— Что я скажу людям об этих путешествиях?
— Ты могла бы сказать правду, — после долгой паузы ответил он.
Нет, это невозможно. — Как она посмотрит в лицо семье и друзьям, если выяснится, что она солгала и отец ребенка не донор из банка спермы, а любовник из Аризоны? Как признаться, что Бартоломью был зачат в кабине грузовика? Друзья, скорее всего, смирятся, но родители… Аманда вздрогнула, представив, как они отреагируют на подобную историю. И как посмотрят на своего внука, услышав такое. Но, вероятно, пришло время все прояснить…
— Не хочешь? — Голос Чейза прозвучал горько и нетерпеливо.
У Аманды возникло впечатление, что у нее перед носом захлопнули дверь, не позволив увидеть, что за ней.
— Чейз, может быть…
— По правде говоря, меня это мало беспокоит. Какое имеет значение, что подумают люди?
Аманда уставилась на Чейза, стараясь определить меру его искренности. Но его лицо оставалось непроницаемым.
— Объяви, что у тебя увлечение на ранчо «Истинная любовь». Или что ты работаешь над рекламной кампанией для нас. Скажи, что ты приезжаешь сюда, чтобы отдохнуть от городского шума. Или чтобы лечь под ковбоя, наконец.
— Чейз!
— Чересчур грубо, Аманда? Или слишком близко к правде? Перестань притворяться, будто ты не хочешь снова заняться со мной любовью. Этот кот уже вылез из мешка.
Она отвернулась, чувствуя, что у нее запылали щеки.
— Все о'кей, дорогая. Ты можешь краснеть и прикидываться скромницей ради собственного успокоения. Только позволь мне наслаждаться твоим манящим телом. Так что ты думаешь? Можем мы уладить этот вопрос?
Хотя Аманде не нравился циничный тон Чейза, она понимала, что он ищет способ сохранить ее репутацию. Время от времени она будет прилетать в Аризону, что даст ему возможность видеться с сыном, потом они будут предаваться любовной страсти, а когда отпуск закончится, ее снова ждет возвращение к привычной жизни. Ей бы должна понравиться такая идея. Но — не понравилась.
— Что, если меня не устраивает твой план? В глазах Чейза сверкнула тень обиды.
— Подумай, Аманда. Так мы… лучше узнаем друг друга.
— Зачем? — В памяти всплыло заявление, что он никогда не собирается жениться. — Зачем нам узнавать друг друга?
Чейз долго смотрел на нее, и огонек медленно потухал в глазах. Он отвернулся.
— Черт, не знаю. Такой человек, как я, тебя не интересует, тут не о чем и говорить. Сам не понимаю, почему продолжаю биться лбом о каменную стену. Забудь, о чем мы говорили. Только пообещай привозить Бартоломью несколько раз в году, а я даю слово, что больше не коснусь тебя и пальцем.
Обещание, полностью противоположное тому, о каком она мечтала.
— Я… я…
— О, я знаю, ты хочешь меня. Но за это ты себя ненавидишь. Считаешь, что я для тебя недостаточно хорош. Ты совершенно ясно показала это.
Такой вывод поразил ее до глубины души. Однако вряд ли можно упрекать Чейза за то, что он пришел к подобному заключению. При первой встрече она отвергла его. Отказ продолжать знакомство содержал в себе невысказанное мнение, что она не считает его партнером, достойным ее персоны. Откуда ему знать, что за последние два дня ее чувства изменились? Как теперь пробить оборону уязвленной гордости? Аманда нервно проглотила ком в горле и, осторожно подбирая слова, приступила к этой задаче:
— Подожди минуточку. Вспомни, ты ведь сказал, что когда-нибудь, если мы увидим, что подходим друг другу, то… вероятно, устроим так, чтобы быть… постоянно вместе.
— Дурацкая мысль, правда? — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Ты даже не представляешь, какая это дурацкая мысль.
— Нет, не…
— Понимаешь, я не хорош для тебя. С моим происхождением серьезные проблемы. Прошлой ночью я целый час звонил по телефону. Пытался связаться с людьми, которые могли бы что-то знать о моей матери. Бесполезно. Я не удивился, потому что не первый раз пытаюсь найти ее. Вполне вероятно, она не хочет, чтобы ее нашли. Может быть, живет под другой фамилией. Может, умерла. Вокруг нее всегда крутилась уйма мужчин. Бог знает, сумела бы она в толпе угадать моего отца. — Он фыркнул. — Вот тебе семейная история. Хорошенькая картинка, да?
У Аманды защемило сердце от собственной нечуткости. Это она заставила Чейза копаться в прошлом. Какую же боль он испытал!..
— Чейз, прости. Я не…
— Перестань. — Он уставился вдаль. — В детстве я был ловким сорванцом и всегда легко входил в семьи, бравшие на воспитание детей. Некоторые парни не могли.
— Сколько… тебе было?
— Когда мама смылась? — Чейз поднял камень и принялся разглядывать его, будто драгоценный алмаз. — Три.
Три. Совсем несмышленый малыш, едва ли способный понять, что произошло. От тоски у Аманды заныло в груди.
— Сколько семей ты переменил? Ведь иногда люди берут детей на время, чтобы поправить свое финансовое положение.
— Знаю. После первых шести я сбился со счета. — Он забросил камень в озеро, и тот с громким всплеском шлепнулся в воду. Пошла рябь, у противоположного берега затанцевал тростник. — Да это и неважно. Одни казались симпатичными, другие не очень. Со временем они все стали на одно лицо.
Аманда не сознавала, что плачет, пока слеза не упала на обертку сэндвича. Быть может, раньше, когда у нее не было Бартоломью, ее бы не пронзила такая острая боль при мысли, что маленького мальчика бросили на произвол судьбы и ему самому пришлось стоять за себя… Аманда вытерла мокрые щеки и взглянула на жесткий профиль Чейза.
— Ты что-то притихла, Аманда. Уже готовишься подхватить парня и удрать в Нью-Йорк? — Он повернулся к ней лицом. — Правильно? Ты… О, черт! — Он молнией вскочил на ноги и навис над ней. — Чего это ты так разнюнилась, крошка? Перестань меня жалеть, слышишь?
— Это не жалость! Мне ужасно стыдно, что я так настойчиво охотилась за деталями из жизни твоей семьи, и…
— И в мое досье ты добавила страничку сожаления, — хмуро перебил он. — Маленькая богатая девочка пожалела подкидыша. Я проживу без твоих слез!
Бартоломью начал плакать.
— А как насчет его слез? — Аманда подхватила малыша на руки и встала. — Если тебе так хочется побыть отцом, почему бы не позаботиться о плачущем ребенке, а? Разбушевался насчет жалости — и разбудил его. Так пожалей немножко малыша, который хотел всего лишь капельку поспать!
Чейз вытаращил на нее глаза, выражение его лица предвещало грозу. Бартоломью кричал все громче. И он перевел взгляд на всхлипывающего кроху.
— Да, он ни в чем не виноват. Иди сюда, парень. — Голос Чейза прозвучал хрипло, но ласково. Аманда ослабила руки и позволила забрать ребенка.
— Эй, Бартоломью, — забормотал Чейз, прижимая мальчика к голой груди. — Успокойся, приятель. Мы что-нибудь придумаем.
