Ее отец доел последний кусочек индейки и сказал:
- Не обращай на нее внимания. У тебя есть мое разрешение преследовать ее в любое время.
Макс закрыла глаза и прошептала себе под нос:
- Невероятно.
Я улыбнулся и произнес:
- Почему бы нам не сфотографироваться перед десертом?
Макс
Перед унылым фотографированием я отпросилась под предлогом освежиться и убежала в свою комнату.
Клянусь, этот парень, должно быть, обладает сверхъестественными способностями. Он умел управлять разумом как в “Дневниках вампира”. Или в детстве какой-нибудь ученый экспериментировал над ним, и теперь у него вырабатывалось, ну, я не знаю, дополнительное количество сильнодействующих феромонов, подчиняющих людей его воле.
Это бы объяснило, почему он столь чертовски привлекателен.
Дурацкий волшебный пот.
Я вздохнула и только повернулась, чтобы закрыть дверь, как в проем проскользнул Кейд.
- Ты выглядишь даже злее, чем обычно, Злая Девочка.
Этот парень умеет выбирать самый худший момент.
Я закрыла дверь и оставила его в утешительном просторе своей кровати. Может, я еще сплю, и все это ужасный, сбивающий с толку, неловкий кошмар.
- Что ты здесь делаешь?
- Всего лишь навещаю свою милую, любимую девушку.
Вместо ответа я швырнула в него подушкой.
Он с легкостью ее поймал, а потом снова прислонился к закрытой двери, глядя на меня. Парень точно сошел прямо с каталога “ГЭП” в стиле преппи.
И мне это нравилось.
Что со мной вообще такое?
- Хочешь, чтобы я ушел? - спросил он. - Я могу найти отговорку.
Мои родители ни за что не примут отговорку. Моя мать как осьминог, а ее щупальца уже чертовски сильно его окутывали. Но от его искренности у меня сдавило горло, и мне пришлось снова отвести от него взгляд. Откуда он всегда знал, что именно говорить?
Сверхъестественный. Должен быть.
- Макс, оно того не стоит. Ложь всего лишь откладывает неизбежное. Рано или поздно им придется принять тебя такой, какая ты есть.
Я горько рассмеялась.
- Ну, они уже долгое время не принимают этого. И уверена, смогли бы устоять еще следующие двадцать два года.
Я услышала, как заскрипели половицы, когда он подошел ко мне.
- Макс…
Я села и перекинула ноги через другой край кровати, так что оказалась спиной к нему. Я уже и так достаточно сегодня выдала своих секретов. И мне нужно было взять все это под контроль, поэтому я отрезала:
- Прекрасно. Мы только завершим с ужином, а потом все закончится. Через неделю или две я скажу им, что мы расстались. Они это переживут.
Сомневаюсь. Что-то подсказывало мне, что всю оставшуюся жизнь мне будут говорить, что это Кейд “сбежал”.
- Просто скажи им, что я предпочел тебе фэнтези-футбол. Похоже, твой отец смог бы на это купится, - сказал он.
- Как лестно.
Он рассмеялся.
- Ты же знаешь, Макс, что я всегда предпочту тебя футболу.
Я оглянулась на него через плечо и спросила:
- Ты уверен, что ты из Техаса?
Он улыбнулся и ответил:
- Перемирие?
Я кивнула.
Он бросил подушку, которую держал, и она угодила прямо мне в лицо.
- А теперь перемирие.
Я закатила глаза.
- Маньяк.
- Лгунья.
- Ничтожество.
- Любимая девушка.
- Не умеешь ты оскорблять.
- Ты съежилась, когда я сказал “любимая”, так что это считается.
- Золотой Мальчик.
- Злая Девочка.
Я улыбнулась, чувствуя гораздо меньшую злость. Ему это хорошо удавалось.
Мы вернулись в гостиную, и хотя десерт было трудно пережить, он не оказался мучительным. Кейд болтал с моими родителями, так что мне не приходилось этого делать. Ему также исключительно хорошо удавалось придерживаться безобидных тем, которые не приводили к спорам, что обычно являлось типичным для наших праздничных ужинов.
Он был именно тем, что не хватало нашей семье… с момента аварии Александрии. Она была хорошей, всегда знала, что сказать и как себя вести. Она была тем компонентом, который заставлял нашу семью функционировать, и вот ее не стало. Присутствие Кейда сделало воспоминания о ней легче и безболезненнее.
Когда мама достала тыквенный пирог, то не позволила никому отрезать кусочек, пока те не скажут, за что они благодарны. Отец был благодарен за хорошую еду, а мама - за то, что они добрались до Филадельфии к празднику.
Я даже не лгала, когда сказала:
- Я благодарна за то, что сегодня здесь Кейд.
Его рука обнимала спинку моего стула, и ладонь приподнялась и слегка коснулась моих волос.
- А что насчет тебя, Кейд? - спросила мама. - За что ты благодарен?
Его взгляд был по-прежнему прикован ко мне. Его ладонь поглаживала мою шею там, где под воротом моей водолазки скрывались татуировки птиц. Он сказал:
- Я благодарен за то, что прошлое есть прошлое, а будущее творим мы сами.
Я моргнула и подумала о феромонах. Я проговорила одними губами: “Выпендрежник”, а потом пододвинула ему свой кусочек пирога (который мне тоже не нравился). Похоже, мама никогда об этом не помнила.
- Кто-нибудь хочет кофе к пирогу? - спросила мама.
- Я хочу, - сказала я.
Мама встала, и к ней присоединился Кейд. Он накрыл ладонью мое плечо и сказал:
- Я принесу.
- Я пью…
- Со сливками и двумя кусочками сахара. Я помню.
На самом деле, этот парень был хорош.
Я наблюдала за тем, как он возился с кофеваркой и болтал с моей мамой. Этот парень был слишком бескорыстным… слишком во всем. В нем должно быть что-то не так. Такие парни, как он, не существовали. А если и да, то такой никогда мною бы не заинтересовался.
Кейд
Остаток вечера прошел быстро, и не успел я опомниться, как мы уже прощались. Миссис Миллер крепко меня обняла, а мистер Миллер пожал руку.
- Думаю, скоро снова увидимся, Кейд. На Рождество?
Я взглянул на Макс, а та пожала плечами и сказала:
- Конечно, мы это обсудим.
Но к этому моменту мы уже “расстанемся”. Интересно, как она это устроит? Ей придется сделать из меня плохого парня, чтобы не получить из-за этого взбучку.
- Хорошего вам завтра полета, - сказал я им.
Миссис Миллер снова меня обняла, будто убеждала себя, что я настоящий. А потом они спустились по лестнице и ушли. Я закрыл дверь и оглядел квартиру Макс. Ее мать настояла на том, чтобы оставить все блюда, которые она купила, вместе с подушками, покрывалом, елкой и, кто знает, чем еще.
Больше она не была пустой, но все равно оставалась безжизненной, потому что это была не Макс.
