38
— Здравствуй, мой дорогой, — невысокая женщина в голубой рубашке и свободных трикотажных брюках с порога крепко обнимает Роберта и, похлопав по плечу, смотрит на нас с Полей. — Проходите, пожалуйста. Мы вас давно ждем.
— Мам, это Рада, — Роберт покровительственно касается моей талии, а второй рукой приобнимает Полинку. — А это Поля, моя дочь и ваша внучка.
Глаза женщины перебегают с меня на нее, и к моему ужасу стремительно влажнеет. Я и так до жути боялась этой встречи, а теперь еще и это… Эмоции.
— Здравствуйте, Рада, — она слегка склоняет голову, раздвигая губы в вымученной улыбке. — Здравствуй., Полиночка. Очень давно хотели с тобой познакомиться. Такая ты… взрослая и красивая. На маму очень похожа, — женщина снова смотрит на меня, будто проверяя реакцию на такое замечание, и улыбается сыну. — Но и на тебя тоже, Роберт. Ресницы точно твои.
Уже и не знаю, кто среди нас четверых нервничает больше: кажется, все в равной мере. Но самой смелой как и всегда оказывается Полинка. Звонко, будто заранее репетировала, произносит «Здравствуйте, бабуля Наташа!» и сделав шаг вперед, вручает свой подарок.
— Мне? — растерянно развернув листок, женщина разглядывает его в течение нескольких секунд и затем начинает бешено моргать. Мне хочется сбежать. Ее губы дрожат, так будто она сейчас расплачется.
— Так, ладно, — громко произносит Роберт, очевидно заметивший то же, что и я. — Давайте-ка в дом пройдем.
Притянув мать к себе, он успокаивающе целует ее в макушку и берет за руку Полю. Увлекшись снятием обуви, я не успеваю понять, когда эта парочка успевает исчезнуть и оставить меня наедине с хозяйкой дома.
Женщина прикладывает к глазам бумажную салфетку и виновато мне улыбается.
— Вы меня извините, Рада. Я никого не хотела пугать. Думала, встречу всех с улыбкой, но тут не знаю, что произошло… Слезы как-то сами покатились. Видимо родная кровь… Сама не ожидала, что так отреагирую.
— Все в порядке, — бормочу я, носком отодвигая свои и Полинкины сандалии в угол прихожей. — У вас очень красиво… — для убедительности обвожу глазами стены. — И пахнет вкусно.
В ответ она одаривает меня улыбкой, так похожей на улыбку ее сына.
— Спасибо. Мы этот дом пятнадцать лет назад построили. Ренат здесь все своими руками делал. А то, что не успел, Роберт помог закончить.
Я просто киваю, не зная, что на это ответить. Что Роберт хороший сын? Думаю, она это и так знает.
Вы вместе проходим в залитую лучами гостиную с накрытым столом, возле которого в инвалидном кресле сидит сухощавый седой мужчина. Стоящая рядом Полинка уже о чем-то оживленно вещает, и я мысленно благодарю бога за то, что послал мне такую гениальную дочь. Потому что сама я совершенно растерялась.
— Пап, это Рада, — громко представляет Роберт, переключая внимание на меня. — Полинина мама.
Мужчина сначала улыбается мне и лишь потом бегло оглядывает.
— Проходите, проходите, Рада. Голодные наверное? Сейчас кушать будем. Наташа много всего наготовила.
Про то, что его мать с утра стояла у плиты Роберт не соврал: стол ломится от угощений, что даже у меня, парализованной нервозностью, начинает обильно выделяться слюна. Я обожаю пироги — домашние, прямо из духовки, прямо как те, что смотрят прямо на меня.
— У вас очень красивый дом, — говорю я уже смелее. — Ваша супруга сказала, что почти все вы сделали сами.
— Да, — кивает мужчина и тронув рычажок на подлокотнике, разворачивает кресло на сто восемьдесят градусов. — Видите лестницу? Сам выстрогал и установил. Почти шесть месяцев ушло.
— Вы строитель? — моментально интересуется Поля.
Мужчина обнажает в улыбке на редкость ровные зубы и, вытянув длинные узловатые пальцы, треплет ее по плечу.
— Нет, кызым. Я всю жизнь на вертолетном заводе начальником производства проработал, а по дереву в свое удовольствие занимался. Потом с тобой в мастерскую мою зайдем, я тебе покажу кое-что интересное.
