это не конец? Тебе не кажется, что когда ты начинаешь крутиться в таких верхах и многим переходишь дорогу, то автоматически ставишь семью под удар?
— И что бы ты мне предложил, сынок? Вернуться назад во времени и стать офисным планктоном? — Влад усмехнулся. — Деньги ты любишь, а вот пачкаться — нет. Только вот одно с другим рука об руку идут. Я думал, ты понимаешь это… — с разочарованием протянул Андрей.
— Я хотел заниматься инженерией. Мне нравилась наука. Мне плевать было на твои миллионы. Ты же не дал мне выбрать профессию. Ты не дал право выбора в каком месте мне жить. Помнишь, как забрал у меня загран и не выпускал из страны? Мне тогда было чуть больше двадцати и у меня были билеты в Рим.
— А, да, помню ты был с какой-то девицей… дешевой шл*хой, как же ее звали… — Андрей беззаботно рассмеялся, будто они вспоминали про счастливый семейный пикник.
— Ника ее звали, но речь сейчас не о ней.
— Вот именно, Влад, — холодно отчеканил Андрей. Шутить как-то резко расхотелось. — Знаешь, я думал, что ты стал мудрее и сильнее, перестал быть тем жалким мальчишкой, которого я помнил. Вечно ноющего и недовольного тем, что жизнь ему давала. Думал, что ты готов. Но нет, — со злостью произнес Андрей.
— Что? Хочешь сказать, что…
— Время еще не пришло. Я думаю, что требуется еще минимум несколько лет, чтобы ты достиг понимания того, какие меры иногда требуются. Ты мало варился в этом…
— Знаешь, пап, — перебил его Влад, поднимая руку, словно прося отца остановиться. — Я понял, к чему ты ведешь. Я ничего не получу. Ты ни черта не собираешься на меня переписывать.
— Правильно понимаешь, — пытаясь скрыть пренебрежение, ответил старший Гордеев.
— Я не удивлен, — Влад кивнул. Он предполагал такую возможность. И буквально несколько месяцев назад она пугала его и одновременно с этим приводила в бешенство. А сейчас… — Делай, как считаешь нужным, — Андрей замер со стаканом, поднесенным к губам.
— Обязательно… обязательно, Влад, — Андрей кивнул, пытаясь скрыть удивление поведением сына.
Глава 19
Сегодня Влад впервые выбрался куда-то один. Дел у него не было, важных целей — тоже. Просто хотелось прогуляться одному и осмыслить все произошедшее, оценить ситуацию в целом и прийти к какому-то решению.
Оставлять все, как есть Гордеев не мог, не хотел и не собирался. Жить и дальше под давлением ненормального отца и общества, которое навязывало ему стандарты поведения, которым он слишком долго поддавался, Влад был больше не намерен.
Решение отца его ничуть не удивило, он ожидал чего-то в этом роде и это совершенно его не подкосило. Наоборот, Гордеев начал усиленно думать о том, как быть дальше. И приходил только один ответ — Чехия.
Гордеев всегда хотел жить в Штатах. Он планировал туда переехать, мечтал об этом, мысленно расписывал детали предстоящих изменений, но сейчас это было уже невозможно, Влад отчетливо это понимал. На отца и его деньги больше нельзя было рассчитывать. Более того, после последнего разговора, Гордеев был уверен, отец взбесится и будет контролировать все его счета и расходы строже, чем раньше.
Вот только незадача для Андрея, был у Влада один счет, появился он очень давно, и туда ежемесячно уходили относительно небольшие (для Влада и его семьи) суммы в течение многих лет. В полном распоряжении Гордеева так же было три иномарки и квартира, в которой они с Евой сейчас жили. Вместе они стоили не один миллион.
Как ни странно, мысль об их продаже не вызвала в Гордееве ровным счетом ничего. Ему не было жаль с ними расстаться, он был уверен, что не будет по ним скучать. Наверное, он вообще ни по чему не скучал бы.
В Чехии жил один его старый должник, который мог помочь ему устроиться. Денег должно было хватить на несколько лет относительно безбедной жизни. И в этот раз ни отец, ни мать, ни кто-либо другой не смогли бы остановить Гордеева.
Оставалась только Ева. Влад не знал, захочет ли она уезжать в другую страну, бросать свой дом, оставлять родителей и друзей, но настроен Гордеев был решительно. Ему нужно было уехать и нужно было сделать это давно. Он только боялся, что супруга не согласится. А оставлять ее, беременную, да еще и здесь, где жил его ненормальный отец, он не хотел.
Влад не знал точно, что испытывает к Еве. Он не мог с уверенностью сказать, любит он Виленскую или нет, но ему нравилось за ней наблюдать. Ему нравилось, как она гладила свой уже круглый и большой живот, что-то ему шептала и улыбалась. Владу нравилось, кода Ева ночевала рядом и обнимала его во сне. От нее всегда вкусно пахло яблоками и корицей. Ему нравилось, когда она поднималась на носочки и нежно его целовала. Гордееву определенно было с ней хорошо. И внутри что-то расцветало, когда она смотрела на него с любовью и утверждала, что он хороший человек, и вообще, ей виднее.
В череде разнообразных мыслей прошел час, может быть, полтора. Гордеев решил, что цветы будут хорошей идеей, когда взглядом наткнулся на флористический магазин неподалеку от дома. Выбрав самый красивый букет из красных роз, он отправился домой. Предстоял непростой разговор. А цветы… Владу стало стыдно при мысли о том, что со времен свадьбы он ни разу ничего не подарил своей супруге.
Гордеев застал Еву плачущей в гостиной. Супруга тихонько всхлипывала, сидя на кожаном диване.
— Что случилось? — Влад отбросил цветы в сторону и незамедлительно оказался возле нее, опустился на колени и положил руку на живот. — Болит? Что-то с ребенком? — Ева только отрицательно покачала головой. — Тогда что? Почему ты плачешь?
— Мне… мне только что звонила твоя… твоя… Мария…
— Черт, — сквозь зубы выдохнул Влад. Он порвал с этой, как оказалось, весьма истеричной особой сразу, как только очухался после той проклятой передряги. Не было желания видеть
