После, утряся незначительные моменты, вернулся в основному.
Постоял возле кровати с мирно спящей на ней русалочкой, полюбовался на дело рук своих… Попытался испытать чувство сожаления и стыда.
Нихрена не испытал.
Разделся и лег рядом, уткнувшись в вкусно пахнущую макушку русалки.
Удивился в очередной раз, каким образом ей удается после чада клуба, дыма випа и прочих посторонних запахов, так офигенно и цепляюще пахнуть свежей озерной водой и нежными кувшинками.
Точно русалка.
На берег вышла, на мою беду. Раньше такие русалки, говорят, мужиков на раз-два сманивали и в омуте топили.
Вот и со мной подобное произошло.
Как увидел ее, так и утонул.
Если до этой ночи барахтался еще, чего-то молотил руками и ногами по воде, то сейчас… Все, на глубину утащила, с концами.
А я и рад.
Главное, чтоб рядом.
И вот теперь рассматриваю ее, не могу спать. Совершенно ни в одном глазу, хотя день адский был, да и вечер не подкачал по градусу безумия.
Но глаза не закрываю. Банально боюсь проснуться и выяснить, что все это — сон.
Первый раз со мной бред такой, самому странно и даже, признаюсь честно, страшновато.
Оно и понятно: когда под воду утягивает, всегда страшно.
Рассматриваю ее, мирно спящую в моей постели, с моими отметинами на шее, руках, животе. Еще на бедрах наверняка есть… Животное я все же. Пометил везде, где смог.
Прислушиваюсь к своим ощущениям.
Потому что, по всем понятиям человеческим и мужским, я сделал плохо сегодня. Неправильно.
Русалка была нетронутая, нехорошо было брать ее в дешевом випе. Скорее всего, она будет недовольна, когда проснется.
И, естественно, будет права.
Потому что, если я хоть что-то понимаю в бабах, первый раз должен быть не настолько…э-э-э… травмирующим. Не настолько жестким. И не в том месте, где шлюх трахают.
Тут получилось не особенно правильно.
И, естественно, все мое поведение — за гранью.
С такими нежными невинными девочками нужно долго общаться, ухаживать нужно за ними, подарками задаривать, что там еще в списке? Ну, в целом, понятно. Тимурка лучше знает. Я такой хренью никогда не занимался.
Да и девственниц у меня с юности не было.
И вот надо же, к сорокету так влететь? Когда вообще уже не помнишь, каково это — с нежной и маленькой. Насколько это сложно.
И насколько это сладко.
Первые реакции нетронутого никем тела, взгляд, испуганно-напряженный, непонимающий совершенно, что с ней происходит, когда кончила со мной в самом начале.
Ощущение остроты и дикого, ни с чем не сравнимого кайфа секса с молодой, красивой девушкой…
Понимаю, почему у мужиков женатых, которые на такое напарываются сдуру, башню на раз сносит.
Это же… Это же — как в юность вернуться, в свои самые клевые, безбашенные годы. Снова это все испытать, ощутить себя молодым.
Такое не хочется потом терять. Ни за что.
Хорошо, что я — не женат. И хорошо, что у меня, кроме внутренних границ, нет никаких моральных аспектов.
Потому что я планирую это все продолжать. Много-много раз. Пока не надышусь, не напьюсь этим диким-сладким ощущением свежести и чистого, незамутненного кайфа.
Русалка спит, не подозревая, что судьба ее уже решена на ближайшее время. А потом… Посмотрим.
Кладу ладонь на мягкий холмик груди, так сильно напоминающий сливочное пирожное с корицей, что хочется проверить губами, настолько ли сладкий.
И я себе не отказываю в удовольствии. Пробую.
Русалка тихо выдыхает во сне, чуть морщится, сдвигает тонкие ножки под простыней, а я завороженно смотрю, как сосок от моей ласки собирается в тугую вершину, становится острым.
Отзывчивая ты моя девочка…
Придвигаюсь ближе, чтоб проверить, как среагирует вторая грудь. И да… Море удовольствия. И никакое пирожное не сравнится с этим вкусом.
Ужасно хочется продолжить.
