на один из барных стульев.
— Нормально, — я подтягиваю к себе тарелку с овощным салатом, понимая, что пахнет вкусно, но желудок начинает протестующе тошнить.
— Алис, если ты не начнёшь есть, дойдёшь до обмороков, — комментирует он моё выражение лица и ставит рядом бокал с соком. — Стоят этого твои нервы?
— Дай воды, пожалуйста, — вздыхаю я. — Лучше со льдом.
— Как дети? — меняет тему Андрей, протягивая мне ещё один бокал.
— Хорошо. Случился один инцидент, но вовремя помог… Женя, — почти без заминки, Андрей не должен заметить.
— Это который лучший продавец полугода? — Понимая, что есть придётся я откусываю ломтик огурца, игнорируя недовольный желудок.
— Он самый, — я задумчиво гоняю по тарелке кусочек авокадо. — Я вот думаю, может поставить его на место управляющего?
— А Алла как? — Подняв взгляд, я вижу, что Андрей хмурится.
— То есть её ты запомнил, а Женю нет, — насмешливо фыркаю я и на волне веселья засовываю в себя ещё пару ложек салата. — Алла меня разочаровывает, и чем дальше, тем больше.
— Впервые слышу, что она перестала тебя устраивать. — Поставив передо мной тарелку с варёной картошкой и рыбой на пару, политые каким-то хитрым соусом, он садится рядом.
— Тебе надо было идти в повара, — улыбаюсь я, наклонившись над тарелкой и вдыхая обалденный аромат. Даже аппетит появляется.
— Это мой запасной аэродром, — хмыкает Андрей. — Так что там с Аллой?
— С Аллой ничего, в этом и проблема. — Первый кусок нежно-розовой, с прожилками зелени, рыбы тает во рту, так что я не замечаю, как разом сметаю половину порции. — Алла сдулась и теперь всю её работу приходится делать мне. И не то чтобы это было очень сложно, но бесит! Зачем мне человек, которому я плачу деньги, если её нет, когда она мне нужна, и если все дела за ней подчищают обычные продавцы?
— Уволишь? — задумчиво отзывается Андрей, глядя на меня.
— Не знаю, — вздохнув, я доедаю рыбу и отодвигаю тарелку. — Но очень хочется.
— Поговори с ней, может у неё проблемы?
— А у меня нет проблем? — раздражаюсь я. — Я тоже могу ходить и ныть, что у меня отец в больнице, на половину филиалов наложили санкции, а нужное мне здание слишком дорогое, но вместо этого я целый день провожу на работе и продолжаю искать варианты!
— Просто таких, как ты, больше нет, моя Полуночная госпожа. — Андрей берёт сидение и разворачивает меня лицом к себе. — Такие рождаются раз в поколение и не достаются никому.
— А ты?
Вместо ответа Андрей встаёт, берёт мою руку с кольцом и легко целует безымянный палец. И моё сердце замирает, как и всегда в такие мгновения, но противные предательские мыслишки о Яне так и лезут наружу.
— А я не представляю, за какие заслуги мне так повезло. — Голубые глаза совсем близко и в них я вижу отражение своего взгляда.
— Скорее, в наказание, — со вздохом покачав головой, я поднимаюсь, чтобы убрать тарелки в раковину.
Вот только темнота накрывает внезапно, заставив пошатнуться и схватиться за столешницу, а мелодичный звон свидетельствует о гибели двух из четырёх тарелок в этом доме.
— Алиса!
Не успеваю я отозваться, как оказываюсь сидящей на диване, а в руке Андрея появляется телефон.
— И долго ты так? — беспокойно спрашивает он, кажется, собираясь вызвать мне Скорую.
— Последнюю неделю, но совсем весело только эти пару дней, — морщась, отзываюсь я. — Андрей, положи трубку!
— Положи трубку? — не верит он, но всё же бросает телефон на диван. — Алис, ты совсем рехнулась?! Зная, что тебе хреново, взяла и уехала за триста километров отсюда! Если на себя тебе плевать, то хоть об отце подумай. — Пожалуй, голос на меня он повышает впервые.
— Только этим и занимаюсь. — Я демонстративно встаю и, раскинув руки, поворачиваюсь вокруг своей оси. — Достаточное доказательство того, что со мной всё в норме?
— Вот это вот норма? — Лучше бы орал, потому что так ещё страшнее. Было бы, если бы я не была собой.
— Согласна, неприятно, но можешь успокоиться, я записалась к врачу на среду. Выпишут витамины и всё пройдёт.
— Витамины!.. — Андрей присаживается на подлокотник дивана и ожесточённо трёт лицо. — Господи, дай мне терпения!
— Слишком много пафоса для простого недомогания, — криво улыбаюсь я.
— Серьёзно? — На его лице откровенно издевательский интерес, который я тоже вижу впервые. — Скажи мне, любимая моя, а ты уверена, что это лёгкое недомогание?
— И что ты имеешь в виду?
— Что ты беременна.
Мгновенный укол леденящего ужаса быстро сменяется насмешкой.
— Только если от святого духа, — хмыкаю я, но осадок остаётся. — Ты прекрасно знаешь, что это невозможно.
— Уверена? — Андрей садится рядом и от радостного, полного предвкушения взгляда мне становится не по себе. Боже упаси кого-то иметь такую мать, как я! — Помнишь день рождения Константина Игоревича?
— Допустим, помню.
Вряд ли он имеет в виду трёхъярусный торт, а вот секс на скамейке в самой отдалённой части турбазы гораздо ближе к правде.
— А то, что ты болела, тоже помнишь?
— Если ты намекаешь на то, что антибиотики снизили эффект противозачаточных, то всё это бред, — недовольно фыркаю я, искренне пытаясь не сомневаться в этом. И не поддаться панике. — Там и про алкоголь тоже самое написано.
Опять же такой слабости у меня не было даже тогда, когда я открывала «Саркани». Почти не спала, ничего не ела и только бегала между домом и будущим магазином, надеясь всё успеть и ничего не забыть. Нет, нет и нет. Я просто не могу быть беременной! Кому молиться, чтобы это прошло от витаминчиков?!
Потому что я не могу быть матерью. Просто не могу. Пелёнки, распашонки и памперсы никак не сочетаются с моей истеричностью. И мне некогда рожать, у меня новый филиал на носу!
Да и зачем ребёнку мать, которая не сможет его любить?
— Алиса…
— Что?! — нервно рявкаю я и теряюсь, глядя на едва сдерживающего улыбку Андрея.
— Пирожное будешь?
Отвратительный день.
