Креспо на секунду пожалел, что в тот раз, когда Катерина его искала и стояла в подъезде босиком, он впечатлился и дал ей ключ “на крайний случай”. Доверять ребенку это, конечно, хорошо. Но он, кажется, перестарался. Вот только обратно уже не отмотаешь, ему с Катериной надо дружить, а не ссориться.
К счастью, ничего сверхсекретного он здесь не хранил, а ремонт уже переделали на более-менее приличный. Теперь его квартира — это просто квартира, а не притон.
Захар быстро захлопнул ноутбук с перепиской от своего настоящего имени и глянул на девочку.
— Что случилось?
— Пойдем, сейчас я тебе все объясню!
Схватила его за край рубашки и потащила прочь из квартиры, инструктируя на ходу:
— Значит так, берешь поводок и идешь в спальню. Там будет ротвейлер. Он всегда слушается того, у кого есть поводок!
— Прекрасно, а причем тут я?
— Женщины любят героев. Вот ты наш герой! Спасешь маму от Кузьмы! — заявила Катерина.
— Стоп, — он притормозил Катю на лестничной клетке перед дверью в квартиру. — А ты не хочешь мне подробно объяснить откуда вообще взялся этот Кузьма и зачем мне вас спасать, если ты все можешь сделать сама?
Катюша замолчала на мгновение и выдала:
— Ну ты же мужчина! — и дернула за ручку. Дверь не открылась. — Блин…
Раньше, чем Захар успел её остановить, девочка нажала кнопку звонка.
Попал так попал. Ладно, в любом случае, Сашу надо спасать и от ротвейлера, и от чрезмерно активной дочери. А позже он непременно выяснит, что задумала Катерина.
Фокус с рулеткой удался без проблем. Мощный ротвейлер с умными глазами слушался идеально, Захар даже почесал его за ухом, пока они шли обратно в коридор.
— И куда его теперь? — спросил он.
— В гостиную, — обреченно выдохнула Саша. — Он там уже все разнес, хуже не будет.
— С ним еще погулять надо, — между делом напомнила Катерина. — Может, ты сходишь, а я пока уберусь в гостиной?
Девочка смотрела так наивно и доверчиво, но Захар точно знал — это коварный план. Вот только какова его цель? Неужели она пытается их свести?! По крайней мере, в глазах мужчины все выглядело именно так. Спаси девушку, погуляй с девушкой, угости девушку мороженым, а потом на плечо и в пещеру, чтоб не рыпалась.
Саша потянулась было к собаке, но Кузьме внезапно ощетинился и рыкнул.
— Мам, ты ему ну совсем не нравишься.
— Это взаимно.
Она боялась, а собака, как и любой хищник, чует это за версту. Кузьма, судя по всему, страх не любил даже больше, чем положено.
— Сам схожу. Саша, отдыхай. Катя — иди убираться, — привычно раздал всем команды и только собрался шагнуть к выходу, как его остановили.
— Я с тобой.
Саша выглядела потерянной, ей будто было за что-то неловко, но тут разве угадаешь? Снова переживает о выходке дочери? Не хочет отпускать его одного с чужим псом? Просто боится? Захар хоть и был от природы умен, но даже самый умный мужчина теряется, когда дело касается женской логики. Потерялся и он.
Нашелся только когда они брели по одной из аллей парка. Апрельский вечер выдался на удивление теплым, впервые за полгода можно было не кутаться в шарф и пальто, не озираться в поисках укрытия от дождя, а просто топать вперед по дороге вместе с женщиной, которая очень сильно нравится. Такие минуты счастья он считал бесценными и предпочитал ценить каждую, даже самую незначительную.
Да, напряженная Саша сейчас не выглядит счастливой, но это он исправит позже. Еще немного, еще чуть-чуть и все будет в порядке. А может прямо сейчас? Может, взять и признаться в том, что он те самые два процента отцовства? Обнять, поцеловать и вернуться к Катюше уже парой.
“Ага, или врагами,” — тут же нашептал внутренний голос. Нет, вряд ли.
Обидится. Покричит. Договорятся. Он все равно не отступит.
— Саш…
— Захар…
Они начали одновременно и застыли. Пес послушно сел рядом. Ротвейлер поднял уши и принялся переводить взгляд с одного на другого. Первый ряд партера готов.
