, передразнив его голос. — «Слушай, я и так просрал сегодня полдня с этой… »
— Я и так просрал сегодня полдня с этой аварией, — заканчивает хищным тоном. — Все. Не накручивай себя, Ксюш. Тебе выздоравливать надо. Поправляйся. У нас с тобой все будет хорошо. По-старому. Ничего не изменится.
— Ничего не изменится?! — переспрашиваю. — Все уже изменилось. У тебя женщина и ребенок. Где-то там… Ты от меня детей иметь не хочешь. Все изменилось. Все!
— К разговору о детях мы можем вернуться позднее.
— Да не пиз…и! — вырывается у меня с губ.
Илья хлопает меня по губам кончиками пальцев.
— Не выражайся. Ты же девочка.
— Я давно уже не девочка, ты сам… Сам лишил меня невинности! Ты… Был моим первым, единственным мужчиной и обманул, растоптал мое сердце! И я тебя ненавижу, презираю, больше никогда не желаю тебя видеть… Даже знать не желаю!
— Ясно. Кипишь, — кивает. — Ничего, успокоишься. Шок пройдет, мы поговорим. Позже поговорим, как взрослые люди.
— Поговорить хочешь? Давай! Брось эту бабу и ребенка. Брось их! Прямо сейчас при мне позвони и… бросай немедленно. При мне бросай! Скажи, что больше не придешь, не позвонишь… Больше ничего! — требую, схватив его за запястье. — Вот такие разговоры я понимаю. Только такие!
Илья застывает. Глаза темнеют.
Губы сжимаются в тонкую линию.
В его голосе звучит сожаление:
— Мир не черно-белый, малыш. Поговорим позднее, идет?
Пока я возмущенно киплю, он все-таки успевает поцеловать мои горько-соленые губы.
Целует и уходит…
***
У Ильи билет на самолет этой ночью. Знаю, что ничего не отложит.
Полетит…
Мне предстоит операция, но муж не считает нужным остаться и поддержать меня. И со второй семьей расставаться не желает.
Уверен, что все останется по-прежнему.
Я безумно сильно обижена, моя душа разбита на осколки.
Илья даже не подозревает, как сильно я его люблю, и что от этой любви больше ничего не осталось, кроме боли.
Всегда себе на уме, вот и ответ. У него есть, о ком заботиться и думать, кроме меня и бизнеса. Есть семья, ребенок… Боже!
Не могу забыть его слова.
«Ребенок у меня уже есть, хватает…»
Ему — всего хватает. У него жена, любовница с ребенком. Он словно восточный мужчина, который имеет право завести вторую семью по своим законам веры!
Не смогу забыть. Простить тоже не смогу!
Меня больше всего жалит словами, что одного ребенка ему хватает, а от меня он детей не хочет! Не хотел… Чувствую себя униженной.
Это не забота обо мне, как о личности, не переживания, чтобы я занималась тем, чем по душе, и смогла чего-то достичь…
Он просто прикрылся этим, как щитом, и спрятал истинные мотивы.
***
Ночь без сна. Утро встречаю в кошмарном, разбитом состоянии…
Но все-таки беру телефон и звоню в агентство, где мы наняли домработницу. Иногда она приходит, помогает с генеральной уборкой…
Уточняю детали. Да, Илья позаботился, чтобы, пока его не было, в доме было чисто. Какой молодец, все предусмотрел.
Я прошу сделать для меня кое-что еще…
Заказываю уборку в пустующей квартире папы, рассказываю, где взять ключи. Домработница эта, Елена Сергеевна, уже больше года нам помогает, поэтому я уверена в ее порядочности.
Я прошу собрать вещи. Все мои вещи.
Собрать и перевезти на другую квартиру…
И потом, когда это сделали, через приложение отправляю заявку на развод.
Илья так и не поздравил меня с годовщиной, а я поздравлю. Чуть-чуть позднее, но поздравлю.
Уверена, он уже получил уведомление.
Но я все-таки отправляю ему фото отправленной заявки и дописываю:
«С годовщиной, лжец!»
Глава 4
Глава 4
Она
Илья перезванивает.