— А вы можете ходить? — с сомнением уточняет Полина, опуская взгляд на безвольно повисшие ступни.
— Крольчонок… — предупредительно выдыхаю я, но отец Роберта успокаивающе поднимает руку: мол, не надо, все в порядке.
— Передвигаюсь только в этом кресле, кызым. Но «ходить» говорю по старой памяти.
— Давайте уже за стол сядем? — предлагает мать Роберта, начиная суетливо выдвигать для нас стулья. — Пока пироги не остыли.
— Да я сама-сама… — смущенно бормочу я, когда она пытается помочь мне сесть. — Вы такой стол для нас собрали… Садитесь, пожалуйста, отдыхайте… Или скажите, чем вам помочь. Мы столько часов в самолете сидели — я бы с удовольствием ноги размяла.
Слова сыплются из меня легко и идут от души. Дорогой сюда я многого себе навоображала: что встреча пройдет как смотрины, где родители Роберта станут меня изучать и выискивать недостатки, и что они сходу попытаются задавать неудобные вопросы и даже вмешиваться в воспитание моей дочери… Много чего придумала, чтобы не быть застанной врасплох и суметь держать оборону, и при этом совсем не подготовилась к знакомству с людьми, которые из кожи вон лезут, чтобы произвести на нас с дочерью хорошее впечатление и которые как и я готовы расплакаться над ее рисунком.
— Не нужно ничего, — заверяет меня мать Роберта. — Кушайте хорошо. Я сама украинка, но почти сорок лет живу с татарином, и потому люблю, когда мои гости хорошо кушают.
* * *
Украина. Сегодня вся любовь и поддержка российского населения с вами. Держитесь, мои девочки. Я буду стараться писать без выходных, чтобы хотя бы через слово пытаться вас поддержать. Обнимаю каждую из вас. Простите.
39
— Я собираю короны, — докладывает Полина с важным видом, что выглядит особенно забавно с учетом ее перемазанного вишней подбородка. — У меня их очень много. Я ношу их в садике и дома. Один раз в тихий час воспитательница хотела у меня забрать корону, но я не отдала. А потом приехала мама, поговорила с ней и мне стали разрешать в ней спать.
Роберт переводит взгляд с дочки на меня, откровенно забавляясь ее рассказами.
— Прочла лекцию воспитательнице? Мне ты такого не рассказывала, Рада.
— Я много чего тебе не рассказывала, — отвечаю я с шутливой легкостью и сдабриваю ее улыбкой. Все же мы сидим с его родителями, а я оказывается хочу произвести на них хорошее впечатление. Потому что эти люди неожиданно понравились мне.
Первые полчаса за столом я провела настороже: вдруг впечатление окажется обманчивым и таки посыплются укоризненные взгляды и неудобные вопросы? Но когда этого не происходило, начала понемногу расслабляться. В конце концов с чего я взяла, что эти люди непременно чем-нибудь меня заденут? К тому же рядом со нами Роберт, и он едва ли даст Полинку в обиду.
— Рада, а вы в Иркутске чем занимаетесь? — подает голос его отец. — Я кстати много раз был на Байкале. Последний раз лет двадцать назад с палатками ездили. Помнишь, Наташ?
— Помню, — кивает женщина. — Володя Яровецкий тогда голос сорвал, когда под гитару песни пел.
— А Роберт пообещал свозить меня на Байкал, — звонко вставляет Поля. — Когда в следующий раз к нам приедет.
Я трогаю ее плечо и смотрю с укоризной. Как я тебя учила? Старших не перебивать.
— Я работаю в сфере продаж образовательных услуг, — вежливо отвечая я, глядя на Рената. — Мне нравится. Приходится много общаться с людьми, но это меня бодрит.
— Видите, какая зажигалочка, — озорно скалится Роберт, подмигивая. — Энергии хоть отбавляй.
Вытаращив глаза, я пытаюсь пнуть его под столом. Я тут изо всех сил себя серьезной и выдержанной женщиной представить пытаюсь, а он что? Называет меня зажигалкой.
Но мать Роберта лишь с улыбкой кивает, а его отец тихонько посмеивается. Такая шутливая фраза никого не смущает. Кажется, у них в семье доверительные отношения, без лишней строгости. Ну ладно. Надеюсь, он знает, что делает.