— Говори первая.
— Я понимаю, что опоздала с этим. Надо было сказать раньше, но как-то не находилось подходящих слов, — Саша глубоко вдохнула и на выдохе выпалила. — Спасибо. За все, что ты для нас сделал.
Она нервным жестом поправила шарф на шее, пряча остатки сыпи. За эти пять дней все почти прошло, остались лишь едва заметные пятнышки. Можно было и не прятать.
Захар не знал, что ответить, и просто любовался ей. Такой красивой, притягательной и немного неловкой в своей благодарности, которая ему была не нужна. Он сделал то, что на его месте сделал бы любой нормальный мужчина. Вот только Саше, видимо, нормальные пока не встречались.
— И спасибо за то, что отговорил от аборта. Ты был прав. Я бы себе этого никогда не простила.
— Рад, что успел вовремя, и благодарности не надо.
Они замерли в метре друг от друга. Ветер подхватывал дыхание одного и плавно переносил другому. Взгляды переплелись, и Захар понял, что все решил верно. Вот он — момент истины.
— А что ты хотел сказать? — она едва заметно хмурила брови, будто предчувствуя беду. Или уже сама придумала, сама обиделась и сама убежала? Он снова терялся в догадках.
— Саш, я…
Телефонный звонок разбил магию момента в дребезги.
— Прости. Я должна ответить, вдруг Катюша что-то натворила, — Саша вытащила из кармана мобильник и с удивлением уставилась на незнакомый номер. — Странно. Доставку, вроде, не заказывала. Да?
Захар замер, наблюдая как вытягивается Сашино лицо, а потом внезапно бледнеет. Шаг вперед. Подцепил под локоть пошатнувшуюся Александру. Она даже не дернулась, глядя куда-то вперед совершенно пустыми глазами.
— Я...У него больше нет дочери. Он сам так сказал. Простите.
Телефон дрогнул в ее руках и упал на асфальт.
— Саша, что?
— Отец болен. Хочет меня видеть, — закусила губу и под жалобный скулеж Кузьмы выдала. — Что происходит, а? Почему с каждым днем всё хуже и хуже? Сначала повышение сорвалось, вечно орущая Карина, потом эта беременность, ветрянка, непонятно выживет ребенок или нет и теперь… отец.
Захар поднял телефон и со всей возможной осторожностью довел Сашу до ближайшей лавочки. Кузьма удивительно послушно трусил следом, подчиняясь “хозяину поводка”. Но стоило Саше присесть, как пес вскочил и, опираясь лапами ей на колеи, принялся вылизывать мокрое от слез лицо.
— Фу, Кузьма! Фу! — отбивалась она.
“Черт бы побрал звонившего. Теперь вместо меня эту женщину целует собака!” — мелькнула в голове идиотская мысль прежде, чем Захар зло рявкнул:
— Нельзя! Сидеть!
Кузьма послушно отступил, сел рядом с Сашей и положил тяжелую голову ей на колени. Удивительна машина для убийства, какая-то ну очень сочувствующая, или Кузьма, как и любой мужчина, очень остро реагирует на женские слезы. Пять минут назад рычал, а стоило Саше заплакать, так сразу утешать бросился.
Вся ситуация Захару не нравилась. Он не понимал, как Саша может так обращаться с родным отцом, отталкивать больного (скорее всего) старика. Это не вписывалось в его картину мира, казалось неправильным и диким. Хотя когда-то давно сам он поступил не лучше. Имеет ли он право что-то говорить Саше сейчас? Нет. Последнее, что нужно рыдающей женщине — это нотация о семейных ценностях.
Что Захар за свою жизнь усвоил, так это то, что у всего есть причина. Осталась мелочь — её выяснить.
— Саша, что случилось? — сел рядом и в наглую притянул женщину к себе, заставляя уткнуться лицом в плечо.
— Мне кажется, что все плохо. Везде. Вокруг. Моя тщательно выстроенная жизнь ломается и летит к черту.
— Возможно, это потому, что она построена на плохом фундаменте? Поделись со мной, станет легче.
Саша отстранилась и глянула на него с опаской и легким недоверием.
— Один раз я тебе дал хороший совет, могу попробовать еще раз, — добавил он и замер, ожидая ответа.
Откроется Саша на этот раз или пошлет куда подальше?