Я нарочно не отвечаю. Пальцы трясет безумно, когда перевожу телефон на беззвучный и опускаю экраном вниз, на тумбу.
Не хочу с ним разговаривать. Просто не хочу.
Кутаюсь в одеяло, меня морозит.
Успокоиться не получается.
Слезы на глазах…
Так и тянет к телефону.
Заламываю в отчаянии пальцы, ругаю себя: не бери, не смотри!
Я никогда его звонки и сообщения не игнорировала.
Ни-ког-да…
Мы и не так уж часто переписывались. Я понимала, что Илья занят, что у него нет времени на долгие любовные переписки. Я ему старалась не навязываться, но от любви сгорала, всегда жарко его с работы встречала.
Сейчас больно и стыдно становится от некоторых воспоминаний. Больно от мысли, что та женщина… тоже могла сгорать от страсти и быть готовой отдать ему всю себя. Она могла так же встречать его в красивом белье и просто опуститься на колени, чтобы сделать ему приятно, из любви…
С губ срывается смешок: я же все эти дурацкие блоги про отношения, про страсть в браке читала, смотрела, пыталась удивлять его в постели, быть инициативной…
Мне казалось, это важно. Не плыть по течению, не запускать и не махать рукой, мол, нам хорошо и так…
Я столько историй слышала, что только первые три года в отношениях — амур-лямур, а потом угасает. Но я так хотела, чтобы не погасло… Ни на миг не погасло…
Выходит, зря старалась! И вообще… зря замуж вышла. Но папа благословил наш брак, до свадьбы с трудом дотянул. Рак сожрал его слишком быстро. Неоперабельная опухоль. Он до последнего не хотел признаваться, что болен, оперировал, не желал бросать работу, семью, любил жизнь…
«За Ильей будешь, как за каменной стеной, Ксеня. Тебе сильный, надежный мужчина нужен. Такой, чтобы глупостей не творил, ценил, уважал…»
Где-то там, между слов, затерялись слова о любви.
Я была уверена, что они там были… Были!
Но теперь вспомнить не могу и начинаю сомневаться, а были ли они вообще?
Илья — из числа близких нашей семьи. Партнер одного из близких друзей отца… Он обратил на меня внимание, начал оказывать знаки внимания, я влюбилась мгновенно. Он очень красиво ухаживал, а от взгляда в его синие глаза я таяла, от поцелуев голову теряла.
Долго не знала, как признаться, что у меня роман с мужчиной намного старше. Боялась до трясучки, что отец будет против. Илья старше меня на пятнадцать лет!.. Рассказывать не потребовалось: как-то Илья подвозил меня после свидания к дому, целовал на прощание, и папа тоже случайно оказался возле дома. Так и узнал. Ругать не стал, просто спросил, люблю ли я его, как он ко мне относится…
Я была на седьмом небе от счастья, Илья лишь усмехнулся довольно, со словами: «Я знал, что все будет хорошо. Верь мне!»
И я верила.
Как же больно…
***
В итоге ко мне приходит медсестра и приносит свой телефон.
В динамике — голос Ильм. Чувствую, что он сердится. Слышу, как сильно злится, ходит…
— Ты что придумала?! Заявление на развод? Серьезно?
— Неплохо для ребенка, да? — стараюсь не реветь, но носом шмыгаю.
— Ксюш… Ты чего к словам цепляешься! Я просто имел в виду, что ты бываешь импульсивна, как ребенок. Не надо мне доказывать свою взрослость! Отзови заявление.
Не надо доказывать? Нет, напротив… Надо!
Илья, может быть, решил, что я ничего сама по себе не значу, не умею, не способная… Из теплых заботливых рук папы прямиком в брак с Ильей. Ни самостоятельной жизни, ничего такого…
Пусть поймет, что ошибается.
— Я не отзову.
— Но и я на него не соглашусь. Глупостями не занимайся. Я на развод не согласен.
— Тогда я через суд заявление подам, — упрямлюсь. — Претензий имущественных у меня нет, детей… тоже, — выдавливаю с трудом. — Ты их от меня не хотел! Так что… Разведут!