Я не привык ограничивать себя, если в постели женщина лежит. Но тут приходится, потому что Майя и так много чего перенесла за эту ночь. И еще одного раунда секса, боюсь, не выдержит. Да и вряд ли ей будет приятно.
А я хочу, чтоб ей было приятно.
Я хочу, чтоб она хотела меня хотя бы в половину так же, как я ее хочу.
А для этого надо смирить внутреннего зверя и учить ее всему постепенно.
И это тоже кайф.
Учить девочку под себя. Тоже никогда не понимал, вообще никогда. А сейчас невероятно торкает от одной только мысли, что она со мной все узнает, что только я буду открывать ей все грани удовольствия, кайфа от секса.
Перехватывает дыхание от одних только фантазий на эту тему.
И уже на этом этапе приходит понимание, что башню мне свернуло серьезно. Прямо значительный сдвиг произошел.
Еще чуть-чуть, и буду слюнями исходить, как те долбанутые папики, любящие покупать для развлечений невинных пташек и потом играть с ними, как заблагорассудится.
Отрезвление происходит моментально и очень жестко.
Я встаю, с досадой поправляю никуда не девшийся, естественно, стояк, потому что организму насрать на моральность и аморальность ситуации и на то, что мозг сбоит, организм хочет русалку. Во всех позах и, желательно, подольше и пожестче.
Потому я не рискую больше смотреть на спящую в моей постели девушку, натягиваю домашние штаны и топаю в кабинет.
Не удается поспать, значит, поработаю.
Благо, у меня прекрасная работа. Ее всегда столько, что хоть жопой жуй.
А утром решу с русалочкой вопрос окончательно. Пока, правда, не знаю, как, потому что башка забита не тем совершенно, и мне вообще не нравится происходящее и моя реакция на это, но буду решать.
В любом случае, до утра еще несколько часов.
Работа, работа…
Примерно в шесть утра, когда раздается звонок сотового, я уже очень сильно хочу кого-нибудь убить.
Жесткий недосып, помноженный на не менее жесткий недотрах, творит страшные вещи.
А еще я, наконец, добрался до отчетов финансового отдела.
И теперь мне хочется не просто убивать, а делать это изощренно, с выдумкой и подвывертом.
Надо бы список кандидатур смертничков набросать, благо выбор у меня огромный.
Холдинг большой, народу полно… Собственник я или где?
— Темирхан Анварович? — с сотового братишки со мной общается незнакомый мужик.
Интересно… Аж жуть.
— Слушаю, — спокойно отвечаю я.
— Ваш брат, Тимур Анварович, просил позвонить.
— Что с ним?
— Он у нас, в тридцать седьмом отделении… Привезли два часа назад. Драка.
Черт… Тимур! Говно мелкое!
— Пострадавшие живы?
— Да, но тут сложности…
— Понял, сейчас приеду.
— Да, спросите капитана Вустрикова, это я… Ваш брат сказал, что вы будете благодарны за своевременное оповещение…
— Не беспокойтесь. Я буду крайне признателен.
Отключаюсь.
Аккуратно кладу телефон на стол, хотя ужасно хочется разъебашить его о стену. Но времена детских реакций позади… Хотя по вечеру и лежащей в моей постели девчонке этого нихрена не скажешь… Но про нее — потом.
А сейчас я, кажется, определился с первым кандидатом-смертничком на сегодня.
Последствия необдуманных решений
Просыпаюсь я так резко, словно кто-то толкает изнутри. Сажусь на кровати и испуганно таращусь по сторонам.
Спросонья не понимаю, где я и что вообще происходит.
Тут же организм дает о себе знать тянущей болью внизу живота, и я, охнув от неожиданности, сгибаюсь пополам и опять валюсь на кровать.
Ощущение такое, словно неожиданно начались месячные, да еще и жутко так, с болью и головокружением. Были у меня парочка веселых годков в самом начале этого дела, лет в двенадцать-тринадцать. Я тогда, помнится, умирала от боли настолько, что даже встать по утрам не могла.
Сейчас что-то похожее испытываю, словно вернулась я в те замечательные времена.
Кровать, огромная, жесткая, темное постельное белье… Запах… Мужской такой, очень знакомый.
Я не в своей постели… Паника накрывает одновременно с болью.
