Пахомов растирает лицо рукой. Так, ладно. Можно считать, что встреча прошла относительно спокойно. По крайней мере, он не придушил Веру сразу. Хотя, признаться, этот вариант развития событий был бы самым простым.
***
— Вера, пойдем обедать!
Платон все же поднимается по лестнице на второй этаж. В доме никого из прислуги нет. Экономка, Анна Викторовна, приготовила обед и ушла. Охранники за пределами хозяйского дома, проверяют периметр. И в доме царит абсолютная тишина. И только раскаты грома доносятся с улицы.
Пахомов останавливается перед закрытой дверью в гостевую спальню. Он сам выбрал для Веры именно эту комнату, максимально подальше от своей собственной спальни. От греха, как говориться, подальше.
Хотя, чтобы подальше от греха — Пахомову нужно бы спать на другой планете.
Мужчина уже чуть громче стучит в дверь. Не может быть, чтобы Вера так крепко уснула.
— Я же сказала, что не хочу! — раздается за спиной Пахомова.
Платон оборачивается. Верка стоит, скрестив руки на груди. Ну хоть переоделась, и на этом спасибо. По влажным волосам ясно, что и душ успела принять.
— Твоя комната здесь, — Платон проворачивает ручку и толкает дверь гостевой.
— Мне она не нравится. Я обосновалась вот здесь, — Вера пальцев указывает на ту комнату, которую имеет ввиду.
— Вера, это совсем не смешно, — спокойно произносит Пахомов.
— Платон, я не напрашивалась к тебе в гости. Я могу пожить в доме отца, да даже снять номер в отеле! — парирует девчонка. — Но раз уж ты настаиваешь на моем присутствии в своем доме, то я буду спать здесь.
— Вообще-то это моя спальня, — прищуривается Пахомов.
— Вообще-то мне плевать, — ехидно улыбается Вера и захлопывает дверь прямо перед носом Пахомова.
Платон с трудом сдерживает рычание. Нет, надо поесть, пока он не откусил голову своей гостье. Или не совершил чего-то более непоправимого!
***
ГЛАВА 2
Вера предусмотрительно закрывает дверь на ключ. Прислонившись спиной к преграде, улыбается. Да, так ему и надо! Признаться, было очень приятно сбить спесь с надменного Платона Георгиевича. Вера не сразу забудет выражение лица этого сноба.
Оттолкнувшись от двери, Вера возвращается в ванную, чтобы привести волосы в порядок, а после переодеться.
Поиск в сетях ничего не дал. Как и звонок маме. Да даже личный помощник отца, номер которого был вбит в телефонную книгу Веры, толком ничего не ответил. Никто не знает точного диагноза отца. И получается, что последним человеком, с кем общался папа, был Пахомов.
Почти час Вера занимается своим внешним видом, волосами, прической, одеждой. Если не получится сегодня попасть к отцу, тогда Вера встретится с друзьями.
Место выбирают девчонки. По их словам, клуб новый, крутой, современный. Можно отдохнуть и пообщаться со всеми сразу.
Вера придирчиво изучает свое отражение в зеркале. Наверное, можно было надеть что-то менее откровенное. Но Вере скрывать нечего. Наоборот, фигура и загар у Шустер если не идеальны, то близки к нему.
Сумочка и туфли на высоченной шпильке дополняют образ. А яркая помада придает уверенности. Вера кивает своему отражению и выходит из комнаты.
Странно, что Платон больше не настаивает и не пытается прогнать ее из этой спальни. Впрочем, с него станется, он перенесет ее вещи, пока Веры не будет дома.
Негромко стуча каблучками, Шустер спускается вниз по лестнице. Просторный холл ярко освещен, а вот гостиная зона — окутана полумраком. Именно по этой причине Вера не сразу замечает, что кто-то сидит на диване. Зато тяжелый изучающий взгляд ловит почти мгновенно.
— Далеко собралась? — надменный и вкрадчивый голос заставляет Веру вздрогнуть.
— Ты меня напугал! — возмущается Вера.
— Ты куда-то собралась? — настаивает на ответе Платон.
— Не твое дело, — ведет плечом Шустер. — Ты сказал, что я не пленница. Могу делать, что хочу. Я хочу уехать.
— Не сегодня, — возражает Пахомов. — Я уже отпустил охрану. Обед придется разогревать. Знаешь, как включить плиту?
