Я не планирую пускаться во все тяжкие. Я просто хочу жить, Макс.
И будь прокляты последствия.
― А если ты будешь одна и что-то случится?
― Я найду горячего ковбоя, который сделает мне искусственное дыхание.
― Совершенно не смешно.
Я представляю, как Макс угрюмо хмурится. Он волнуется, но ему не следует. Я уже знаю, какие сигналы подает мне мое тело, когда оно близко к отключению. Я сильно потею. Учащенное сердцебиение и одышка сопровождаются пульсирующими ощущениями в шее и груди. Чтобы не упасть в обморок, мне приходится соблюдать правила. Легкий алкоголь, легкий кофеин, легкие физические нагрузки.
Сильный стресс, переутомление, физическая нагрузка ― в лучшем случае я упаду в обморок.
В худшем случае у меня остановится сердце.
― Кем ты работаешь?
― Официанткой.
― Хорошо, но не перетруждайся, чтобы твое сердце не отказало.
Я закатываю глаза. Смерть не пугает меня так, как моего отца и брата. Злость на свое сердце и состояние никогда не помогала мне в жизни.
С тех пор как мне поставили диагноз, мне говорили, что я не могу делать то или это. Нельзя кататься на велосипедах с соседскими детьми. Мне пришлось отказаться от занятий танцами, которые я так любила. А все потому, что мои папа и брат беспокоились о том, что может произойти. Неважно, что они не знали, повлияет ли это на меня. Они просто предполагали, что это может случиться, и ради моего здоровья оберегали меня. Я провела свою жизнь, не зная, на что способна. Не зная, кто я такая.
Но теперь моя судьба в моих руках. Мой выбор. Мои «что-если».
На самом деле, я скорее сама разорву свою жизнь на части, чем буду жить в страхе, что кто-то или что-то отнимет ее у меня.
Так же как у меня есть правила для моего сердца, у меня есть правила для моей новой жизни. Список дел, записанный в моем дневнике, который я постоянно пополняю. Пока Макс перечисляет все негативные моменты моей поездки, я записываю на пыльном стекле телефонной будки каждое счастливое событие, которое я планирую пережить во время своего путешествия по стране.
Список дел Руби Блум (сделай это!):
1. Сделать татуировку.
2. Заняться сексом. Хорошим сексом.
3. Не спать всю ночь и встретить рассвет.
4. Увидеть калифорнийский закат.
5. Искупаться в Тихом океане.
Скажи «да».
Скажите «да» всему, потому что так долго другие говорили тебе «нет».
Кроме любви.
Я временная. Я не могу позволить кому-то любить меня. Я видела, к чему это привело моих отца и мать.
Я осторожно провожу пальцем по изящному браслету-манжете из серебра и опалов на моем запястье ― самой дорогой вещи, которая досталась мне от моей матери. Она сделала его сама, украсив опалами, которые выглядят как небо, океан и песок на концах. Серебро обработала молотком так, чтобы оно приобрело состаренный вид. Это было в те времена, когда она была красивой голодающей художницей в Малибу, за лето до того, как она встретила моего отца и влюбилась в него и его пурпурные розы.
Рычание Макса прерывает мои грезы наяву.
― Я хочу, чтобы ты вернулась домой.
Я показываю язык своему отражению.
― Это моя жизнь, Макс. Не отнимай ее у меня.
― Черт возьми, Рубс. ― В его голосе звучит отчаяние. ― Я не пытаюсь этого сделать. Я пытаюсь уберечь тебя. Чтобы ты была рядом.
― Я буду рядом, ― говорю я, несмотря на то, что мои легкие сжимаются. ― Ты еще возненавидишь меня, когда я вернусь в город, готовая надрать твою костлявую задницу.
Он ухмыляется.
― Как долго, по-твоему, ты будешь отсутствовать?
― А что? Скучаешь по мне? ― спрашиваю я, наблюдая, как человек в ковбойской шляпе выходит из «Gas 'n Go» с ледяной бутылкой кока-колы. Он подходит к колонке и, сделав большой глоток, заливает неэтилированный бензин в свой лоурайдер2.
― Нет, черт возьми. Но я ненавижу эту твою работу.
Когда пять лет назад я окончила колледж по специальности «маркетинг», я завела аккаунт в социальных сетях для малого бизнеса моей семьи. С двух подписчиков я подняла его до пяти тысяч.
На другом конце провода я слышу стук клавиатуры.
― Я не знаю, как ты это делаешь. Все жалуются на что-то, а это всего лишь гребаные цветы.
― Это не просто цветы, Макс. ― Я мгновенно улыбаюсь. Цветы безопасны. Они нежные. Но они колются, если их раздражают. ― Это светлые стороны.
У всего есть светлая сторона. Даже с моим состоянием, даже когда мудаки в социальных сетях строчат дерьмовые комментарии, всегда можно все исправить. Ты всегда можешь это пережить.
― Вот тебе совет, Макс. Не корми троллей. И улыбайся.
Живи своей жизнью. Сходи на свидание с девушкой. Займись хорошим сексом.
― Я не улыбаюсь, ― ворчит он. Затем, смирившись, он спрашивает: ― Что было твоим подсолнухом в этой поездке?
Наша давняя игра приводит меня в восторг.
― Хм… — Я решаю не рассказывать ему о том, что каталась на механическом быке в Нэшвилле. ― Я видела тритона на крокодиловой ферме и в контактном зоопарке. Это было невероятно и пугающе во всех лучших смыслах.
― Да ну? ― В его голосе звучит улыбка. ― И где же это было?
Я смеюсь.
― Хорошая попытка. Я вешаю трубку. Я люблю тебя. Передай папе, что его я тоже люблю.
С удовлетворенным вздохом я раскидываю руки в стороны и подставляю лицо солнцу, упиваясь его теплыми лучами. Я люблю юго-запад. Люблю безжалостное солнце, пыль, пальмы, уходящие в голубое небо, и дающие мне понять, что я жива. Я люблю носить майки и шлепанцы и чувствовать себя полуголой, дикой и свободной. Этот суровый край предназначен не для всех, но я провела здесь неделю и выжила.
Что дальше?
Пляж или горы. Но как выбрать?
Мне приходит в голову идея.
― Извините, ― говорю я, подбегая к мистеру «ковбойская шляпа», чтобы перехватить у него пустую бутылку из-под шипучки. ― Могу я взять ее, если вы закончили?
Он моргает и приподнимает край своей ковбойской шляпы, чтобы лучше меня разглядеть.
― Это мусор, сеньорита.
― Да, но он мне нужен.
Он с недоумением смотрит на меня, протягивая пустую бутылку. Подпрыгивая от радости, я иду к своей машине и расстилаю карту на разогретом солнцем капоте. Я кладу бутылку на нее. И начинаю вращать.
Это не игра, но жизнь, к которой я могу не относиться
