Ознакомительная версия.
– У вас?
– Ну, у меня.
– А если я тебя стукну, ты сможешь рассказывать быстрее? – Татьяна шлепнула на стол плетенку с печеньем и свирепо уставилась на вздыхающую подругу.
– Не смогу. Мне тяжело.
– Ты жаловаться пришла или пыхтеть?
– И то, и другое. Он так орал. Мы никогда раньше не ссорились.
– Из-за куртки?
– Она дорогая, – заныла Наталья.
– Стоп. Я помню. Можно почленораздельнее объяснить?
– Чего непонятного? У него мама заболела, я ее подменяла в магазине, потом пошла кофе пить, а пока пила – куртку сперли. У кого рука поднялась? Там все знают, что я почти жена хозяина…
– Покупатели, боюсь, не в курсе. И ворам однофигственно, у кого товар тырить.
– Егор сказал, что, если уходишь, надо закрывать, а там жалюзи тяжелые… короче, вдруг я беременная… в общем, я не стала с ними валандаться…
– Ой, мамочки, – ахнула Татьяна. – Что значит – беременная?
– А ты не знаешь, что это значит? – окрысилась Ведеркина.
– И что, он не рад?
– Чему? Тому, что куртку сперли?
– Слушай, ты можешь вменяемо рассказывать, а то у меня логика событий теряется? В чем проблема? В беременности или в куртке? Или в том, что поссорились?
– Ты совсем там на своей работе отупела, – расстроилась Наташка. – С кем же я теперь советоваться буду, когда единственный умный человек в окружении остался, и тот – я. У нас украли куртку. У меня. Егор орал. Некрасиво и при продавщицах. А у меня задержка. Я хотела провериться и праздник устроить. Нащупала логику?
– С трудом. А можно я твою дурную башку пощупаю: может, у тебя температура? Что тебя конкретно задело? А то я, тупая, не могу никак понять, что обсуждаем.
– Как что? Я, может, беременная, а он орет!
– Так. Давай по пунктам. Во-первых, Егор не знает, что ты беременная. Ты еще сама наверняка этого не знаешь. Во-вторых, куртку у тебя сперли, он потерял деньги, имеет право возмутиться. В-третьих, не хочу тебя обидеть, но ты уверена, что его твоя беременность обрадует?
– Это сюрприз.
– И что? По-твоему, это нормальное объяснение. Не каждый сюрприз может обрадовать. Мне вон Каришка как-то тоже сюрприз устроила перед Новым годом. Захожу я в квартиру, а из-под ног ракеты с салютом. Чуть квартиру не спалили.
– Твое сравнение неуместно, – надулась Ведеркина.
– Это тебе только так кажется, что неуместно. А на самом деле твой Егор может обрадоваться ребенку еще меньше, чем я пожару. Мужики – они люди мало предсказуемые. Вы предохранялись?
– Нет.
– Ну, хватит уже цедить по слову. Почему нет? Кто решил, что «нет»? Говорил ли он на эту тему?
– Здрасьте, доктор, – Наталья злобно отпихнула кружку. – Ничего, что я без бахил? При чем здесь это? Мы контрацепцию вообще не обсуждали и детей не обсуждали. Если мужчина не задает тебе вопрос, пьешь ли ты таблетки, это значит, что он не против того, чтобы ты залетела.
– Ведеркина, я тебя иногда боюсь. Откуда в тебе это стремление к однобоким выводам? А тебе не приходило в голову, что мужчина таких вопросов не задает просто потому, что ему наплевать или он не подумал. Или вообще считает, что предохранение – твоя личная проблема. Равно как и вытекающие из этого последствия.
– Нет, не приходило. Егор не такой.
– Тебе что, пятнадцать лет? – простонала Татьяна. – Да все они одинаковые.
– Не надо обобщать! Он обрадуется.
– О чем мы вообще говорим, если ты у врача не была.
– Так мы и не про врача. Мы про то, что он наорал.
– Правильно наорал. Тебя иногда вообще прибить хочется. Вы на чем расстались?
– Как на чем? – изумилась Ведеркина. – Он со мной не разговаривал, и я уехала к тебе.
– Теперь допивай чай и поезжай просить прощения. У тебя сперли куртку, ты виновата. Или топай к врачу, выясняй, что там у тебя есть, и тогда будем думать дальше.
Крыжовников брезгливо отодвинул кучку фотографий и прикрыл договором. Не было даже сил собирать их обратно в конверт.
– Черт! – выругался он и аккуратно треснул кулаком по столу. – Черт! Черт! Черт!
– Я тут, – рявкнул Юрий Михайлович, влетая в кабинет, и заржал, заметив, как компаньон вздрогнул.
– Мне кажется, нам пора уже расселиться по разным комнатам, – мрачно предложил Семен и сцепил руки в замок. Костяшки побелели, а пальцы налились фиолетовой краснотой.
– А что так? Разводимся? – хохотнул Юра и швырнул портфель на стол. – Ночь прошла бурно? Или наоборот – неудачно? Так это был не я.
– Давай работать.
– Ух ты. Как все трагично. Ну, давай.
Но работать Крыжовников категорически не мог. Ему снова хотелось посмотреть на те фотографии. Таня, его Таня, которой он едва не сделал предложение и для которой уже купил кольцо. Вот тебе и без сюрпризов!
Татьяна никак не могла взять в толк, что произошло. Семен не просто избегал ее, он, можно сказать, шарахался от нее, как от прокаженной. Более того, когда она шла навстречу по коридору, Крыжовников, как вспугнутый олень, метнулся в туалет и грохнул защелкой.
Оторопело постояв и поозиравшись, словно за спиной у нее мог находиться какой-нибудь феерически опасный урод, так напугавший шефа, она нерешительно дернула дверь. Закрыто.
«И как это понимать? – Татьяна задумчиво намотала на палец прядь волос и застыла у дверей, надеясь дождаться объяснений. – Может, отравился?»
До корпоративного сабантуя, а значит, – и до ее триумфа, оставалось всего ничего. Через пару дней она станет прима-балериной, а там, глядишь, и поступит предложение. Действительно, ведь не дети же они, чтобы вот так скрываться и прятаться. И так все уже в курсе. Следовало признать, что к тому, чтобы «все были в курсе», Татьяна тоже приложила некоторые усилия. Это оказалось вовсе несложно, достаточно было лишь краснеть и отводить глаза, как только ей задавали наводящие вопросы. Выводы народ делал самостоятельно.
– Вы не ругались? Не ссорились? Может, ты ему что-нибудь обидное ляпнула? Ты можешь, я знаю, – озабоченно выспрашивала Ведеркина, заглядывая Татьяне в глаза, словно надеялась поймать на вранье. – Ну, вспоминай, вспоминай.
– Да ничего такого не было! – в сердцах выкрикнула Таня. – Ночевала я у него, потом мы приехали на работу, он меня поцеловал у кабинета – и все! Как отрезало!
– Сглазили, – убежденно заявила Наталья. – Или отсушили. Мне одна тетка в торговом комплексе рассказывала, что у нее так соседка мужа увела.
– Наташка, у меня нет соседок! И я не верю в эту чепуху.
– Нет, ты послушай. Короче, мужик ушел к соседке и там зачах. Грустный стал, худой, злой.
– А потом что?
– Ничего, так и ходит грустный и злой.
– К кому ходит-то? К жене или к соседке? – почему-то с любопытством спросила Таня.
Ознакомительная версия.