— Платон, это все не смешно, — усмехается Вера, — у меня планы. Я хочу съездить в город. Ок, если без охраны нельзя, я согласна поехать с твоими амбалами.
— У них выходной, — негромкий голос Пахомова начинает бесить Веру.
Он это специально делает, да? Нарочно злит ее?
— Мне нужно в город!
— Я переоденусь и сам отвезу, — пожимает плечом Паховом, а потом, повернув голову, будто в удивлении смотрит на полупустой бокал в своей руке, — а, нет. Не отвезу. Придется, Вера Степановна, вам посидеть здесь до завтра.
— Это не смешно, Платон!
— А разве я смеюсь?
Вера скрещивает руки на груди. Смотрит на Пахомова. Тот медленно поднимается с дивана.
— Интересно, так куда же ты собралась в наряде проститутки?
— Чего?!
— Говорю, ты нарядилась, как шалава, Вера, — усмехается Пахомов, залпом осушает стакан и ставит тот на столик, — понимаю, что у вас в Европе другие нравы. Но здесь нужно быть скромнее, Вера.
— Да пошел ты! — вспыхивает Шустер.
— Советую переодеться, — ведет плечом Пахомов, — вот что-то более приличное.
— У меня приличное платье!
— На тебе платье как у шлюхи.
— Смотрю, ты в шлюхах очень хорошо разбираешься! — уже почти кричит Вера. — К твоему сведению, этот наряд стоит целое состояние.
— Верка, последний раз предупреждаю, если не переоденешься, пожалеешь, — роняет негромко и угрожающе Платон.
— Да что ты говоришь! Я не собираюсь выполнять твои приказы, Пахомов! — Вера вздергивает подбородок упрямо.
— Я предупредил, Вера, — прищуривается Пахомов.
А Вера настолько зла, что никакие эмоции больше не ощущаются. Только злость и адреналин. Вере очень хочется выиграть этот небольшой спор. Не станет она пасовать перед чертовым Пахомовым!
Для выпившего человека Платон двигается очень быстро. Секунду назад он стоял в гостиной зоне, а теперь почти вплотную приблизился к Вере.
Вера дает себе слово, что ни жестом, ни словом не покажет ни страха, ни смущения.
Вскидывает подбородок, сжимает ладони в кулаки.
Пахомов, оказывается, весьма высокий мужчина. И почему прежде Вера не обращала на это внимания? Так, это неважно. Шустер ведь на каблуках, а это тоже приличный рост.
— Последний шанс, — прищуривается Платон, а Вера лишь поджимает губы. — Ну что ж, я предупреждал.
— Что ты творишь?! Это же… Урод! Ну ты и урод! — кричит Вера во весь голос.
Платон не слушает ее. Верка верещит все громче, пока ее дорогущее, ценой в целое состояние платье, превращается в лохмотья. И как только этому придурку удалось его порвать?! Удалось!
Вера пытается подхватить те тряпочки, что остались от шикарного наряда. Прикрыться руками.
— Туфли не отдам! — возмущенно пыхтит Вера.
Платон усмехается. Вера, оставшись в одном белье, хватает подушку с дивана и прикрывается ею словно щитом.
— Так и быть, туфли можешь оставить, — милостиво соглашается Пахомов.
— Ты за все ответишь! Я пожалуюсь отцу! — грозит Вера.
— Завтра тебе привезут нормальную одежду, — усмехается Пахомов и убирает руки в карманы брюк.
Вера не просто злится, она в ярости. Потому контроль утрачен, а мозг и вовсе отключается.
Шустер словно со стороны видит, как ее ладонь летит прямо к мужской щеке. Где-то очень далеко мелькает мысль, что Платон должен перехватит ее запястье, остановить. Вера ведь никогда прежде не дралась. И никого не била.
— Ох…
— Что это было? — ровным, но до жути пугающим голосом произносит Платон.
— Ты первый начал! Ты порвал мое платье! Ты…, — обвиняет Вера собеседника.
— Иди наверх, Вера, и оденься! — Пахомов почти кричит. Вера сжимается от его крика.
Не оборачиваясь, Шустер торопливо взбегает вверх по лестнице. Кажется, у нее все еще трясутся колени. И в ушах звенит громкий голос Пахомова.
Черт, он ведь просто невменяемый какой-то! Или это она такая? Она ведь ударила его! По лицу!
