то эти кучки, то есть гнездышки, лучше сразу прикрыть туалетной бумагой.
– Угощайтесь, – пододвигает мне тарелку. – А я пока остальные гнезда сниму.
– Зачем снимать? Пусть догорают.
Можно было бы и дальше пререкаться с этой стервой, но в квартиру наконец соизволила вернуться бабка. Как и предполагалось, с пустыми руками. План подсунуть мне выскочку провалился, о чем еще не подозревает «удивленная» моим приходом родственница.
– Я уж думала, ты и не вспомнишь, что у тебя есть бабушка.
– Я об этом и не забывал. Работы много.
– Работа никуда не убежит. Ты уже познакомился с Элей? – ах, Эля.
– Не особо. Тебя ждал, пока ее расхвалишь, а то она сама какая-то молчаливая.
– Да, Элечка скромная, – о да, образец скромности. – Давайте присядем за стол. Эля, положи нам всем свой фирменный плов, а я пока руки помою. Как здорово, что вы встретились.
И самое главное, так «внезапно». Пока моя бабка моет руки, кудесница ставит на стол казан и принимается раскладывать плов. Это что плавает в рисе? Рыба, и картошка? Фасоль?! Повариха года, не иначе. Скрыть усмешку уже тупо не удается.
– А я уж думал, после гнезд меня ничем не удивить. Глядя на этот шедевр, вспоминается старинный рецепт плова: берем сначала укропу, потом кошачью жопу. Двадцать пять картошек, семнадцать мандавошек, ведро воды и хуй туды. Охапку дров и плов готов.
– Точно. По этому рецепту и готовила. Приятного аппетита.
– А сама чего не жрешь?
– Фигуру берегу. Еще же замуж надо выйти.
– Ну как тебе плов, Сережа? – синхронно переводим взгляд на бабку.
– Вкуснотища, бабушка. У Элечки золотые ручки.
– Вот. А ты бы знал, как она делает мне капельницы и уколы. Ни одного синяка. Я даже не ощущаю ничего. Элечка, между прочим, твоя коллега.
– Как интересно. Медсестра?
– Нет. Эля студентка медицинского ВУЗа. Пятый курс закончила. Еще год и будет полноценным врачом.
– Прелестно. Бабуль, ты извини, но я есть совсем не хочу.
– Так, может, чай? С десертом.
– Ну давай чай.
– Сидите, я сделаю, – тут же влезает выскочка. Бабка же продолжает расхваливать умницу красавицу, которая фактически поселилась у нее в квартире. Ну да, ну да, совершенно бескорыстная девочка от уборки до готовки.
– Сережа, попробуй Элечкины гнезда.
– Я в процессе готовки уже попробовал. Объедение. В дверь звонят.
– Ой, это же ко мне. Я сама открою.
Элечка, она же повариха года, как ни в чем не бывало усаживается напротив меня и принимается дуть на чай, не сводя с меня взгляда.
– А теперь слушай сюда, выскочка. Если мою внезапно доверчивую бабку ты еще сможешь обработать, то ко мне ты не по адресу. Меня не интересует залежавшийся б/у товар. Усекла?
Я ждал чего-то едкого в ответ, но точно не того, что эта стерва плеснет на меня чаем, точнее кипятком. Вскакиваю с места и подлетаю к раковине. Стягиваю футболку и принимаюсь обливать шею и грудь холодной водой. Вот же сука.
– На плите еще суп из семи залуп, попробуй. Приятного аппетита, – слышу позади себя голос этой стервы и понимаю, что она уходит из кухни.
Дурацкое утро и такое же идиотское продолжение дня. Бабка ратует надо мной, причитая какой я неосторожный. Этой же стервы и след простыл.
– В какой квартире живет твоя Эля?
– А что, понравилась все-таки?
– Очень. Хочу на свидание пригласить.
– Ее дверь прямо напротив моей. Эля любит пионы.
– Спасибо за подсказку. Иди к гостям.
В очередной раз прикладываю замороженное мясо к шее, мысленно представляя, как можно наказать выскочку. И ни одной дельной мысли. Еще и какой-то долбоящер сигналит за окном так, что пора надевать беруши. А теперь совершенно точно срабатывает моя сигналка.
Подхожу к окну и замираю. Рыжая не стесняясь долбит ногой по колесам моей машины. Вообще берега попутала, смертница? И только спустя несколько секунд до меня доходит, зачем она это делает. Испытываю какое-то нереальное наслаждение, видя, что девка не может выехать. Открываю окно и в этот момент она поднимает на меня взгляд.
– Твоя? – указывает взглядом на мою машину.
– Моя.
– А теперь слушай сюда, – копирует недавно произнесенную мной фразу. – Ты меня зажал, рукожопый. Выходи и убирай свою машину.
М-да… надо признать, реально зажал, так торопился к своей любимой родственнице. Ну так даже интереснее.
– Уже намыливаю пятки.
– Я жду минуту. Если не спустишься и не перепаркуешься, я въеду в твою машину.
– Вперед и с песней.
– Я не шучу.
Закрываю окно и задергиваю тюль. Не сделает. Кишка тонка. Плеснуть кипяток и трусливо свалить – ее максимум.
Однако, если день не задался с утра, ждать от него хороших поворотов не стоит. Эта смертница садится в свою тачку и реально таранит мою машину. Дважды. А затем как ни в чем не бывало выезжает с места.
***
Утро понедельника добрым не бывает. Особенно, когда привычное парковочное место занято более прытким счастливчиком. Пока нахожу место и дохожу до главного входа, на часах почти девять. Приходить позже положенного, когда сам ратуешь за дисциплину – хуже не придумаешь.
Благо мой приход в ординаторскую никем не замечен, ввиду хаоса из-за сборища скопившихся студентов. Накидываю халат и сажусь за стол. Мысли где угодно, но не в речи заведующей.
Перевожу взгляд в свой ежедневник. Четыре выписки и, судя по толстенной куче историй болезни в руках у заведующей, немереное количество приемок.
– В четверг у нас обход с главным. Проинструктируйте своих больных, чтобы были на местах, а не в курилке. Давайте распределим студентов.
Благо по моему лицу заведующая быстро скумекала – мне такое «счастье» не предлагать. Я пас. Так было ровно до того момента, пока в одной из студенток я не приметил знакомую конопатую физиономию. Наконец-то я вижу на ее лице не наглую самоуверенность, а растерянность вкупе со страхом. Ну все, рыжая, ты попала.
– Кому-то придется взять двоих, раз Сергей Александрович у нас сильно загружен.
– Ну почему же, – резко встаю из-за стола. – Конечно, я возьму юное дарование. Вот это, – становлюсь напротив стервы и цепляю ее бейджик. Это что за херотень? – Гер..гер..Герхер Ариэль Константиновна.
– Гергердт, – сузив от злости ноздри, бросает рыжая.
– Да один хер.
