понимаю, что буду бороться за свою жизнь — или, что еще хуже, за то, чтобы остаться в живых.
Может, Доминик и притягивал меня с самого начала, как дьявол в ад, но если он думает, что я одна из тех доверчивых девушек, которые неосознанно поддаются его обаянию, значит, у него есть и другая причина.
Я задвигаю коробку на место и поворачиваюсь к нему лицом. Если папа чему-то и научил меня, так это никогда не убегать и смотреть правде в глаза.
— С чего ты взял, что я хочу встретиться с тобой во время обеда? — я так рада, что мой голос звучит ровно.
— Интуиция.
— Интуиция?
— Ты наблюдала за мной, Камилла.
Жар поднимается к моим щекам. Он знал все это время? Я думала, что была достаточно осторожна.
— Я следила за вашей группой. — Я продолжаю стоять на своем.
— Почему? — его вопрос застает меня врасплох.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты наблюдала за нами?
— Все в кофейне так делают. Богатые, молодые и красивые привлекают внимание.
Я горжусь тем, как мне удалось выпутаться из этой ситуации.
— Возможно.
Доминик приближается ко мне, и его близость будто включает отопление в маленьком пространстве. Мне так хочется наклониться ближе и вдохнуть его кружащий голову аромат глубоко в легкие и, возможно, в воспоминания.
— То, как ты смотришь, — это другое.
Он оценивает меня сверху вниз. На мне только шорты и майка без рукавов, прикрытая неброским фартуком из кофейни. Хотя его взгляд ничего не выдает, я не могу удержаться от желания поерзать.
Глубокий, уничтожающий взгляд Доминика снова встречается с моим.
— Ты не похожа на человека, которого привлекает то, что интересует остальных.
— Откуда ты это знаешь?
— Интуиция.
— Ты всегда следуешь своей интуиции?
— Возможно. А может и нет, — он ослепительно ухмыляется. — Встретимся за обедом и выясним это.
Он приманивает меня.
И это работает.
Сказать, что он мне интересен, значит преуменьшить масштаб происходящего. Я хочу вонзиться в него зубами и высосать все, что он может предложить, как какой-нибудь вампир.
Bah alors (с фр. Ну что ж). Это жутко.
Но я действительно хочу узнать больше. О его типаже я читала только в книгах и некоторых реалистичных фильмах. Это первый раз, когда я встречаюсь с социопатом и, возможно, псевдопсихопатом в реальной жизни.
Я сбежала из дома ради этого приключения.
Только… один взгляд в эти затуманенные карие глаза, и я понимаю, что Доминик может разорвать меня на части. Я могу и буду жалеть об этом.
А что за приключение без риска?
— D’accord, — говорю я, а затем быстро повторяю: — То есть, ладно.
Он снова ухмыляется. Уверена, он думает, что, как обычно, только что получил то, что хотел. Нет необходимости сообщать ему, что я знаю о том, что он из себя представляет. Это может привести в действие его безжалостную, стремящуюся к завоеваниям сторону.
Я просто буду считать его своим приключением. У меня захватывает дух при мысли о том, какие уловки у него в рукаве и смогу ли их распознать.
Доминик подходит ближе, зажав меня между собой и полкой. Тепло его тела переполняет меня, и мое дыхание сбивается. Он кладет листок бумаги в мой фартук.
— Что это? — спрашиваю я.
— Адрес.
Его указательный палец тянется ко мне, и он теребит мою нижнюю губу так же, как делал это ранее со своей.
Как будто кто-то поджег мое тело. Стон застревает в глубине моего горла. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не открыть рот и не засосать его палец внутрь.
Мои глаза встречаются с его глазами. Между нами проскакивает разряд молнии, и я задыхаюсь. Его указательный палец перестает водить туда-сюда, но он не убирает его с моих губ. Доминик, кажется, захвачен моментом так же, как и я. А может, он играет свою роль? Со сколькими он уже так делал? Их мозги тоже готовы были вылететь?
После долгого, тягостного молчания он говорит:
— Не переодевайся.
— Почему?
Все еще держа палец на моих губах, он наклоняется ко мне. Его горячее дыхание щекочет мою кожу, и по ней бегут мурашки. Его губы касаются мочки моего уха, и я вздрагиваю.
Его глубокий, властный тон сковывает мои мышцы.
— Потому что я так сказал, Камилла.
Я смотрю на его спину, очерченную облегающим пиджаком, когда он выходит из кладовой. Его шаги размеренны, уверенны и так чертовски властны.
Мой рот все еще открыт, а сердце покалывает.
Потому что я так сказал, Камилла.
Почему, черт возьми, это так меня заводит? Я несколько раз моргаю, чтобы собраться с мыслями.
Должно быть, вся эта встреча была сном.
Моя одержимость Домиником достигла уровня галлюцинаций.
Мне нужен психотерапевт. Он бы получил массу удовольствия со мной.
— Ка-а-а-а-м! — Нэнси врывается в кладовку. Ее розовая челка разлетается по лицу, она прыгает вверх-вниз с самым взволнованным выражением лица. — Что здесь делал чертов Доминик Джонсон?
Ладно. Значит, это был не сон.
Или Нэнси сумасшедшая, как я. Что вполне правдоподобно, если учесть, что она прыгает так, будто принимает таблетки счастья — или наркотики.
Я пожимаю плечами.
— Он хотел пригласить меня на свидание…, наверное.
Это звучит очень странно, когда я говорю это вслух. Доминик пригласил меня на свидание, потому что знал, что я за ним наблюдаю.
Вообще-то, теперь, когда я не отвлекаюсь на его близость, все это действительно опасно.
Это правда, что социопаты любят внимание, но оно должно быть на их условиях. Нежелательное внимание — вроде моего нездорового любопытства — не приветствуется. Может, он приглашает меня на свидание, чтобы как-то заткнуть мне рот?
Но как он собирается это сделать? Если бы он хотел меня похитить, это было бы проще сделать, не вступая со мной в контакт. Может, он хочет сначала поиграть с моей головой?
Merde (с фр. Дерьмо).
Теперь я действительно хочу знать, что он для меня приготовил.
Нэнси перестает прыгать и размахивать руками. Она застывает на месте. Даже глаза у нее почти выпучились.
— Нэнси…? — я провожу рукой перед ее лицом, беспокоясь за нее.
Она делает глубокий вдох, а затем произносит:
— Он пригласил тебя на свидание? Как на свидание? Как будто ты ему чертовски интересна?
— Наверное, — на самом деле я не уверена. Его трудно читать.
— Боже мой! Боже мой! — она снова начинает прыгать, только на этот раз обнимает меня. — Иди и возьми его, девочка! Когда переспишь с ним, я хочу
