– Они хотели, чтобы я ходила в колледж.
– Они хотели, чтобы ты делала то, что тебе говорят, только делала, а не спорила. Разве это правильно? Почему умный человек должен с этим соглашаться? Умный человек хочет знать, какой у него есть выбор; он хочет все попробовать и выяснить, что подходит ему больше всего. А что делает глупый человек? Он остается дома, идет по начертанному для него кем-то пути и никогда не жалуется. Этого хотели твои родители?
Элинор пристально посмотрела на нее.
– Они говорили, что хотят, чтобы я была умной.
– Наверное, они имели это в виду, но что они знают?
Девушки рассмеялись.
– Ты хорошая, – сказала Элинор.
– Очень убедительно. – Они подошли к машине. – Может быть, тебе следует стать юристом.
– Вместо психиатра или ученого?
– Ну, неважно. Вероятно, ты могла бы заниматься чем угодно, что ты решишь.
– Что я решила, – сказала Анна на обратном пути, – я решила вернуться в школу.
– Школа? – спросил Дон Сантелли на следующий вечер за ужином. – Зачем тебе идти в школу, если у тебя есть все это?
– Потому что, – сказала Анна. Это был ее шестнадцатый день рождения, и она засиделась над праздничным тортом с Доном и Элинор после того как ушли остальные. На торте было восемнадцать свечей. – Мне здесь нравится, и все хорошо, но всегда одно и то же. Это никуда не ведет.
– Именно поэтому мы и здесь, – заявил Дон. – Если бы мы хотели к чему-то прийти, мы остались бы там, откуда явились.
Они улыбнулись.
– Это как парк, – сказала Анна. – Я могу увидеть его начало и дорожку, ведущую вглубь, но нельзя проникнуть взглядом достаточно глубоко, чтобы узнать, что это за место и что я могла бы там делать. Так и моя жизнь. У меня нет никакого представления, что будет в середине и в конце. Когда-то я думала, что это будет ужасно... – ее голос дрогнул и она постаралась снова сделать его твердым, – и так было бы всегда, и я ничего не смогла бы поделать. Но я что-то предприняла и нашла все это, и это замечательно, но я не хочу, чтобы так продолжалось всегда.
– «Всегда» – это мне нравится, – воинственно сказал Дон. – Самое лучшее место именно здесь. Здесь люди, которые хорошо к тебе относятся, здесь ты живешь. Чего же еще ты хочешь?
– Когда я вырасту, то буду лучше их всех. И я буду очень счастливой.
Мысль появилась и сразу же исчезла, но в этот миг Анна снова увидела свою цветочную спальню, упакованную дорожную сумку, и утренний свет, когда она шла на вокзал. «Я буду лучше их всех, – подумала девушка. – Я буду счастлива».
– Я хочу узнать суть вещей, – ответила она Дону. – Я все время спрашиваю «почему». Этот вопрос постоянно у меня в голове. Почему это случилось? Я должна понимать суть, иначе мне как-то не по себе. Я не чувствую себя целой.
«Целой» – повторил Дон, встряхивая головой. – Я этого не понимаю.
– Это значит, что я не могу болтаться без дела, – Анна поймала его озадаченный взгляд. – И потом, если я многому научусь, то смогу что-то сделать для тех, кто нуждается в помощи.
– В этом состоит твоя проблема? Ты хочешь совершать хорошие поступки? Анна – Бог, – он встряхнул головой. – Ты не сможешь сделать людей счастливыми и решить мировые проблемы, работая на них; никто не обратит внимания. Оставайся с нами, Анна; мы – образец, мы те, кто изменит мир. Люди увидят, какие мы любящие и здравомыслящие, и они захотят жить так же и тогда несчастья больше не будет. Все будут счастливыми.
– И сонными, – добавила Анна, улыбаясь. Он не улыбнулся в ответ.
– Они будут вполне проснувшимися и бодрыми. Ты не смеялась над нами, когда мы взяли тебя к нам, мы тебе очень понравились, и ты, конечно, не торопилась уйти от нас.
– Вы мне все так же нравитесь. И я не тороплюсь уходить, я хочу остаться здесь. Но я хочу и пойти в колледж тоже.
– Ты говорила мне, что не кончила среднюю школу.
– Не кончила. Но я могу сдать экзамен на «Джи-И-Ди»[4], а потом пройти контрольные тесты и если это удастся, меня примут и я попаду на первый курс.
– Боже, ты все продумала. И где это будет проходить?
– Беркли, – сказала Элинор. – Я тоже думаю попробовать.
Дон откинулся на спинку стула.
– Послушайте, мы здесь счастливы. Почему вы хотите все испортить? Черт побери, эти проблемы, там, в том мире... нам не нужно о них беспокоиться, пока мы остаемся здесь, в безопасности. Я считал, что вы тоже так думаете.
– Какое-то время я так думала. – В душе Анны вспыхнуло нетерпение. «Почему он не может понять? Наверное боится, – подумала она; он еще там, где я была год назад. Но я не хочу стать такой снова». Ее глаза встретились с враждебным взглядом Дона.
– Было, действительно, хорошо думать, что ты все время заботишься обо мне, но больше я не хочу так считать. Я должна сама позаботиться о себе. Но как я могу сделать это сейчас? Я ничего не знаю, и чувствую себя такой глупой! Мне надо учиться, узнать миллион всяких вещей, копить их, как... как будто заполняя кладовку. Как будто должна налететь буря, и ты знаешь, что сможешь позаботиться о себе, если все необходимое ты запас в кладовке. Вот этого я хочу, быть готовой к плохому. Поэтому иду в школу. А пока побуду здесь, Дон; мы остаемся друзьями, Дон, но ты не сможешь отговорить меня. Я должна это сделать.
Дон перестал спорить. Он никогда не заводил снова разговор об этом даже после того, как Анна прошла все тесты и осенью поступила в университет Беркли. Ему казалось, что она предала и принизила его и всех кто жил в Хейте, выбрав тот жизненный путь, который предназначали для них их родители. Девушка даже нашла работу, как будто показывая им, насколько она от них отличалась: работала официанткой в часы завтрака и обеда в ресторане рядом с университетским городком. По мнению Дона, Анна стала другой, и неважно, что она еще жила в Хейте, потому что проводила все время на третьем этаже и никто не видел ее, кроме Элинор.
Она еще спала на своем матрасе, а одежда была аккуратно сложена в коробки, но теперь у нее был письменный стол. Девушка нашла его в подвале, почистила, отполировала и с помощью нескольких друзей принесла его и еще старый стул от пианино на третий этаж. Потом купила настольную лампу, тетради и карандаши в магазине «Вулворт» и разложила их на столе в строгом порядке. Один только взгляд на них заставлял ее чувствовать себя студенткой. И здесь она занималась каждый вечер, до поздней ночи, склонившись над книгами в маленьком кружке света от лампы в то время как остальные бродили по комнате, разговаривали между собой, слушали музыку и, наконец, засыпали. Анна едва слышала их. Она слышала только слова тех книг, которые читала.
– Это слишком большая работа, – сказала Элинор на Рождество, бросая книги, которые принесла домой на каникулы, на стол Анны. – Действительно ли я хочу так много трудиться? Или кто-то еще? А тебе это нравится, правда? Все – от и до.
