Когда парни уходят, я работаю над микшированием. Проигрываю «Обезболивающее» снова и снова, пока не остаюсь доволен. Я решаю, что завтра еще раз с ней поработаю, прежде чем мы запишем финальную версию.
Но тут на мой микшерский пульт приземляются бумаги. Я приглушаю трек, но наушники оставляю на голове. Мне хочется слышать, как я пою для Джози. Эта песня должна быть идеальной. Прислонившись к пульту, стоит Сэм, чем очень меня бесит, потому что ей известно, что мои вещи нельзя трогать.
— Что это?
— Чего ты хочешь?
— Ты собирался рассказать мне, что находишься в городе?
Я отворачиваюсь от нее и сдвигаю бумаги, которые она бросила.
— Ты мой менеджер, а не моя мать. Ты разбираешься с моими делами, а не моей личной жизнью, Сэм.
— Ну, это моя работа. — Она поднимает пачку бумаг и начинает их листать. — Посмотрим... «Лиам Пейдж играет у Ральфа бесплатно». «ОМГ Лиам Пейдж такой горячий, он дает у Ральфа бесплатное шоу». О, и вот мое самое любимое... «Лиам Пейдж представляет новую песню в местном пабе».
— Переходи к делу. Я занят.
— Вот! — Она трясет бумагами у меня перед лицом. — Это мое дело! Ты занимался черт знает чем с черт знает кем и решил дать бесплатное выступление, даже не посоветовавшись со мной. Господи, Лиам! Ты вообще представляешь, какой это кошмар для пиара?
Я отказываюсь ей отвечать, потому что она никогда не поймет, почему я вообще устроил шоу. Она никому из своих друзей не делает приятное. У нее все строится по принципу «что ты можешь сделать для меня», а я не хочу быть таким. Шоу получилось удачным, и в тот вечер Ральф заработал до фига. Я ни о чем не жалею.
— Ты меня слушаешь?
— Не совсем. Я пытаюсь работать.
— Я знаю, что твое возвращение в этот захолустный городишко было ошибкой. Может, мне стоит смотаться в Бомонт и посмотреть, что же там такого волнительного?
Я снимаю с головы наушники и встаю к ней лицом.
— Что у тебя за проблема?
— Ты, Лиам. Меня тошнит уже от этой игры в кошки-мышки, в которую мы играем. Пришло время принять решение.
Я начинаю смеяться, злость нарастает.
— Только ты играешь в игры. Я тебе ничего не должен. То, что мы делали, Сэм, было ошибкой, я каждый раз проявлял слабость, потому что ты была доступна и готова дать мне то, что я хотел.
— Это не так, — всхлипывает она. Я засовываю руки в карман и нащупываю телефон. Пора звонить Ноа. Я уже начинаю уходить от нее, как она хватает меня за руку. — Лиам, то, что было между нами, было особенным.
— Между нами был только секс, и ничего больше.
Я оставляю ее в студии. Мне нужно обуздать ее раньше, чем она отобьется от рук. Последнее время она ведет себя более собственнически, и меня это начинает пугать. Мне не следовало смешивать бизнес с удовольствием, а она — исключительно бизнес.
Я прохожу по коридору на достаточное расстояние от студии. Присев на корточки, я достаю телефон и звоню Ноа.
— Привет, пап, — отвечает он раньше, чем завершается первый гудок. От звука его голоса у меня по телу разливается тепло. Мне хочется записать его голос, чтобы я мог включить его в любой момент.
— Как жизнь, приятель? Как дела в школе?
— Все хорошо. Мне нужно писать доклад по истории, но мама сказала, что поможет мне.
— Это хорошо. Ты же знаешь, что я бы помог, если был бы рядом, да?
— Да, знаю. — Когда он говорит, я понимаю, что это правда. Я не слышу в его голосе ни капли сожаления. — Можно задать тебе вопрос?
— Конечно. — У меня начинает сводить колени, поэтому я встаю и прислоняюсь к стене с моими золотыми дисками.
— Твои мама и папа хотят быть моими бабушкой и дедушкой?
При упоминании моих родителей я напрягаюсь. Я не говорил с ними с вечера моего отъезда. Отец сказал, что я — позор и глупец, потому что бросил футбол ради занятий музыкой. Сказал, что этого не будет. А мама просто стояла со стаканом водки в руке.
— Что ты делаешь дома?
Всегда понятно, как тебя ждут дома, когда приветствуют таким образом. Стерлинг складывает газету и опускает ее, при этом снимая очки. Бьянка стоит в фойе, на ее стакане с водкой неизменный след от красной помады.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Что ты наделал, Лиам? У тебя какие-то проблемы?
— Нет, сэр, я... — Я не могу на него смотреть. Он всегда глядел на меня свысока, заставляя чувствовать себя на полметра ниже. — Я ушел из колледжа.
— Очевидно, что ты сможешь туда вернуться утром.
Я качаю головой.
— Я не могу вернуться. Я его бросил.
— Что значит бросил? — восклицает он, отчего моя мама подпрыгивает, и лед звякает в стакане.
— Я думал, что все будет по-другому, но это не так, и я поговорил с бабушкой Бетти...
— ТЫ ЧТО? Ты считаешь, что я вырастил тебя Вестбери, чтобы ты мог общаться с этим мусором?
— Мусором? Она же мать твоей жены. — Я указываю на маму, лицо которой ничего не выражает. — Боже мой, что у тебя за проблемы? Она же семья. Я знаю, что ты сделал. Что вы оба сделали. Мам, ты бросила свою мечту, чтобы выйти за него замуж. — Я указываю на отца. — А ты ее заставил. Почему? Почему ее мечты не настолько важны, как твои собственные? Посмотри на нее! Она же как чертов робот.
— Очевидно, что Бетти — это яд, раз она тебе сказала такое. Ну, умник, скажи мне, какие у тебя планы?
— Я собираюсь на некоторое время уехать в Лос-Анджелес, чтобы попробовать себя в музыке.
Стерлинг начинает смеяться. Это маниакальный смех. Бьянка заходит в комнату и наполняет стакан. Должно быть, она сидит на таблетках, чтобы ее печень могла функционировать. Как обычно.
— Если ты немедленно не вернешься в колледж, то и сюда не возвращайся.
— Ты выгоняешь меня за то, что я следую за своей мечтой?
Стерлинг берет свою газету и, скрестив ноги, открывает ее.
— Нет, Лиам, я просто сообщаю тебе варианты. У тебя их два: ты можешь вернуться в колледж, поговорить со своим тренером и сохранить место в команде, или ты можешь выйти за эту дверь, потерять свой трастовый фонд и забыть, что ты Вестбери.
— Не знаю, приятель. Давай поговорим об этом, когда я вернусь, ладно? Мои родители... иногда с ними трудно, и мы не всегда ладим.
— Ладно. А что мы будем делать, когда ты приедешь?
